Быть может, его хотят спровоцировать на этот безумный шаг, чтобы под этим предлогом поднять восстание консервативной ньонской верхушки?

Усилием воли отогнав серый мглистый туман своих подозрений, Грэхард вернулся к отчёту.

Далее в нём весьма толково перечислялись выгоды от принятия женщин. Как писал сотрудник университета, женщины были более замотивированы — зачастую их семьи были против такого шага, поэтому им приходилось добиваться разрешения, и к учёбе приступали лишь те, кто действительно сильно этого хотел. Поэтому из женщин получались более старательные студенты, прилагающие силы и упорство к овладеванию профессией.

В пример приводилась та самая дочка правителя Аньтье, госпожа Тогнар, которая, не имея никакой подготовительной базы, за первый курс полностью освоила материалы, которым обычно будущие студенты посвящали несколько лет перед поступлением. Кроме того, госпожа Тогнар ещё и решила остаться в университете и продолжать научную карьеру.

Грэхарду история показалась сказочной, но в отчёте тут же были приведены и резюмирующая справка от научного руководителя бойкой девицы, и характеристика от ректора. По их словам выходило, что именно госпожа Тогнар — выбравшая своим призванием фармацевтику — открыла новое лекарство, позволяющее проводить дезинфекцию тонких и деликатных тканей.

Грэхард заинтересовался необыкновенно — в его армии многие воины теряли порой глаз именно из-за воспаления после ранения. Составитель отчёта не подвёл, и сделал отдельный акцент именно на потенциальной возможности использовать изобретение в полевых условиях, сохраняя, тем самым, раненым зрение.

Незамедлительно сделав выписки, Грэхард начал составлять приказ о проверке этой идеи — она выглядела крайне перспективно. К его удивлению, в отчёте вполне доходчиво объяснялось, что это за раствор сульфата меди, как его получать и в какой концентрации использовать.

Дальнейшее чтение отчёта оказалось не менее занимательным, и Грэхард подготовил ещё несколько приказов. Представленные аргументы выглядели чрезвычайно убедительно и охватывали, казалось, все сферы, интересующие Грэхарда как правителя, а также предвосхищали все его вопросы и возражения.

«Повезло Кармидеру с сотрудниками…» — тоскливо подумал Грэхард, перечитывая отчёт. Добиться столь толковых бумаг от своей канцелярии он не мог уже… Небесный, когда он вообще в последний раз читал что-то настолько толковое?

…иголочка догадки кольнула сердце вспышкой холода: Дерек всегда готовил для него именно такие сводные отчёты. Что там писали министры, канцелярия, князья, администраторы — владыка не читал сам. Все отчётные материалы тщательно изучал Дерек, а потом сводил их вот в такие ёмкие и конкретные доклады.

Несмотря на все усилия, Грэхарду больше не удалось найти человека ему на замену. Приходилось теперь мучиться с разнородными документами самому, с тоской вспоминая, как когда-то всё было удобно и мудро — а он не замечал и не ценил…

Захваченный глухой тоской по прошлому, Грэхард пошелестел в одном из своих шкафов и достал старый-престарый отчёт, написанный когда-то Дереком. Сентиментально вздохнув над знакомым аккуратным почерком, Грэхард вчитался в выцветшие строки…

И сердце его, оборвавшись болезненным спазмом, замерло и сбилось с ритма.

Он узнавал обороты.

Он видел в этом старом отчёте точно такие же обороты, которые только что читал в этом документе из Кармидера.

Он замер, в упор глядя на бумаги и не видя их, поражённый догадкой, отчаянно боящийся в неё поверить, истово мечтающий, чтобы она оказалась правдивой, ещё более боящийся того, что мучительная эта надежда не оправдается и рухнет в пропасть привычного чёрного отчаяния… В себя он пришёл от того, что глазам было сухо и больно: он совсем забыл о необходимости смаргивать, и пялился в отчёт как заколдованный. Сморгнув и поморщившись, Грэхард вернулся к столу и положил перед собой обе папки.

Кармидерская была тоже написана по-ньонски, летящим и немного невнятным почерком Милдара — очевидно, он переводил с анжельского…

«Если оригинал был написан анжельцем — то где все их роскошные метафоры?» — нахмурился Грэхард и ещё раз пробежал глазами университетскую писанину, плохо понимая смысл написанного из-за несущегося вскачь сердца, которое отчаянно хотело верить — и, вопреки любым доводам разума, уже верило.

Всё же он, наконец, осознал, что университетский документ сформулирован сухим лаконичным языком и не содержит ни одного пышного, сложного и яркого оборота, на который были так горазды анжельцы.

Грэхард предположил бы, что в отчётах анжельцы скромнее, чем в обычной речи, но он знал наверняка, что это не так: во время своей жизни в Анджелии он видал достаточно и официальных, и научных документов, и все они пестрели обычными для анжельцев красотами выразительности и метафоричности.

Открыв наугад папку со старым отчётом Дерека — пальцы едва ощутимо дрожали, не желая держать бумагу так крепко, как им было велено, — Грэхард прочитал несколько абзацев. Да, он только что видел нечто похожее, в том повествовании о госпоже Тогнар…

Найдя нужную страницу, Грэхард, вздрагивая от нервного напряжения, сличил отрывки.

Возникло чувство, что их писали по одному образцу. Однако ж, результаты судостроительной ревизии в ньонской столице — а именно она значилась в заголовке дерековского отчёта — точно не могли иметь никакого отношения к Кармидерскому университету.

«Это точно писал Дерек», — сформировалось в душе Грэхарда твёрдое убеждение, успокоившее и сердце, и дрожь, и разлившееся по всему телу тёплой уверенностью в том, что эпоха безнадёжной тревоги окончена. Сотрудник Кармидерского университета уж точно не бедствует!

Неосознанно поглаживая свою роскошную густую бороду, Грэхард погрузился глубоко в размышления.

Он не мог вообразить себе ни одной причины, по которой Дерек — если это и впрямь был он — зачем-то решил бы сохранять анонимность. Положим, он до сих пор даже слышать ничего не желает о Грэхарде — но кто мешает ему работать с Милдаром? Они точно были друзьями раньше, и Дерек совсем не обязан был разрывать с Милдаром связь из-за того только, что он порвал связь с Грэхардом.

Или он боялся, что Грэхард… что? Потребует объяснений? Станет настаивать на встрече? Завалит его идиотскими письмами?

Давно справившись со своей старой потребностью немедленно нестись за Дереком и возвращать его любой ценой, Грэхард теперь не помнил её и не мог понять, чего может бояться Дерек и зачем ему вздумалось скрываться.

«Нужно поговорить с Милдаром!» — принял решение Грэхард, вставая. Глядишь, личный разговор что-то и прояснит.

***

— Да, я лично беседовал и с госпожой Тогнар, и с её руководителем, — мелко кивая, охотно принялся делиться своими живыми впечатлениями Милдар. — Достижения этой дамы и впрямь вызывают уважение!

— Она ведь дочь правителя Аньтье? — небрежно поинтересовался Грэхард, праздно перебирая бумаги на столе и изображая безразличие. Нагретая лучами солнца столешница под пальцами была приятно тёплой, и ему нравилось длить это ощущение.

Милдар, рассеяно глядя в заоблачные дали воспоминаний и слегка щурясь на цветные солнечные лучи, проходящие сквозь витражи окон, охотно подтвердил эту информацию и выразил свой восторг по поводу того, что столь известное в Анджелии семейство подаёт столь славный пример.

Выслушав длинный яркий монолог о том, как хорошо устроено это дело в Кармидере, Грэхард перешёл к сути:

— Ты, кажется, весьма впечатлил местного ректора, дружище?

Не разобрав, в чём суть перехода, Милдар нахмурил седые брови:

— Мой повелитель?

— Судя по всему, — лениво отметил Грэхард, — он выделил тебе в помощь своего лучшего аналитика. Написанная им справка безупречна, — холодно оценил он.

На миг глаза Милдара сконцентрировались на лице владыки — обычно рассеянный взгляд блеснул остротой — но тут же расфокусировались обратно, и он беспечно подтвердил: