– А что мистер Редфорд? – спросила я как бы невзначай.

– Он очень вдохновлён идеями, что мы обсуждали, я давно не встречал человека, у которого так горят глаза.

– Расскажи, как ты пришёл, что вы делали, – попросила я.

– Эмми, давай ты дома обсудишь мистера Редфорда, нам нужно сейчас готовиться к представлению, – заметил Питер.

– Не ревнуй, парень, – усмехнулся отец. – Моя дочь все равно достанется тебе.

– Отец! – я возмутилась и, сильно покраснев, поспешила уйти в гримерную. Не знаю, что тогда больше раздосадовало меня: бестактность ли отца или же само то, что он все решил за меня. Питер был мне как брат, и я никогда не планировала связать с ним свою жизнь.

Все представление, наблюдая за фокусами из-за кулис, я не могла отделаться от угнетенного состояния. Я понимала, что глупо обижаться на отца и Питера, но в тот момент мне не хотелось разговаривать с ними. Вызывавшие прежде улыбку фокусы теперь раздражали меня. Я была раздосадована и едва не забыла про свой выход. Благо Питер напомнил мне и едва слышно шепнул на ухо: «Про ту ситуацию забыли. У нас представление, отвлекись». Я молча кивнула и, накинув плащ, вышла незаметно на сцену и встала по ту сторону «зеркала». Наблюдая сквозь прозрачное стекло за зрителями, я задумалась и, наверное, провалила бы весь номер, не повторяй я его бесчисленное множество раз. Привычка взяла своё, и я машинально выполнила необходимые действия и после также незаметно ушла со сцены. Больше моего участия не требовалось, и я вернулась в гримерную. До конца оставалось не более двух номеров, и я решила уже переодеться и выпить чаю. По грому оваций я поняла, что финал представления прошёл по обыкновению успешно. Выждав минут пятнадцать, я пошла поздравить отца, но, выйдя из гримерной в коридор, едва не столкнулась с Дэвидом Редфордом. От неожиданности я замерла на месте и густо покраснела.

– Доброго вечера, мисс! Вы не подскажите, где я могу найти мистера Палмера? – мягко спросил он.

Я растерялась, не сразу ответив ему. Редфорд оказался почти одного роста со мной, едва ли выше, тоже астеничного телосложения, что особенно выделялось благодаря его чёрному, плотно прилегающему к телу костюму. Волосы его были тёмные, примерно такой же длины, что и у меня. Весь образ его был несколько мрачный, но артистичный благодаря прическе и затейливым перстням на руках.

– Здравствуйте! – пробормотала я в ответ. – Позвольте, я провожу вас. – Я старалась вести себя сдержанно и ничем не выдать себя, но в каждом своём движении чувствовала скованность, неловкость, наигранное равнодушие.

Я провела мистера Редфорда в гримерную отца и, заглянув к нему, сказала как можно более непринужденным тоном, словно появление у нас в коридоре мистера Редфорда было привычным для меня делом:

– Отец, здесь мистер Редфорд. Он желает тебя видеть.

– Отец? – переспросил гость, несколько иначе взглянув на меня. – Так вы дочь мистера Палмера? И, как я понимаю, знаете меня? Я ведь не представился при встрече, а вы только что назвали мое имя, – с улыбкой заметил Редфорд.

– Да, я знаю вас, – смущенно призналась я, оглядываясь на отца.

– Мистер Редфорд, позвольте представить вам мою дочь Эмми, – сказал он, выходя к нам.

– Что ж, приятно познакомиться, – улыбнулся мне Редфорд.

– Эмми большая поклонница вашего творчества, – заметил отец.

– В самом деле? – Редфорд несколько смутился. – И вы читали «Скульптора»?

– Да, и «Игрушку теней», – ответила я, чувствуя, как сильно бьется сердце. Я, наверное, выглядела глупо со стороны, но я никак не могла поверить, что вижу перед собой самого Дэвида Редфорда.

– Вам понравилось? – спросил он.

– Да, я очень жду премьеры! – призналась я.

– Что ж, с меня пригласительный, – пообещал Редфорд.

– О, моя дочь будет очень счастлива, – сказал отец, обнимая меня за плечи. – А как вам мое представление, мистер Редфорд?

Я успела только тихо вымолвить «спасибо», переглянувшись с Редфордом.

– Я впечатлён и вдохновлён, – признался он отцу. – В какой-то момент поймал себя на мысли, что хочу включить ваши номера в свои постановки. Мы могли бы сотрудничать.

– Драматический спектакль с фокусами? – засомневался отец.

– Музыкальный спектакль, – поправил Редфорд. – Почему бы не попробовать? Обожаю пробовать что-то новое, безумное! Чем безумнее, тем интереснее.

– Я подумаю над этим, – пообещал отец. – Но обсудим позже. Через две недели мы уезжаем на гастроли до конца лета.

– Вовремя я обратился к вам, – улыбнулся Редфорд. – Скажите, мистер Палмер, у вас большая труппа? Вы ведь не в одиночку проворачиваете все свои трюки.

– У меня есть мой помощник Питер и Эмми. Мне вполне хватает их двоих.

Мистер Редфорд перевёл взгляд на меня.

– А какова ваша роль, если не секрет? – полюбопытствовал он.

– Я участвую в номере с зеркалом, – ответила я.

– Ваше исчезновение поразило меня больше всего! Как вам это удалось? – с неподдельным восторгом спросил он, но отец поспешил заметить, что он не разглашает секреты своих фокусов.

– Все равно, я снимаю перед вами шляпу, – с уважением откликнулся Редфорд. – Вы впечатлили меня и дали почву для новых идей. Благодарю за это и жду на своих спектаклях.

Мне было жаль, что мистер Редфорд так скоро покинул нас. Как хотелось мне показать ему эскизы и спросить его мнение! Ведь спектакль ещё в разработке, можно было бы принять и мои идеи касательно костюмов. Но как ему об этом сказать и при этом не показаться странной и навязчивой? «Извините, мистер Редфорд, не желаете ли взять меня художником по костюмам и гримёром в вашу постановку? Я уже сделала эскизы костюмов для всех героев…» – звучит слишком напористо и отталкивающе для девушки. Я не решилась подойти к нему с этим предложением и с сожалением смотрела ему вслед. «Возможно как-нибудь в другой раз…» – утешала я себя.

Через две недели мы уехали на гастроли, и я так и не повидалась с ним, а мои зарисовки по-прежнему оставались лежать в сумке.

Не стану подробно описывать наше турне. Но без ложной скромности должна заметить, что они прошли весьма успешно. Отец сполна окупил все затраты на представление и аренду помещений. За время гастролей я пару раз сыграла зрительниц из зала. Мы снова стали дружны с Питером и почти каждый день гуляли вместе до начала представления. Иногда, в выходные для нас дни, мы прохаживались вдоль берега реки и обсуждали, в какой день наше представление было более успешным и почему. Питер делился идеями новых фокусов и позже предлагал их отцу. Мне все хотелось рассказать Питеру о том, какие костюмы я придумала для персонажей пьесы мистера Редфорда, но каждый раз что-то мешало мне это сделать, а он не напоминал. Про визит Редфорда Питер знал, но никаких эмоций не выразил. Для меня так и осталось загадкой, что в действительности он думал касательно посещения мистера Редфорда. Однако, в начале осени, когда мы уже вернулись в Лондон, Питер вызвался сопровождать меня на «Игрушку теней». В зале ему даже удалось поменяться с кем-то местами и сесть рядом со мной. Питер смотрел этот спектакль в первый раз. Прежде он ограничивался прочтением рекомендованных мною пьес, но здесь отчего-то решил составить мне компанию. Возможно ему захотелось наконец вживую оценить постановку, я искренне надеялась, что им в ту минуту руководила не ревность. На самом деле, я и сейчас не могу сказать наверное, отчего Питер пошёл со мною, и надо ли искать в этом какой-то особый умысел.

Так или иначе, в тот вечер мы были в театре вместе. Сидели в партере. Я – в красивом бархатном платье, а Питер во фраке. Он не любил подобного рода одежду, но театральный этикет диктовал свои правила.

Мне хотелось купить цветы и подарить их мистеру Редфорду, я долго сомневалась, но все же не смогла прийти с пустыми руками. Я купила небольшой, но довольно пышный и красивый букет гортензий и попросила сотрудников зала передать корзину с цветами мистеру Редфорду в гримерную. Бросать цветы на сцену с криками «браво», на мой взгляд, несколько грубо и не всегда уместно. В корзину я вложила визитную карточку с подписью «Спасибо за спектакль». Я не стала придумывать что-то особенное и оригинальное, чтобы не выглядеть навязчиво, и дабы мистер Редфорд не чувствовал себя хоть сколько-нибудь обязанным. Питер отнёсся к моему поступку снисходительно и не стал его комментировать. Зато после спектакля, пока мы стояли в очереди в гардероб, он высказался о самой постановке: