Второй этаж оказался чище и светлее. Грязи на полу тут не было, рисунки на гобеленах казались ярче, а проход освещали лучины в дополнение к большому круглому окну в конце коридора.

В комнате, куда вошел Страж пахло прелым мясом, гарью и потом. С улицы сквозь грязные, запылённые окна пробивался тусклый серый свет, поэтому под потолком уже горели свечи. Воск с них капал на длинный стол в центре комнаты. В дальней от входа стене был прорублен камин. Возле него в кресле сидел мужчина, которого закрывала широкая резная спинка. Услышав шаги, мужчина выглянул и с удивлением посмотрел на гостя. Но уже через мгновение на лице остались лишь усталость и безразличие. Князь молча протянул руку, видимо, предположив, что вошедший привёз ему свиток из дворца.

– Доброго дня, я – новый Страж Рехамании и хотел бы поговорить о жизни ваших людей.

– Новый? – переспросил Тримар, но не дождался ответа, продолжил, всё также скрываясь за спинкой кресла. – Стало быть Таль… Ты со свитком от Царя? Если нет, то и говорить с тобой мне не о чем. Уходи.

Тальрех подошел к камину, облокотился на полку и заглянул в лицо князя. Тримару было около сорока лет. Полные, блестящие от пота щеки и осоловелые, тёмные, маленькие глаза делали его похожим на отъевшегося бурундука. Пепельно-каштановые, жирные, будто облизанные коровой, волосы и не аккуратно подстриженная борода усиливали сходство с грызуном.

– Вы же понимаете, – тщательно контролируя тон, тихо произнёс Тальрех, – если я расскажу Царю о том, что ваши люди голодают, а вы ничего не делаете для улучшения ситуации, то в свитке может оказаться указ о казни?

– Указ о казни? – надменно переспросил Тримар. Он так и не посмотрел на Стража. – Я – поместный князь, не простой староста. Я – сын Борьереха. Налоги я собираю, положенную сумму в столицу отдаю, так что то, чем ты вздумал угрожать, невозможно.

– Вот об этом я и говорю, – едва уловимо кивнул Тальрех. – Вы собираете налоги с голодных крестьян, в столицу отдаете лишь часть, а на оставшиеся деньги нанимаете людей для личной охраны… Кстати, откуда ваши привратники, что любезно пропустили меня, не из Кунаг-Гари ли?

Тримар, собиравшийся что-то возразить на первых словах Стража и даже поднявшийся для этого из кресла, замер. Уставился в огонь. Тальрех ждал, наклонив вбок голову, пристально глядя на собеседника.

– А говорят, вы – сама справедливость… – тихо произнёс князь, потом повернулся и медленно подошел к Тальреху. – Насколько справедливо было отправить меня сюда? В эту дыру! А насколько справедливо было требовать с меня налоги, когда сюда десятилетиями приносило песок из пустыни, убивающий землю? А знаешь, чья была идея вырубить леса на границе? Так справедливо ли спрашивать с меня за то, в чём я не виноват?

– Я пришёл сюда не спрашивать, – Тальрех опустил голову, потом, исподлобья посмотрев в глаза князю, тихо добавил: – Я хочу предложить помощь.

Разум слепо верил, что князь согласится, но по жестам, по мимике хозяина дома было ясно – он ничего не будет делать.

– Помощь? – Тримар хмыкнул, отступил обратно и опустился в кресло. – Что ты можешь предложить? Да что бы ты ни предложил, без указа Царя я делать ничего не буду. А то, как советы давать, так все мудры, а до дела как дойдёт – все в кусты. Иди себе, Страж, иди. Нечего тебе этой глупостью голову забивать. Хочешь, что изменить, так о том во дворце и говори. А тут воздух нечего гонять – пыль подымется. Уходи из Неуги, Страж, – понизил голос Тримар. – В твоей помощи мы не нуждаемся.

Князь откинул голову на спинку кресла и уставился на огонь, мягко трещащий в камине.

Тальрех стиснул зубы. Сжал кулаки, но, не говоря больше ни слова, подчинился. Почти бегом спустился по лестнице, выскочил на крыльцо. Попытался отдышаться, но пожар отчаяния лишь разгорелся. Он набирал силу с каждым вдохом, с каждым ударом сердца.

Глава 6. «Клятва Стража»

«Кандидат для того или иного царства может рождаться только от пары из одного царства. Это нужно, чтобы он был верен своей земле, своему племени… Но точно ли от этого зависит верность?

17й день 3й луны 877го года»

Из дневника Мудреца А.М. Цаворика-Кунаггарийского

Велка и Лаис ждали Тальреха на улице.

– Поговорил? Добился, чего хотел? – хмуро спросил латник.

Страж молча забрал у Велки свой плащ и, отвязав коня, направился прочь из города. Его спутники, чуть отстав, шли следом, тихо переговариваясь между собой.

– Признаться, я думала, мы переночуем в городе, – шепнула Лаису Велка.

– С чего бы? Ждала, что князь, будь он неладен, на постой к себе пригласит?

– Нет, но… – Велка замолчала, не договорила.

Тальрех слышал их разговор, чувствовал пристальный взгляд, впившийся в него. Он знал, что Лаис наверняка шёл, опустив голову. А вот Велка, напротив, скорее всего внимательно наблюдала за Стражем.

От её серых глаз едва ли ускользнуло бы напряжение в спине, пружинящая походка и то, как Тальрех сжимает до побелевших пальцев поводья.

– Слушай, ты, это, оставь парня в покое, – угрюмо попросил Лаис после недолгого молчания. – Он же, ты посмотри, после этих ваших разговоров сам не свой делается.

– Да я-то причём?!

– А ты не видишь? Ему ж, это, всю жизнь твердили про законы, справедливость, а ты ему что рассказываешь? Что ничего этого нет. Нельзя вот так, сразу, такое вываливать. Хотя бы из благодарности, оставь парня…

– Из благодарности? – не поняла Велка. – За что, за новое платье?

– Ой, девка ты безмудрая… – грустно вздохнул Лаис. – Он тебе жизнь продлил, а, может, и вообще, это, спас. Ты ему кинжал из Башни, будь она неладна, отдала, а как он к тебе попал не рассказала, так?

– Да он сам слушать…

Велка замолчала, а латник только вымученно усмехнулся.

– Ты, правда, думаешь, – растерянным шёпотом произнесла она, – он хочет мне помочь? Зачем?

– Вот этого, девонька, я не знаю. Может, из чувства вины. Ты ж ему, это, наверняка рассказала о том, что случилось в деревне. А может, ещё почему. Я сам их, это, не всегда понимаю…

– Тут и понимать нечего! – Тальрех резко обернулся, подошёл к отставшим спутникам. – Знать, откуда у тебя кинжал, мне не нужно. Ты сама всё расскажешь Царю или придворному Мудрецу, – Страж повернулся к Лаису: – Благодарить меня не за что, я просто делаю, что должно. И чувства вины никакого нет! Если Страж сделал то, что сделал, у него были основания так поступить.

Тальрех поджал губы, повёл головой и, развернувшись, пошёл вперёд. Ошеломлённые и даже немного напуганные его злым тоном спутники остались стоять позади. Но, опомнившись, поспешили нагнать Стража.

Он шёл, ругая себя. Ругал за несдержанность, за то, что позволил эмоциям взять верх, выплеснуться на тех, кто этого не заслужил. Может быть, поговори он так с князем, тот выслушал бы его предложения.

– Каррр? – Ганьи внимательно заглянул в лицо хозяина.

– Не сейчас, – хрипло ответил Страж.

Тальрех всегда говорил с воронёнком, если хотел привести мысли в порядок. Он воспринимал птицу скорее как свой внутренний голос, нежели как полноценного собеседника. Сейчас хотелось молчать. Или задать один единственный вопрос, но не себе, а своему наставнику. Почему никто никогда не говорил, что мир за пределами Башни так отличается?

Мудрецы не создавались в Башне. Они были обычными людьми, которые детство провели в этом мире. Но с возрастом решили, что не хотят работать в поле или в ремесленной мастерской. Им было интереснее постигать тайны природы. Тогда они шли в Башню. Учились, а потом и сами открывали новые знания о законах мироздания. Как правило, приходили мужчины, но было и несколько женщин. Башня была открыта для всех и со всеми пришедшими делилась знаниями. Условие было одно: уйти из Башни могли только те Мудрецы, кого Совет Старейшин назначал в советники Царям…

Так отчего же наставники, сами выросшие среди людей, никогда не говорили, что здесь всё пропитано ложью, трусостью, властолюбием и алчностью?