Молчание.

Мы недолго поговорили о всяком. Наташа рассказала, что она продолжает работать, по-прежнему медсестрой в районной поликлинике, ее жизнь не изменилась.

Неловкий разговор скоро завял, и девушка его закончила, сказала, что не может говорить.

Я задумался. Может, нанять ее для ухода за моей тушкой? Хотя она и не работает с лежачими больными, но всё же училась в медицинском. Девчонка она ответственная и добрая. И деньги ей нужны. Только воспоминания о наших отношениях будут ее смущать…

Разговор с Наташей оставил тяжелое послевкусие.

Бывшим приятелям я даже звонить не стал – наверняка услышу в их голосах фальшивую радость по поводу моего воскрешения, а за этой радостью – безразличие, неловкость и желание держаться подальше от неудачника. Нужно признать честно – у меня до аварии была толпа приятелей, но ни одного друга, готового помочь в настоящей беде.

Ничего. Буду играть теми картами, которые мне выпали.

* * *

Я стал просматривать на планшете новости. За год моего отсутствия в мире ничего не изменилось. Центр Европейской войны переместился во Францию, Балканы догорают, Германия разваливается надвое. В Африке что-то происходит – видно, Россия и Китай делят зоны интересов. Иран и Эмираты присоединяются к рублевой зоне. В общем, ничего интересного.

Планшет звякнул, замигала иконка вызова. Татьяна. Ответил ей с видео.

Моя бывшая успела заметно округлиться лицом. Видно, американские продукты ей пошли впрок.

– Привет.

– Привет.

– Отец вчера говорил, что ты пришел в себя. Проснулась, увидела тебя в онлайне. Как ты?

– Парализован, на диете, в сознании. Член не работает, так что теперь у меня одной проблемой меньше.

– Прости меня, я дура, – всхлипнула Таня.

– Ничего. Буду жить дальше.

– Отец говорит, я могу вернуться. Я тебе помогать буду, если потребуется.

Не ожидал. Думал, она сделает вид, что меня нет и никогда не было, а оно вон как – первая позвонила, помощь предлагает…

Поговорили о жизни. Стала жаловаться на усталость от эмиграции.

– Тут вообще никому верить нельзя. И больше всего нельзя верить местным русским. В лицо улыбаются, а потом ради копейки готовы кинуть…

– Замуж там не вышла еще?

– Да какой там… Сначала я радовалась – тут женщины все в основном толстые, за внешностью следить не привыкли. Если у девушки есть вогнутость на месте талии, она может зайти в любой бар, и там ее с радостью встретят два десятка одиноких ковбоев. А потом познакомилась с этими ковбоями… Местные мужики все какие-то неполноценные, – девушка оживилась, зажестикулировала, стала похожа на ту подружку, с которой я общался до аварии. – С одним встречалась пару месяцев. С виду вроде нормальный, взрослый мужик, в отличной физической форме, мать ему в наследство несколько миллионов оставила, всё у него должно быть хорошо. Он вместо того, чтобы чем-то толковым заниматься, собирает на барахолках всякую старую технику и восстанавливает ее. Вроде как коллекционирует. Говорил, что это у него бизнес такой, только покупателей пока нет, но как только появятся, он сразу озолотится. И ныл он постоянно. Прикинь, ему домик в пригороде от матери достался, так он его забросил, участок сорняками по грудь зарос, из-за этого на него пожарный надзор в суд подал. И он по этому поводу судился и страдал два месяца, вместо того, чтобы просто взять косилку и выкосить за день траву. В общем, надоело мне его нытье слушать, психанула и расстались…

Мы перетерли кости еще парочке ее американских любовников.

Потом оказалось, что ей пора уходить по делам, в ее часовом поясе как раз начинался рабочий день. Попрощались. Я свернул окно мессенджера и лежал некоторое время, улыбаясь. Всё же приятно, когда люди оказываются лучше, чем ты ждал. Жаль, что так редко.

* * *

Разговор с Татьяной подтолкнул меня к размышлениям о своем будущем.

До сих пор я думал только об одном – как найти или создать ведьму и вылечиться. А если не получится? Физические недостатки никак не мешают магии. Я смогу жить и так. А если получится выздороветь – что дальше? Чем заниматься? Чем зарабатывать?

Вроде всё очевидно – я некромант. Идеальный убийца. Убийство во все времена было делом нужным и важным. А если кто считает не так – пусть посмотрит на суммы военных расходов любого государства.

Особых моральных терзаний сам факт убийства у меня не вызывает. Кого именно убивать – это важно. Одно дело – бойца на войне, который пришел с мечом, если помрет – на его место другой такой же найдется. И другое – здоровую крестьянскую девку, которая никому ничего плохого не делала и способна десяток детей родить.

Так что на вопрос «Что делать?» у меня есть очевидный ответ: «Убивать».

Но как и кого?

Пойти на войну и там каким-то способом монетизировать свои способности? Там сразу окажется, что в дуэли снайпера и некроманта некромант побеждает далеко не всегда. А в дуэли некроманта и артиллериста – вообще всё плохо для магии.

Заниматься диверсиями, убивая скрытно? Это уже лучше. Но как-то мелковато.

Работать киллером? На кого работать? И тот, на кого я буду работать, не ликвидирует ли меня в один прекрасный момент?

Всё осложняется тем, что современные технические средства быстро вычислят киллера-профессионала по косвенным признакам. Прослушка разговоров с заказчиком, или данные уличных видеокамер, или еще что-то.

Рано или поздно обо мне узнают государственные службы. Как они поступят? Одно из двух – или испугаются и завалят без суда и следствия, или попытаются использовать. Посадят в клетку и отдадут ученым на опыты, например. Станут подкидывать разовые заказы. На кого заказы? Это определит тот, кто будет меня держать под контролем.

Принципы общественного равновесия говорят: власть – одна из вершин человеческих стремлений, если человек добился положения во власти, значит он всю жизнь именно к власти и стремился, и продолжает стремиться к ее сохранению и расширению.

А как использовать убийство для расширения личной власти? Убить президента вражеской страны? Ха-ха-ха. Нет. В первую очередь такой человек захочет убить своего начальника и конкурентов за более высокую должность. Потом следующего начальника, и так – пока не доберется до самой вершины. Если его не убьют раньше. А заодно и меня.

И получается, если я стану зарабатывать убийствами, ничего хорошего мне не светит, рано или поздно меня посадят в клетку или убьют.

Печально.

Надо думать дальше. Придумать менее очевидный способ зарабатывать.

С утра меня разбудила Юля. Сегодня было ее дежурство.

Персик мне принесла и больничный завтрак.

Посидела недолго со мной, привычно положив босые ноги на край кровати. Мы ели персики и болтали о глупостях.

Я поймал рукой ее ступню и стал массировать ее пальчики. Она смутилась. Дернулась, чтобы отстраниться.

Я удержал.

– Сиди спокойно. Я нынче для девушек безопасен.

Замерла.

Заговорили о жизни. Она рассказала, что давно ни с кем не встречается – в медицинском колледже для поиска серьезных отношений обстановка неподходящая, потом тоже не складывалось. Какое-то время встречалась с женатым мужчиной, но надоело прятаться и встречать праздники в одиночестве. А в последние годы уже и не пыталась – поняла, что лучше быть одной, чем с кем попало.

Я рассказал, как угодил в аварию.

Потом Юля убежала по своим делам.

В следующий раз она пришла ко мне на обед. Опять поели вместе, пообщались. Обсудили мою скоропостижную выписку. Я поинтересовался, не может ли она помочь мне с уходом и реабилитацией, если что. За деньги. Девушка смутилась, как будто я ее замуж позвал. Сказала – подумает.

Ужинали мы тоже вместе.

– Юля, после того, как персонал разойдется и больные улягутся, зайди ко мне.

Девушка порозовела щеками.

– Мне твоя помощь в одном деле очень нужна. Не сексуальная.