— Будьте осторожны с лампами, милая леди, — напутствовал ее старичок, упаковывая объемистую покупку в картонную коробку. — Иногда они могут устроить пожар.

Это отрезвляющее известие немного подпортило удовольствие от того, что ее назвали милой леди. Но утром она отправила письма в Америку, и это показалось ей добрым предзнаменованием.

Вернувшись со своими сокровищами в квартиру, она начала разбираться, как подсоединить вспышку к «Роллейфлексу». Задача оказалась головоломной, и чешская инструкция нисколько не помогла. Что бы Купер ни делала, она никак не могла заставить вспышку сработать. Возможно, старик ее надул и все лампы были сгоревшими.

Пока она чесала в затылке, пытаясь решить эту проблему, кто-то постучал в дверь. Она открыла и обнаружила у себя на пороге молодую женщину. Купер узнала ее мгновенно: пышногрудая брюнетка, с которой Амори улизнул в ту ночь, когда умер Джордж. Они молча уставились друг на друга.

— Его нет, — выпалила Купер и попыталась захлопнуть дверь перед носом женщины, но та успела просунуть в щель ногу. Туфли на ней были не слишком прочными, так что удар оказался весьма болезненным.

— Ай! — закричала брюнетка, запрыгав на одной ноге и сжимая рукой пострадавшую ступню. — Черт возьми! За что? Ты что, с ума сошла?

— Нечего совать ноги в дверь! — огрызнулась Купер. — Он уехал, так что давай, проваливай отсюда, сестрица.

— Я искала не его, — ответила брюнетка, с опаской пробуя наступить на больную ногу. — Уехал — и скатертью дорога, если хочешь знать мое мнение.

— Не хочу, — сердито ответила Купер.

— Он как дурной жребий. Благодари бога, что избавилась от него.

— Тебя я точно не стану благодарить за то, что помогла мне избавиться от мужа.

— Я тебе не помогала, — возразила та; ненавистный акцент кокни в ее речи только усилился. — По-моему, ты сломала мне ногу.

— Надеюсь, злорадно заявила Купер. — Что тебе от меня нужно?

— Мне негде жить, — ответила женщина.

Только теперь Купер заметила стоящий на лестничной клетке чемодан. Она не могла прийти в себя от изумления:

— Ты что, серьезно пришла проситься ко мне жить?! Да ты чокнутая!

Купер с отвращением отшатнулась, когда женщина внезапно расплакалась, прижимая к лицу носовой платок.

— Меня вышвырнули на улицу, — рыдала та. — Мне больше некуда пойти.

— Ты не можешь остаться здесь! — отрезала Купер.

— Я бы не пришла, если бы не очутилась в отчаянном положении, — всхлипнула женщина, вытирая покрасневший нос. — Я бродила по улицам несколько часов. — Она икнула. — Можно мне хотя бы войти и попросить стакан воды? И передохнуть хоть минутку.

Раздражение Купер росло:

Хорошо, получишь стакан воды, и выметайся на все четыре стороны. Видеть тебя не желаю!

Она еще не закончила говорить, как маленькая брюнетка, прихрамывая, проскользнула в квартиру, таща за собой чемодан, облепленный наклейками из дорогих отелей. Она плюхнулась на стул, вытянув стройные ноги.

— А твое гостеприимство выдержит, если я попрошу чашку чая?

— А тебе, я гляжу, наглости не занимать.

— Это тот же стакан воды — только горячей и с чайными листьями, — подольстилась чертовка.

— Я представляю, как выглядит чашка чая. Но я его не пью. Я американка. Мы пьем кофе. — Купер промаршировала на кухню и наполнила стакан водой из-под крана. — И у меня тут не ресторан.

— Благослови тебя бог. — Незваная гостья выпила весь стакан одним махом. — То, что нужно.

При ближайшем рассмотрении она оказалась хорошенькой, как конфетка, с губками в виде розового бутона, бело-розовым, свойственным англичанкам цветом лица и яркими голубыми глазами, все следы влаги из которых каким-то чудом испарились, хотя ресницы от пролитых слез по-прежнему мило слипались стрелочками. Она была не такой юной, как могло показаться на первый взгляд. Заметив, что ее пристально разглядывают, женщина выпрямилась на стуле, раздувая пышную грудь, как голубь на тротуаре.

— Тебя ведь Купер зовут, да? — спросила она. — Забавно, потому что меня зовут Перл.

— И что в этом забавного? — простонала Купер.

Перл в игривой улыбке обнажила свои хорошенькие зубки:

— Ну как же? Медь и жемчуг.

— Не имею представления, о чем ты говоришь.

— Похоже на ювелирное украшение.

— Нет, не похоже. Как ты меня нашла?

— Услышала разговор в «Ля ви паризьен», там обсуждали, что месье Диор отыскал тебе эту квартиру. Послушай, я должна тебе кое-что сказать. — Она перевела дух и выпалила на одном дыхании: — Я сожалею, что сбежала с твоим мужем той ночью. Прости меня. Это было неправильно. Я могла бы соврать, что не знала, что ты его жена, но этот номер не пройдет, ведь так? Ты же сама там присутствовала, в конце концов.

— Да, — сказала Купер с каменным выражением лица. — Я там присутствовала.

— Но он — очень привлекательный мужчина, правда же? И такой обаятельный! Вот лично ты много знаешь мужчин, которые могли бы тебя рассмешить?

— Только одного.

Мрачное выражение лица Купер стерло улыбку с губ Перл.

— Послушай, милочка… — вновь открыла она рот.

— Не называй меня милочкой!

— Он четко дал мне понять, что такое случалось уже не раз. И не два. И что ты ничего не имеешь против.

— Но я была против.

— Теперь-то я это знаю, но не тогда. Ладно. — Оставив бесплодные попытки извиниться, Перл задрала рукава своего жакета. — Вот что мне за это было. — На пухлых белых руках расплылись багрово-фиолетовые следы мужских пальцев.

— Кто это с тобой сделал? — отшатнулась Купер.

— Мой папик. И это, конечно, не все. У меня синяки по всему телу.

— Твой отец сотворил с тобой такое?!

— Нет, милочка. Там, откуда я родом, папиком называют мужа. Впрочем, Петрус, конечно, не совсем мне муж, ты же понимаешь. Своего рода управляющий делами. И бойфренд по совместительству.

— Мне жаль, но это все твои дела, сама и…

— А если он застанет меня у себя в квартире, когда вернется домой вечером, то все это покажется мне цветочками. Вероятнее всего, он просто перережет мне глотку.

Купер сжалась:

— Ты шутишь?

— Нет, милочка. У него вот такущий длинный нож. — Перл развела руки в стороны, — Я знаю, что он зарезал двоих человек. Он убьет меня и глазом не моргнет, а труп бросит в реку.

— Тогда тебе стоит пойти в полицию.

— Ага, и огрести проблем на свою голову. Нет уж, спасибо. А здесь красиво, правда же? — сказала Перл, оглядываясь. — Так мило. У тебя хороший вкус.

— Обстановка досталась мне от прежнего владельца, — отрезала Купер, не желая принимать похвалу на свой счет.

— Правда? Ну ничего себе! Да ты вытянула счастливый билетик с этим своим месье Диором. Забавно, а я-то всегда думала, что он не по женщинам.

— Это не то, что ты думаешь.

Голубые глаза широко распахнулись:

— Ты имеешь в виду, это не он оплачивает тебе квартиру?

— Тебе пора, — оборвала ее Купер.

Перл привычным бездумным жестом потянула вниз вырез платья — видимо, так она поступала, когда хотела добавить себе привлекательности в чьих-то глазах.

— Для одной эта квартира слишком велика. У меня есть деньги. — Она нырнула рукой в корсаж и достала оттуда толстый рулон банкнот. — Видела?

— Заправь свою грудь обратно, пожалуйста.

— Я копила их целую вечность. Я знала, что рано или поздно мне придется сбежать от Петруса, пока он не перерезал мне горло. — Она помахала скрученными банкнотами. — Так что если твой муженек не оставил тебе кучу денег, они тебе понадобятся.

Купер открыла было рот, чтобы возразить, но слова застряли в горле. У нее осталось меньше двух месяцев до того дня, когда придется платить квартплату, а после сегодняшних расходов ее и без того тощая пачка наличных еще уменьшилась. Финансовый аспект, безусловно, стоило принять в расчет.

— От уха до уха, — продолжала нагнетать Перл замогильным голосом. — Он говорил, что обязательно нужно полностью перерезать яремную вену и трахею, чтобы наверняка. Он проделывал такое раньше.