– Я возвращаюсь наверх. Хорошо провести время с книжными друзьями, – пожелал он, спрыгивая.

– Не ложись слишком поздно! – крикнул ему вслед Мэттью.

– Не слышу вас, отцы! – раздался предсказуемый ответ.

Ему всегда нравилось называть нас обобщенно – отцы. Мэттью иногда жаловался, что это звучит, будто мы служители церкви. Титус ухватился за это и время от времени обращался к нам с деланной почтительностью «отец Мэттью» и «отец Чарли», иногда с легким ирландским акцентом в голосе. В остальное время он называл Мэттью папой, а меня поочередно то папой, то Чарли – обычно, если ему нужно было отдельное указание на одного из нас. Все детство Титуса Мэттью естественным образом был «папой», поскольку он единственная отцовская фигура, которую ребенок по-настоящему знал. Когда появился я, то некоторое время был просто «Чарли» для милого маленького пятилетки, который всегда приветствовал меня с огромной радостью, когда я заходил в гости к его папе. А потом довольно внезапно и как будто без подсказок он стал называть меня «папа Чарли».

День, когда он впервые это сделал, врезался в мою память. Это было перед выходными, когда я по-настоящему переезжал в квартиру Мэттью у Мраморной Арки. В пятницу вечером я перевозил последние вещи с Экклстон-сквер. Это было вскоре после того, как мама Мэттью погибла в автомобильной аварии в Шотландском нагорье. Он мотался между Шотландией и Англией, и ему было тяжело справляться со всем, имея ребенка, особенно потому, что мама оставалась его единственной близкой родственницей. В тот день он готовил романтический ужин для нас двоих, и я фантазировал про треску с травами и салат, которые он обещал, наряду с чем-нибудь попить – что-нибудь ледяное, поскольку горячий воздух пятницы был непростительно удушающим, а движение вокруг Виктории встало. В довершение всего в моей машине сломался кондиционер.

Когда я наконец добрался до дома и вошел в лифт, где консьерж помог мне с сумками, мне было жарко и досадно, что я опаздываю почти на полчаса. Но стоило мне войти в квартиру Мэттью с кондиционером, как на меня снизошло спокойствие. В квартире было прохладно, тепло, уютно и как надо. Мэттью сидел на диване с Титусом на коленях и читал книжку с картинками, рядом с ним сидела моя крестная Мерил и смеялась, когда Мэттью читал голосом обезьяны или еще кого-то писклявого. Из нас двоих он всегда был более игривым. Более естественным родителем. Я могу без усилий создать непринужденную атмосферу для взрослых, но мне потребовалось время, чтобы привыкнуть быть родителем. Обаяние не поможет, когда строптивому девятилетке кажется, что время сна следует передвинуть на попозже. Мэттью поднял глаза, и на его лице, как всегда, отразилась прекрасная улыбка.

– Смотри, кто пришел, – сказал он Титусу, и ребенок, посмотрев по сторонам, просиял.

Он слез с коленей Мэттью и закричал:

– Папочка Чарли пришел!

Должен признать, что и спустя годы мысли о том моменте все еще вызывают комок в горле. В тот вечер Мерил забрала Титуса к себе смотреть фильмы «Диснея», но, если быть честным, я был не против, чтобы он остался. Потому что это радостное «папочка Чарли» заставило меня понять, насколько особенным все было: это было начало нового этапа нашей жизни. Всех троих, вместе.

^__________

Первой на встречу книжного клуба прибыла Анита. Именно тот человек, общаться с которым мне хотелось меньше всего, заявился на целых сорок минут раньше. Иногда она приезжала вместе с Джеромом, своим свекром, если он просил своего водителя остановиться у ее дома в Пимлико по дороге из Мейфэра, но это означало для него крюк, и иногда она решала пройтись пешком. После четырехлетнего разрыва она помирилась с его сыном Гарри, и Джерому приходилось снова относиться к ней как к члену семьи, а не как к дальней знакомой, от которой он хотел бы избавиться. Вместе с тем Гарри наотрез отказывался присоединиться к книжному клубу и очевидно рассматривал эти собрания как идеальную возможность пройтись с коллегами телевизионщиками по модным барам в Сохо.

– Чарли, дорогой, что ты здесь делаешь? – спросила Анита, когда я открыл дверь.

Она смотрела на меня так, словно на пороге ее приветствовал дрессированный леопард.

– Приятно тебя видеть, Анита, – улыбнулся я.

Она подозрительно посмотрела на меня, решительно шагнула мимо, после чего передала мне пальто, которое висело у нее на руке.

– Я шла пешком, – сказала она, как будто это объясняло ее раннее прибытие. – А где Мэттью? Что происходит? Почему ты здесь?

Она прошла прямо на кухню, несомненно, ориентируясь на теплый свет и аромат выпечки.

– Добрый вечер, Анита, – сказал Мэттью, поднимая глаза от сахарной глазури на одном из кексов, которые они с Титусом испекли заранее. – Ты рано.

– Да, знаю, я шла пешком, – повторила она. – Скажи мне, почему твой муж здесь? Я думала, он ненавидит книги.

Я издал звук, который, как я надеялся, выражал вежливое несогласие.

– Я не ненавижу книги. Я не монстр.

Она бросила на меня еще один подозрительный взгляд, а затем повернулась обратно к Мэттью.

– Думаю, уже достаточно сахара, иначе к концу вечера нам всем обеспечен диабет второго типа. А теперь кто-нибудь ответит на мой вопрос?

Я поднял руки, признавая поражение.

– Я просто подумал, что пора мне присоединиться.

Я улыбнулся, но Анита не ответила на мою улыбку.

– Ты подумал, что пора? После стольких лет? – недоверчиво посмотрела она на меня.

Я усмехнулся:

– Анита, я прямо чувствую твое радушие.

Не успела она ответить, как заговорил Мэттью:

– Он не единственное прибавление. Джером говорил тебе, что придет наша подруга Рейчел?

Анита подошла к кухонному острову, обойдя Мэттью с таким видом, который мне показался бы угрожающим, будь я на его месте.

– Нет, он не говорил. Что значит «ваша подруга Рейчел»? Какая Рейчел? Не Рейчел Эвергрин? Которая крутила роман с сэром Кеннетом Лоуфордом, а потом продала свою историю «Мейл он санди»[3]?

– Нет, не Рейчел Эвергрин, – терпеливо ответил Мэттью, наливая Аните бокал вина и передавая ей. Второй бокал он показал мне и вопросительно потряс им, и я кивнул. – Эта Рейчел – наша новая подруга.

– Подруга, – сказал я, принимая вино, – это громко сказано.

– Так кто она? – спросила Анита, переводя взгляд с одного из нас на другого.

– Мы столкнулись с ней в магазине. И в итоге пригласили ее на наше маленькое собрание.

Анита опустила бокал и посмотрела на Мэттью, будто он только что достал пистолет.

– Ты серьезно? Ты пригласил какую-то случайную женщину присоединиться к нашему книжному клубу? Которую подцепил, пока ходил по магазинам?

Ее изумление вызвало у меня улыбку.

– Если вкратце, то да, – подтвердил я.

Она, раскрыв рот, смотрела на нас обоих.

– Что ж, обалдеть. Где это было?

– На Кингс-роуд, – терпеливо сказал Мэттью. – А именно в «Уотерстоунс». Она недавно переехала, любит читать и хочет найти друзей.

Анита несколько секунд переваривала эти подробности.

– Полагаю, это не так плохо, как могло бы быть. Я боялась, ты скажешь, что это было в «Примарк» на Арчвэй-роуд.

Мэттью фыркнул:

– На Арчвэй-роуд нет «Примарк».

– Откуда мне знать, – сказала Анита, допивая вино. – Я туда не хожу.

– Мы давно говорим, что надо расширяться, – сказал Мэттью. Я понял, что он старается не выдать своего раздражения. – С тех пор как Дуглас и Джордж поженились и выбыли, нас как-то маловато.

Анита выглядела так, словно проглотила осу.

– Поверить не могу, что ты решил, будто пригласить случайного прохожего – верное решение. Я сходу могу придумать кучу более подходящих кандидатов. Я могла бы сделать список. Мы могли бы провести собеседования. Спланировать. Разработать стратегию.

– Это… э… книжный клуб, – тихо сказал я. – А не дополнительные выборы.

– Эйлин Моран, например, – продолжала Анита как ни в чем ни бывало. – У нее много свободного времени с тех пор, как ее обивочный бизнес пришлось свернуть из-за уклонения от налогов. Еще Луиз Келлман, бедняжка. Если кому и нужно отвлечься от невзгод этого мира, так это ей. Или Тимми! Лапочка Тимми Брэйторн. У него никого не осталось теперь, когда жена ушла от него к инструктору по йоге, а затем его кролики умерли от миксоматоза. Вы знаете, как сильно он был привязан к этим кроликам.