Оригинальность темы говорит о решительном изменении чувствительности, о том, что усталость трансформируется в явление как таковое, что настало время для специфического опыта, который сам по себе становится темой записей в судовом журнале, почти «романом с продолжением». Это видно как из длинной записи, так и из заключения: «ужасная усталость»562. Еще нет психологических проблем со всей их сложностью, подавленности вплоть до самозабвения, бесконечно изучаемых нашими современниками, но уже появилось критически важное внимание к тому, что может испытывать каждый.

В высших сферах поднялся поначалу несильный ропот по поводу того, что неудобства стали «состоянием», длительным или проходящим, заговорили о неприятных обстоятельствах, дискомфорте, утомлении, на которые раньше не обращали внимания. В самом начале следующего века все это тщательно и ярко описал в имевшей успех книге Джеймс Бересфорд: это и недосыпание – «жжение в глазах, головокружение, скрежет зубовный, затекшие руки и ноги»563, и, наоборот, избыток сна, который приводит к разбитости и расслабленности564; неудобная поза в неудобном кресле, слишком короткая или слишком узкая кровать, после сна на которой начинаются судороги и спазмы565; сидение «около дымящего камина на протяжении нескольких часов»566, что вызывает удушье; необходимость произносить речи «с пересохшим ртом»567; невозможность «заставить окружающих понять всю тяжесть вашей усталости»568 во время затянувшейся вечеринки среди «незнакомых сотрапезников». И прочие бесчисленные «неприятности»569, придумывание неудобств, заострение внимания.

Письма Наполеона к Марии-Луизе верно отражают состояние усталости императора: «Друг мой, вчера я прибыл в Брескенс, довольно усталый»570; «Друг мой, я прибываю в Познань, немного устал от пыли»571; «Мой добрый друг, я очень устал»572; «Мой добрый друг, сейчас одиннадцать часов вечера, и я чувствую себя усталым»573; «Друг мой, я взял Баутцен. <…> Это был прекрасный день. Я немного устал»574. Отныне усталость считалась достаточно важным обстоятельством, о котором следовало сообщать в каждом письме, ее «ценность» возросла по сравнению с тем, что было раньше: отправитель писем пишет о том, что он испытывает, чтобы успокоить получателя, взволновать его или просто использует усталость как тему для общения.

«Ощущения» становятся так важны, что под их влиянием меняется интимное пространство элиты. Знаковое слово в этом контексте – «удобство», «легкость жизни без усталости»575. Это слово постоянно произносится, «удобству» придается большое значение, используются новые технические и бытовые приемы, которым «стал поклоняться», по его собственным словам, сказанным в 1752 году, архитектор Жак-Франсуа Блондель, тогда как его «предшественники не обращали на эти приемы достаточного внимания»576. Домашний мир переосмысливается. Изобретается новая мебель, совершенствуются приспособления, помещения организуются по-новому, так, чтобы в них нужно было совершать меньше движений и переходов, чтобы предметы находились ближе. Форма комодов577 становится разнообразнее – они бывают круглыми, в виде полумесяца или эллипса, появляются столики для тарелок и сервировочные столики, что облегчает наведение порядка и сокращает хождения туда-сюда578. Совершенствуются камины и дымоходы, вследствие чего уменьшается застой дыма579, и в 1765 году один изобретатель даже предлагает конструкцию, «мешающую каминам дымить»580. Механизмы совершенствуются, объединяя в себе рычаги и пружины, «оживляя» жилища, выставляя напоказ скрытые части, превращая вертикали в горизонтали или горизонтали в вертикали, изменяя линии и назначение предметов. Отсюда – все эти «рабочие столики» со столешницей и выдвигающимися ящичками, в которые можно складывать шерсть, нитки, булавки, иголки, ножницы; или «столик с откидной крышкой», верхняя часть которого поднимается, обнажая внутреннее «утилитарное устройство»581, и столик превращается в бюро «со шкафчиком и ящичками, покрытыми шпоном»; или все эти «пузатые секретеры», открывающие письменные приборы и «выдвижные полочки»582; или «туалетный столик» с многочисленными раздвижными дверцами, скрывающими зеркало, с потайными пространствами, с выдвижными ящиками на «фасаде» и по бокам на разных уровнях583. Таким образом, представление об «экономии» меняет ежедневно совершаемые действия, жесты, по крайней мере в богатых домах. Наиболее прогрессивными считались английские изобретения; путешественники, возвращавшиеся из Англии, рассказывали, что «механическое искусство» там более развито, что «все там удобнее, проще и лучше устроено»584.

Подобное внимание перекликается с медицинским взглядом на проблему. Подчеркивание чувствительности ставит с ног на голову способы описания, разнообразит их, выходит за пределы того, что уже началось в классическую эпоху585. Культура эпохи Просвещения дифференцирует эти симптомы, состояния, их названия, причины и производимый ими эффект. Появляется «нозология» – уточняется классификация болезней. Знаменателен отказ от традиционного наименования боли по ее локализации: «болезни головы, груди, живота, ног»586; чтобы лучше почувствовать различия, используется «этиологическая методика»587.

«Разбитость» появляется как первая стадия усталости, это название совершенно понятно; Уильям Бьюкен в своем «Домашнем лечебнике», неоднократно переиздававшемся начиная с 1770 года, дает ей каноническое определение: «Тупая боль во всех членах, в спине, пояснице, животе… жар в голове, в кишечнике… беспокойство во всем организме, вызванное избытком чего-либо»588. Нельзя сказать, чтобы это явление было открыто во второй половине XVIII века. Некое смутное представление о нем существовало уже в предыдущем столетии589. Теперь же оно описывается, объясняется: «застой в мышцах, напряжение сосудов, нервное истощение»590. Прежде на это внимания не обращали. «Об этом явлении никто не говорил»591, – утверждает Бьюкен, «его окружало молчание»592, – вторит ему Жозеф Льето, причем оба описывают «боль» в общих чертах, останавливаются на смутности страданий, упоминают их скрытое действие – прежде малоизученную сферу593. Эти врачи-«классификаторы» накапливают признаки боли, изучают ее фазы и интенсивность. «Карманный словарь здоровья», вышедший в свет в 1770 году, помимо «разбитости», упоминает «слабость» – «когда сил так мало, что это мешает выполнению обычных функций»594, «изнурение» – «когда нет сил держаться на ногах»595, «потерю сознания» – «когда жизненные силы затухают»596, «обморок» – «когда внезапно исчезают все силы и чувства»597. Эта на первый взгляд приблизительная, условная и даже эмпирическая классификация является неопровержимым доказательством интереса к проблеме. Процесс изучения этого феномена идет дальше, и в «Словаре Треву»598 (1743) описывается истощение жидкостей, терпения и мыслительной деятельности599, а в «Методической нозологии» Франсуа Буассье де Соважа (1770–1771) приводятся семнадцать форм изнурения, восемь форм утомления, множество форм «боли в ногах» и «упадка сил», «оцепенения», и все это относится к «слабостям»600. Цифры множатся, вызывая головокружение; желание четко различать виды усталости становится наваждением; утомление, спровоцированное тем или иным заболеванием, противопоставляется остальным видам усталости, что «важно для врачей»601, говорится и о том, что связано с усилием, чрезмерной затратой сил. «Специалист по нозологии» настаивает: