Что касается серег, то они бывают двух сортов — висячие и вставляемые внутрь проделанного в ухе отверстия. В последнем случае размеры отверстия могут сильно варьировать в зависимости от того, чем украшают ухо. Если это будут, например, сравнительно тонкие деревянные палочки, то они не требуют большого отверстия, но если для этих целей применяются какие-либо крупные украшения, то ухо превращается в сплошную дыру. Так бывает, если в уши вставляют специально для этого выделываемые широкие деревянные или металлические бляшки, а иногда и просто жестяные коробочки из-под крема, тюбики из-под зубной пасты и др. По литературным данным, мужчины Восточной Африки нередко используют свои «дырчатые» уши вместо карманов. Некоторые авторы указывают, что им приходилось видеть свернутые в трубочку деньги, засунутые в ушную дыру их владельца. Но особенно меня позабавил опубликованный в печати рассказ, как один санитар носил в своем ухе пузырек с йодом, вынимая его и вставляя обратно после использования.

Попутно расскажем, что в Африке наряду с различными украшениями, как-то: серьгами, браслетами, ожерельями — очень многие носят еще различные амулеты.

Одним из наиболее распространенных среди них является амулет, который имеет французское название «гри-гри», а на языке сусу именуется «сэбэ». Он якобы помогает исполнению просимого. Гри-гри особенно популярен у девушек, как способствующий счастливому замужеству.

Для того чтобы получить такой амулет, надо пойти к марабуту, то есть к благочестивому, святому человеку, и сообщить ему о своем желании. Тогда он подыскивает соответствующие строки из Корана, которые должны помочь осуществлению желания пришедшего к нему человека.

После этого марабут пишет этот текст по-арабски на бумажке и вручает ее пришедшему к нему за помощью. Последний же направляется к сапожнику или ювелиру, чтобы заключить полученную от марабута бумажку в кожаную или металлическую оправу. Амулет носят, не снимая, на цепочке.

В Сенегале амулет гри-гри часто приобретают боксеры, но говорят, что они не заключают его в футляр, а что будто через разрез вводят его под кожу, которую затем зашивают…

Однако вернемся к нашим наблюдениям на аэродроме.

Привлекали к себе внимание также матери, путешествующие с маленькими детьми. С нашей точки зрения, они не проявляли к ним никакой заботы. Это особенно бросалось в глаза на фоне тесной, все время передвигающейся толпы людей, собравшихся на аэродроме.

Как известно и как об этом говорилось выше, в Африке детей не носят на руках, а широкой полосой ткани привязывают за спиной у талии матери.

Матери на аэродроме ходили, наклонялись, переносили багаж, совершенно не обращая внимания на привязанного сзади ребенка. Ребенок же за спиной, размахивая ручками, качался из стороны в сторону, головка его болталась то вбок, то назад, а у спящего даже билась о спину матери. Если он плакал, его никто не утешал. Говорят, что африканские дети настолько привыкли к описанному обращению, что, наоборот, начинают капризничать и плакать, если их берут на руки.

Летим над гилеей. Ровно в десять часов тридцать минут поднимаемся над Канканом. Город, как было сказано, стоит на реке Мило — притоке Нигера, и мы два раза перелетаем через эту широкую извилистую реку с большими желтыми отмелями. Летим на высоте двух тысяч трехсот метров со скоростью трехсот тридцати пяти километров в час.

Тянется саванна. Ровно и скучно. На голых выжженных местах — селения из каз.

Небольшие участки леса из пальм и лиственных пород изредка увеличиваются в размерах.

И вдруг в одиннадцать часов — неожиданно высокие горы и сплошной лес. Среди этого леса в лощине прямоугольником вытянулось большое селение. Мы прилетели в Масента в одиннадцать часов пять минут.

Начиная с района Масента мы вступили в область влажного, вечнозеленого, экваториального леса, часто называемого дождевым лесом или гилеей. По своим размерам африканская гилея уступает лишь гилее Южной Америки в бассейне Амазонки. В Западной Африке гилея сплошной полосой окаймляет южное побережье Гвинейского залива, прерываясь под воздействием специфических местных условий на территории Ганы, а затем через дельту Нигера и прилегающие к ней районы переходит в бассейн реки Конго в пределах Камеруна и Республики Конго. Но гилея Гвинейского побережья, с которой мне удалось познакомиться, отличается по своим климатическим особенностям от гилеи бассейна реки Конго.

На Гвинейском побережье период с обильными, почти непрекращающимися дождями сменяется более сухим периодом, когда количество выпадающих осадков уменьшается в десять-двенадцать раз, под конец прекращаясь, тогда как в бассейне реки Конго дождь выпадает, почти не ослабевая, в продолжение всего года.

Но, во всяком случае, и той влажности и той температуры, которые наблюдаются на Гвинейском побережье, вполне достаточно, чтобы растительность показала здесь всю свою мощь и беспредельно завладела поверхностью суши.

Пересекая в самолете район Масента, я впервые увидала влажный тропический лес с высоты. И это впечатление, думаю, останется навсегда для меня ярким и сильным.

Мы обычно говорим, что лес покрывает горы, и мы действительно видим этот лес. Но этого нельзя сказать применительно к тому, что предстало перед глазами, когда мы подлетели к высоким горам, окружающим Масента.

В этом случае невозможно было различить никаких признаков, хотя бы отдаленно напоминающих деревья. Точно бесформенное, зеленое, кучевое облако, окутывая, обнимало горы, не оставляя никакого просвета. Облако вздымалось, следуя рельефу гор, мягкими, закругленными буграми. Зеленое царство захватило здесь все и овладело всем.

Такое же ощущение могущества и безграничной власти растительного мира я пережила уже не издалека, не с высоты, а непосредственно, углубившись в тропический лес на горе Какулима, и, наконец, я была поражена непревзойденным величием, жуткой красотой и устрашающей силой тропической чащи, которую увидала на берегу речки Сала.

И вот снова меня подчинила себе могучая гилея.

В Масента мы стояли двадцать пять минут и новым самолетом в одиннадцать часов тридцать минут полете-ли дальше, в Нзерекоре.

По-прежнему никаких признаков ровной и скучной саванны

По-прежнему, как и в районе Масента, очень высокие горы сплошь покрыты влажным тропическим лесом, По-прежнему нет ни единого просвета в этом лесном покрытии, и по-прежнему лес стелется по горам высокими, закругленными, зелеными шапками, поднимаясь по неровностям рельефа кверху. Зелень леса, и светло- и темно-зеленая, красиво играет своими оттенками на солнце.

Приближаемся к городу. Дремучий лес сменился прореженным. В нем много выжженных мест, занятых большими селениями. Хорошая автострада красным цветом своей почвы красиво и контрастно указывает путь к Нзерекоре, прорезая темно-зеленый фон лесной растительности.

Мы пробыли в воздухе час пятнадцать минут.

Нзерекоре принимает наш самолет.

Знакомство с городом. Нзерекоре, овеянный мистикой прошлого, перед нами.

Это широко раскинувшийся на довольно озелененной площади приятный городок из небольших беленьких домиков.

Нам отводят помещение в отеле, который оказался наилучшим из всех позднее посещенных нами в Лесной Гвинее. Он называется «Отель священного леса».

Еще не так давно каждое селение в Лесной Гвинее имело свой «священный лес» со штатом блюстителей секретного культа «священного леса», в который включались жертвоприношения животных и другие секретные обряды, известные только посвященным.

В 1962 году культ был запрещен, и «священный лес», на месте которого стоит теперь отель, вырублен. Но на территории отеля рядом с террасой сохранился до сих пор огромный камень для жертвоприношений. В большой же столовой при отеле по бокам камина до сих пор помещаются фигуры в масках — по одной с каждой стороны — высотой в рост человека. Они олицетворяли в свое время либо духов, либо блюстителей культа «священного леса». Последние же появлялись всегда в масках, чтобы оставаться неизвестными людям, принимавшим участие в различных ритуальных мероприятиях, танцах и жертвоприношениях, совершавшихся в «священном лесу». Таких блюстителей культа называли «духами священного леса». Их лиц никто никогда не видел.