— Ты… что делаешь? — оторопела Кристина, облачаемая мной в плащ-палатку.

— Пойдешь в этом сверху, — убедившись, что плащ держится, отложил я в сторону второй, — Если и капюшон накинешь, то ничего на голову не капнет. А, хотя стой, есть еще кое-что…

Мда, лицо боярыни, возле которой стоит на одном колене прекрасный юноша (то есть я) и нанизывает на цепи её гримуара рулоны туалетной бумаги… да, будет о чем вспомнить в старости. Ну ладно, не страшно, нам еще маски с респираторами прилаживать, а кто узнает Терновую под маской? Правильно.

Впрочем, девушка меня тут же удивила.

— Достань нож, Дайхард, — с достоинством королевы, невзирая на свисающие рулоны, заявила брюнетка. Затем, когда я извлек хавн из ножен, указала себе на юбке в район паха, скомандовав, — Режь отсюда и до пола! Но аккуратно! Штаны заденешь — убью!

— Какая ты смелая! — тут же шутливо восхитился я, запихивая свою левую руку девушке под юбку. Пока та испытывала очередной экзистенциальный кризис, я, не коснувшись вообще ничего лишнего, аккуратно пропорол хавном в нужном месте, а затем повёл острейший нож вниз, даруя облеченным в черный шелк ногам девушки дополнительную свободу. Получилось даже ровно.

— Ты похабник и негодяй, — отрезала сделавшая шаг назад Тернова, — Но прав в том, что проблемы нужно решать последовательно. Я бы всё равно пошла сюда за тобой, если бы Его Величество отправил тебя одного, так что…

— Будем действовать сообща, а потом ты меня застрелишь в спину, — «утешил» я Тернову, которую вновь люто передёрнуло от моих слов.

— Не имеет смысла! — фыркнула она, — Без тебя не будет княжества!

— Изумительно! У меня будет хозяйственная жена!

Этот удар зонтиком я определенно заслужил, но небольшая разрядка точно требовалась обоим. Проблема, стоящая впереди, была более чем серьезной.

Началось это всё более чем полгода назад. Коммунальщики начали просто пропадать на всей (под всей) территорией Москвы. Бесследно. Ни крови, ни следов борьбы, ничего. Тревогу забили тут же, но вот до ушей высокопоставленных лиц этот звон дошёл не сразу, в чем и крылся второй слой проблемы, отвечающий на вопрос — с какого полового органа под Москвой огромные лабиринты. Ладно, не лабиринты, но что-то близкое.

— Графа Барадьева знаешь? — негромко бубнил я в маску, неторопливо бредя по коридору c револьвером наизготовку, — Знаешь, его все знают. Истинный. Род большой и богатый, Барадьевы на капитальной стройке подвизаются за счет своих слуг. Там у них…

— Цверги, — перебила меня девушка, идущая чуть позади по темному, слегка воняющему туннелю, — Отличные мастера по камню, подземщики. Хочешь сказать, они тут для себя город строили?

— Не для себя, для нас. В смысле людей, — отвечал я, продолжая шагать, — И не город, а комплекс. Подземная железная дорога на весь город планировалась, склады, убежища для дворян, вторая подземная дорога, еще ниже и не для всех. В общем, очень много всего хорошего, доброго и нужного тут Барадьев должен был построить. То есть, его цверги. Они и построили… около пяти лет назад. То есть достроили. История давняя, сама понимаешь.

— И…? — с намёком протянула девушка, мудро прицепившая зонтик на спину навроде меча, и держащая в правой руке револьвер, как и я.

— Идея оказалась абсолютным провалом. Потребность цвергов в воздухе намного ниже, чем у людей, что выяснилось только когда всё это богатство стали принимать. Проще говоря — даже пара тысяч людей, опустившихся ниже тридцати метров под основную ветку железных дорог, просто выдышат тут весь воздух за непродолжительное время. Крайне слабая вентиляция. Инспектора просто не могли заметить дефицит кислорода.

С этим, конечно, планировали кое-что сделать, как успел мне поведать гвардеец, наблюдавший, как я набиваю рюкзак, но пока все эти катакомбы стали террой инкогнита. И в них что-то завелось. Что-то, способное эффективно охотиться на большой подземной территории. Или целенаправленно атаковать людей. Или их похищать. Мы должны выяснить.

— Или хотя бы выжить, — у Терновой включился какой-то сверхпрагматичный режим, чему я был только рад.

— Или хотя бы это, — согласно кивнул я в ответ, плавно, но сильно двигая дулом револьвера нужный кирпич. С вредным шорохом часть фальшивой стены ушла в сторону, открывая на путь к опасности, богатству и принудительному браку.

— Кейн! Ты действуешь мне на нервы!!

Я что — это вслух сказал?

///

Из всех законов человеческих первого места в веках заслуживал диктующий «Скорее небо упадёт на землю, чем волшебник добровольно ступит в башню другого волшебника, не имея целью её захвата». Заслуживал бы, скорей всего, еще лет десять назад, но временам свойственно меняться. Как им, так и умениями самих творцов чар, ежедневно пекущихся о своей безопасности. Арсеналы магической самозащиты стали настолько обширными и разнообразными, что о штурме магической твердыни без тотальной уверенности в собственной превосходящей грубой мощи, можно было даже не думать.

Дмитрия Пространственника многие знали как отличного, а главное, совершенно неагрессивного коллегу, склонного к переговорам и компромиссам. Само его прозвище на это намекало, вызывая даже у наиболее холодных рассудком чаротворцев нечто вроде зависти. Всё-таки, что может быть лучше обмена собственной маны, из которой сплетается заклинание перемещения, на вполне живые и весомые деньги? Алхимия, зачарование, прочая тонкая работа, всё это требует ресурсов, а вот магия перемещения — совсем другой вопрос!

К тому же — сложно не доверять тому, к кому регулярно приходишь, чтобы переместиться в то или иное место.

На этот раз собравшиеся у Дмитрия маги не собирались никуда перемещаться. Они пришли конкретно к нему. Или по его зову? Как будет правильно? Наверное, не так и ни эдак.

Пятеро могущественных волшебников, каждый из которых являлся хозяином собственного домена в виде башни, собрались у Дмитрия Пространственника в попытках помочь хозяину понять… жабу. Или опознать существо? Подивиться на диковину? Тоже очень сложный вопрос, который некий, совершенно не имеющий никакого отношения к происходящему человек по имени Дайхард Кейн, охарактеризовал бы коротко и ёмко: «мужик устал думать один и позвал корешей, чтобы им тоже легко не жилось».

Кстати, совершенная непричёмность вышеупомянутого Кейна — далеко не категорический факт. Но к делу это не относится.

Огромная жаба, весом как бы не под сотню килограммов, совершенно пофигистично относилась к внимательно смотрящим на неё людям. Она знай сидела себе прилично на одном месте, устроив своё роскошное жёлтое брюхо меж толстых лап, лупала большими выпуклыми глазами, да периодически слегка надувала кожистый мешок на горле. На внимание окружающих, как на целую прорву витающих вокруг неё диагностических заклинаний, рептилия никак не реагировала. Но вот…

…короткое, крайне экономное движение головой и тихий влажный хруст, с которым из пасти огромной жабы появляется толстое белое брюшко неизвестного, но очень большого насекомого, как и его быстро приходящие в негодность прозрачные крылья, вновь исчезающие в пасти кушающей рептилии. Всего одно движение, несколько жевков и… жаба вновь сидит как ни в чём не бывало.

А маги… маги начинают ругаться.

— Да как это так! Я ничего не заметил! — Захарий Аквилонский, весьма известный исследователь флоры и фауны миров Истинных, поджимает губы и легонько стукает посохом об пол.

— Как и мы, — отвечает ему слегка растрепанный хозяин дома, чьи пальцы слегка подрагивают от нервного напряжения, — Что говорят ваши заклинания, господа?

Маги, прикрыв глаза, погружаются в работу со своими диагностическими чарами, быстро и ёмко озвучивая результаты. Много результатов. По версии одних заклинаний, насекомое незримо присутствовало в зале, когда жаба его молниеносно схватила, по версии других — будущая еда проявилась в реальности, и опять же, совсем неподалеку от среагировавшей лягушки. Третьи утверждали, что насекомое материализовалось прямо во рту у объекта исследований. Показания же самих пяти гостей и хозяина, упившихся эликсирами концентрации, не дают ничего — все они увидели лишь внезапно полувыплюнутое жабой брюшко и крылья неведомой твари.