Я не спешил напасть и заключить её в жарких объятиях. Стадия флирта.

— Принцесса в замке, я прошёл все испытания. Я думал, что вы уехали в Питер!

— Тэпходон вас не покусал? — наконец, спросила она.

Этот чертовский голос колокольчиками.

— Нет. Это вам, вы же любите пингвинов, — сказал я и положил на пол картину.

— О, это же… Бородов-Кириллин, как-то так. А бутылка? — улыбнулась она. — Только не шагайте сюда, снимите обувь! Здесь ковролин. И я вижу цветок… Мама очень не любит, когда рвут с грядок.

Я воткнул цветок в дверной косяк, скинул ботинки, повесил сюртук на вешалку, оставшись в рубашке. Дезодорант, несмотря на активные физические упражнения, судя по всему, справлялся.

— Бутылка — на всякий случай. Ещё сорвал яблоко, — я достал из кармана и положил на пол.

— С закуской, как говорят, «за встречу»? Открывайте, я не умею, не разбираюсь. Хотя — я не знаю… — она снова замялась. — Это же надо идти до кухни. За штопором и фужерами, у меня тут только кружечка.

— Потом решим этот вопрос. Пожалуй, сяду вот сюда, — я присел на край кровати. — Нинель Кирилловна. Я вам писал, очень много писал. Ваш телефон…

Нинель Кирилловна подняла со стола конверт и перебила:

— Мне пришло письмо сегодня. Дворецкому передал мужчина, похожий по описанию на того вашего водителя, с которым мы попали в перестрелку на одном из первых… свиданий. Я ещё не открывала. Мне открыть?

Волкоштейн-Порей, вспомнилось мне — действительно, я посылал через него бумажное письмо. То ли он затормозил, то ли в Москву пришло только сейчас.

— Можете открыть его, — я кивнул. — И я вижу на столе ножницы — можете подать их мне? Для бутылки.

— Ловите, — она кинула ножницы в дальний конец кровати, чтобы не задеть меня ненароком.

Дистанция по прежнему составляла четыре метра. Она достала пилочку для ногтей, открыла конверт. Я же принялся возиться с ножницами — воткнул в раскрытом положении в пробку под углом, зафиксировал, принялся поворачивать.

Поглядывал на эмоции на лице Нинели Кирилловны. Она улыбалась, несколько раз сказала «ох», наконец — спросила:

— Правда? На вас покушались и взорвали дом?

— Правда. Я писал куда больше электронных. Но я у вас в блок-листе.

— Нет, неправда… — она покачала головой. — Я же вам писала! Значит, связь работает.

— Правда, я могу вам показать. Примерно догадываюсь, где это делается в телефоне.

— Вы же не будете распускать руки? — спросила она. — Ладно, сейчас.

Она подхватила свой телефон и села рядом со мной на кровать. Запах, прядка волос, которую она заправила за дужку очков. Ох уж эти очки. Нулевой навык — не сильный, но жгучий, тянущий к себе, как к чему-то родному.

— Вот почта… вот вся переписка с вами. Только тогда… в общежитии, а потом — ничего.

Я наклонился над её плечом, взял телефон вместе с её хрупкой, холодной от волнения ладонью. Стал большим пальцем открывать один пункт меню за другим. «Специальныя настройки» — «Настройки безопасности» — «Блокъ-листъ».

— Видите, — шепнул я, инстинктивно переходя на более низкий тон голоса. — Мой адрес почты.

— Странно… кто это мог сделать…

Я убрал галочку — мои письма так не пошли. Тогда я достал свой телефон, открыл и показал письма у себя в приложении. Она принялась читать, наклонившись ещё ближе, в какой-то момент я не удержался, поправил волосы и поцеловал в мочку уха.

«Я не готова», — взорвалось сообщение в голове.

Я вздрогнул, она повернула голову, посмотрела на меня, краснея и улыбаясь — я кивнул.

— Вы говорили про подарок, — решил я перевести тему.

— Вообще, после такого я подумываю подарить вам… Альбину, — прошептала она. — А что, я уже взрослая дворянка, могу позволить. Но вообще…

«Но изначальный подарок задумывался другим», — сказала она мысленно.

Я осторожно обнял за талию, она отпрянула и отсела. Затем вскочила, затараторила.

— Представляете, Эльдар Матвеевич, у нас в институте завёлся маньяк! Кто-то из служебного персонала, из работавших с рихнерами, хранил порнографию у себя на рабочем месте. Он установил скрытые камеры в туалетах, извращенец! А ещё — преподаватели заразились мексиканским гриппом. Из-за этого занятия задержали на неделю, выслали по цифровой почте. Хотите, я вам покажу свою курсовую работу по политической географии?

— С радостью, конечно, — кивнул я.

Мы переместились к рихнеру, с трудом найдя второй стул в углу комнаты, погребённый под подушками и одеялами.

Она открыла документ, там было множество политических карт, стала рассказывать:

— Мне задали рассказать про очаги сенситивной напряжённости на территории Нового света. Вот на этой карте они перечислены.

— На одном из них я был неделю назад, — кивнул я.

— О, расскажите!

— Это не очень приятная история. Виннипегский конфликт. Меня телепортировали оттуда из Антарктиды.

— Телепортировали⁈

Я рассказал историю, короткими фразами, низким голосом, без особых ужасов — иногда этот режим инстинктивно включается, когда находишься рядом с предметом обожания. Во время разговора она кивала, задавала вопросы, а рука с рихнер-мышкой ходила по рабочему столу, открывая файлы (вернее, «датэи») с картинами и прочим, и среди прочего промелькнула папка «отъ марфы».

— О, это то самое, о чём вы рассказывали? — прервал я рассказ.

— Да, — Нинель Кирилловна потупила взгляд. — Только не уговаривайте посмотреть вместе, мне очень стыдно. Вообще, это подсудное дело, и мне надобно всё это удалить.

— Ну, зачем же удалять. Вы можете отвернуться, а я посмотрю один, — предложил я.

— Ещё опаснее, Эльдар Матвеевич, вы пере…перевозбудитесь и неизвестно что станете делать! — выпалила она.

— Мне кажется, я и так уже давно перевозбуждён.

— Тогда смотрите, — она сложила руки на груди и демонстративно отвернулась вполоборота.

В первом видео был вполне классический секс, красивый, даже романтичный — парень в солдатском мундире, девушка в бальном платье, медленное раздевание, эстетично и без особых извращений. Я пролистал до женской кульминации и услышал:

— Всё, хватит, а то соседи услышат.

— Соседи? За сто метров? — усмехнулся я.

— Я стесняюсь.

Второе видео я уже видел — «Юная дворянка ублажает своего водителя». Оно было на том самом носителе, который передал мне в первые дни однокурсник Марк (кстати, надо будет проведать бедолагу, подумалось мне).

Водитель на видео был кудрявым пареньком едва ли не моложе меня.

— Значит, вам нравятся кудрявые, Нинель Кирилловна?

— Возможно.

— Ну уж нет, плойку для волос я покупать не стану.

Следом открыл одну из подпапок с сериалами. Японскими. В каком из миров я не был — японская порнография была одной из самых извращённых. Разумеется, первое видео оказалось про студенток в коротких юбочках, к которым прямо на уроке из щелей в полу полезли скользские щупальца. Строгий преподаватель даже и не подумал прервать занятие, глядя, как бьются в напускном экстазе несчастные японские студентки. Следом — пытка связанных и зафиксированных отличниц двумя толстыми преподавателями, видео, прямо скажем, одновременно и отталкивающее, и интригующее. На сцене орального секса Нинель Кирилловна прокомментировала:

— Ну разве так можно делать?

«Когда-нибудь потом покажешь мне…» — снова взорвалась в голове несказанная вслух фраза.

Я обернулся и обнаружил в руках у Нинель Кириллловны открытую мной ранее бутылку вина. Пара глотков оттуда уже была выпита.

— Стоп, стоп, — я ловко выхватил бутылку. — Больше — не стоит.

— Почему! — она потянулась за ней. — Отдайте, вдруг мне хочется больше?

— Потому что чуть-чуть пьяной вы мне нравитесь куда больше, чем черезчур пьяной. И женский алкоголизм не лечится.

Завязалась лёгкая шутейная потасовка, переходящая в обнимашки — она тянулась за бутылкой, и ей пришлось прижиматься ко мне. В конце концов, вино выплеснулось на рукав джемпера Нинели Кирилловны.