Рассказ князя удовлетворил.

— Понятно. Ну, всё, свободен.

— Не свободен. Я здесь буду сидеть до конца. У меня там крепостной сидит. Если с ним что-нибудь случится во время штурма…

Я очень многозначительно посмотрел на него. Строганов пару секунд смотрел в ответ, а потом расхохотался.

— Крепостной! Серьёзно? Ох уж эти малоимущие. Забрал бы десять тыщ, да нового купил.

Не прощаясь, вышел из фургона. А я ждал. Очень вскоре рядом закипела работа, я немного переживал, что всё будет происходить долго, но нет.

Ещё один разговор через мегафон — я не успел услышать начало, только последние слова Строганова:

— Фургон подъехал, выводите Аямэ!

После этих слов из главного входа здания действительно появилась фигура в платье Аямэ, в лёгкой куртке, закрывающей лицо капюшоном, но очертания были совсем не те, что у японской поп-дивы — худее, угловатее, выше. К ней тут же подбежало двое парней из ЧВК Строгановых, накинули покрывало, увели к машине, которая тут же уехала. Покрывало — это хорошо, это правильно, подумалось мне. Репортёры наверняка засели в соседних домах и будут наблюдать вызволение Аямэ Мико из плена.

Фургон обогнул здание и подъехал, по видимости, к воротам на задний двор. Следом пришла мысль: раз договорняка не было, значит засевшие террорюги думают, что обманули штрумующих, подсунув фейковую Аямэ Мико. Значит, Строганов должен тут же раскрыть подставу. Значит, подстава должна для отвода глаз…

Я вышел из фургона, чтобы быть наготове и, в случае чего, принять участие в штурме.

И тут же — как завертелось! Послышалась стрельба, я успел рявкнуть расслабившимся милиционерам:

— Назад! Туда!

И они тут же заняли позиции, но как минимум одного из них могли задеть пули, не скажи я им это. Рядом со мной присел паренёк — из местных, в слабой экипировке.

Адреналин забурлил. Мне захотелось внутрь, я уже представил, как поражаю одного террориста огнём, второго — кинектирую, третьего — пронзаю ледяной стрелой, а в чётвёртого стреляю из пистолета.

Но нет, сказал я себе. Пистолет был при мне, но толку на таком расстоянии будет мало, как и от моих навыков — я уже сильно хотел спать, поэтому решил занять вторую линию обороны, чуть подальше. Со стороны хоздвора послышался негромкий взрыв, тут же над нами послышался тихий гул двигателей вертолёта — странного, четырёхлопостного, похожего на компактный дрон, под которым, словно гроздь винограда, висели штурмовики. Он приземлились на крышу, затем оттуда тоже послышался взрыв. Из главного входа, который теперь не был полностью виден из-за щитов, выскочили двое.

А затем к нам в «окоп» прилетела граната, приземлившись в двух метрах от того молодого паренька. Я очень надеялся, что мой навык не понадобится, но он сработал сам по себе.

— На-на-на, на-на-на…

Граната за секунду до взрыва оказалась в руке и отправилась вверх на четыре десятка метров, где и взорвалась. Осколки забарабанили по крышам фургонов, зацепили каски и наплечники обороняющихся, но никто серьёзно не пострадал.

Затем — снова вернулись к обороне. Только бы у террорюг не было взрывчатки в здании. Только бы они не начали резать людей, думалось мне. Только бы Ванька не пострадал. Не знаю почему, но от долгого сидения я уже испытывал к этому говнюку какие-то отцовские чувства и очередное чувство ответственности.

А может — спасением этого парня я хотел как-то скомпенсировать неожиданное и непривычное для меня желание спасти мир, с которым по словам Андрона начинало твориться что-то непонятное. Осознанное желание.

В какие-то моменты возникала мысль позвонить ему — мобильная связь уже заработала, но я знал, что в такой момент это может только повредить.

На самом деле, всё прошло очень быстро. Примерно через семь-восемь минут после той гранаты стрельба прекратилась, и с двух сторон повалил народ. Без верхней одежды, испуганные, плачущие девушки и молодые юноши. У пары человек я заметил кровь — к ним уже спешили медики. Я искал взглядом Ивана — и не находил его.

Позвонил — в ответ были только гудки ожидания. Выждал минут десять, пока народ развозили по уже подоспевшим машинам, затем вышел из полевого лагеря, попытался пробиться к вояке ЧВК Строгановых, который выходил на меня.

— Сколько трупов?

На ответ я не надеялся, но тот сказал, видимо, приняв императорскую курьерскую форму за какую-то местную:

— Десять, — просто ответил он. — Двое гражданских.

— Среди них парень был? Молодой, в пиджаке?

Солдат хмуро глянул на меня и молча ушёл в сторону. Вскоре понесли носилки с трупами и ранеными. Один, второй… никого похожего по одежде на Ивана не было. В костюмах двоих я распознал террористов. Одного вывели истекающего кровью и в наручниках, тут же упаковали в броневичок и увезли.

А затем, чуть ли не последними, из здания вышли музыканты группы Аямэ. У двух, включая басистку, была порвана одежда и виднелись синяки и следы крови. К ним тут же устремились все подряд — медики, репортёры, работники труппы, но ЧВК окружили их плотной стеной и медленно повели к фургонам.

Барабанщик заметил меня, крикнул, стараясь перекричать толпу:

— Ты жив! Где… Аямэ?

— С неё всё в порядке! Где Иван?

— Его… его они увели! Куда-то!

— Твою ж мать, — я принялся работать кулаками, пытаясь пролезть к оцеплению.

Мне в морду сунула микрофон какая-то девица:

— Эльдар Циммер, вас видели с Аямэ в момент спасения, как вы можете это прокомментировать?

— Эльдар, пару слов! — тут же накинулась ещё пара человек.

— Скажите, как всё произошло!

— Без комментариев, мне нужно внутрь, — сказал я, пытаясь закрыться от камер. — У меня там куртка и документы!

Удивительно, но меня пропустили, и тут же ко мне подскочил парень чуть старше меня в малознакомой полицейской форме.

— Старший следователь территориального управления Петров. Эльдар Циммер?

— Да. Я ищу Ивана Абрамова. Моего крепостного, он был вместе с музыкантами, и они сказали, что бандюки его увели куда-то.

— Так… да, чуть позже уточню. У меня есть пара вопросов…

И тут уже я рассвирепел.

— Сука, всем нужно задать мне пару вопросов! И никто не отвечает на мои! Меня уже задрало, быстро нашли и выдали мне крепостного, иначе я сейчас консула звать буду!

Удивительно, но это подействовало.

— Увы, бандиты казнили нескольких. Сейчас я спрошу разрешения, чтобы вас пустили на опознание.

Хотел бы я выполнить спасение заложников на «пять», но нет. Видал я разные полевые морги, и каждый раз хотелось бы, чтобы очередной оказался последним, в которым окажусь. Плёнки и покрывала открывались над застывшими в гримасах лицами, один, второй, третий…

Ивана там не было. Я поднял на уши всех местных и неместных, находящихся в здании. Вернулся со следователем внутрь, допросился входа к гримёркам, оттуда снова позвонил — услышал гудки входящего звонка и нашёл телефон Ивана, лежащий рядом с опрокинутой мебелью, моими вещами и документами. Собрал вещи — ещё пришлось доказывать, что они мои.

— Получается, пропал без вести ваш… крепостной, так? — спросил приставленный ко мне младший следователь, который по возрасту был чуть старше Петрова, «старшего».

Я услышал неприятные нотки в голосе. Непонятно, то ли он иронизировал по поводу его статуса, то ли подумал про нас что-то неприятное. Но, скорее всего, я просто всех достал до такой степени, что все поскорее хотели от меня избавиться.

— Получается. Твою ж мать, прекратите ёрничать, просто это единственный знакомый мне человек на континенте!

— У него был кто-то близкий?

— Жена, только женился.

Следователь тяжело вздохнул — но слегка изменился в выражении лица. Видимо, понял, что моё желание найти товарища не имеет под собой каких-то нетрадиционных причин, даже, возможно, зауважал — по эту сторону экватора, судя по всему, было куда меньше «баринов», ответственно подходящих к жизни своих крепостных.

— Очень жаль. Сочувствую вашей утрате, скорее всего эти черти…