– Почему подозрительно? У девушки родных не осталось, квартиру снимает. Красивая, романтичная. Вполне возможно, что какой-то небедный мужчина окружил вниманием и заботой, предложил руку и сердце. Тут тебе и любовь, и благополучие в одном флаконе. А, кстати, из каких ресурсов она за квартиру платила, не спрашивал? А я спросила. Бабушка немного денег оставила. Но деньги имеют неприятное свойство заканчиваться. Значит, нужен обеспеченный спутник жизни. Всё сходится. Тебя она, похоже, в расчет не брала. Зачем ей с такой красотой заурядный участковый врач? А может, она о замужестве специально квартирной хозяйке сказала, чтобы ты ее не искал. Понял? И хватит об этом.

Вика отключилась. Немного помедлив, Егор решил двигаться к своей палатке на берегу. Надо было сворачиваться и ехать в Москву.

На одной из лавочек, прикрыв глаза, сидел пожилой мужчина. Казалось, он дремал. Но что-то в его позе показалось Егору странным, и он замедлил шаги. Лицо мужчины было бледным, он часто и прерывисто дышал, прижав руки к груди. Седые волосы были мокрыми от пота. Лоб и виски тоже были в капельках пота. Рядом на скамейке лежала небольшая кожаная сумка.

– Вам плохо? – Егор наклонился к незнакомцу.

– Ничего, сейчас пройдет. Достаньте лекарство. Боковой кармашек внутри сумки.

– Может, скорую вызвать?

– Не надо, мне уже лучше. Я пойду домой потихонечку. Тут недалеко. Пришел на прежнее место работы, разволновался и вот…

– Я вас провожу. Мало ли что. Вы в полиции служили?

– Тогда ещё в милиции, молодой человек. Вы, я вижу, нездешний. Разрешите представиться. Колосков Василий Семёнович, бывший начальник Озерковского отдела внутренних дел. Майор в отставке, понимаешь.

– А я Егор Лапин, врач из Москвы. Отдыхал здесь с друзьями на озере. Они уже уехали, а я задержался немного. Опирайтесь на мою руку, так надежнее.

Колосков с Егором не спеша двинулись по центральной улице поселка Озерки в сторону от центра. Улица, как положено, носила имя Ленина. Местные власти не пожелали выкидывать деньги на переименование, рассудив, что полезнее асфальт залатать и общественные здания раз в год покрасить.

Через пару кварталов Василий Семенович скомандовал повернуть направо, во двор. Там, во втором подъезде типовой панельной пятиэтажки, и обитал бывший начальник местной милиции.

Доставив Колоскова к дверям квартиры на третьем этаже, Егор стал прощаться.

– Погоди, не суетись. Заходи, чаю выпьем, – предложил Василий Семенович. – Заодно, коли врач, и давление мне померяешь. Срочных дел нет у тебя?

– Вроде бы нет.

– Ну присаживайся, сейчас чай заварю. Не люблю я эти новомодные пакетики ваши. Как будто бумагу жуешь, а не чай пьешь, понимаешь…

Чуть ли не треть тесной кухоньки занимал огромный двухкамерный холодильник, потеснивший обеденный стол к самому окну. Егор примостился на табуретке, упираясь спиной в прохладный бок чуда техники иностранного производства.

– Сослуживцы подарили, когда на пенсию уходил, – кивнул Колосков на холодильник. – Сказали, мол, будешь, Семеныч, дачный урожай хранить. А зачем мне одному такой громила? Супруга уж три года как померла, сын с семьей в Питере. Сюда не дозовешься. Сосед вот уговаривает поменяться. Но этот монстр мне дорог как память. Лучшие годы, можно сказать, я родной милиции отдал, ещё на заграничный лад не переименованной. Тогда бандюганы и хулиганы ментов уважали, понимаешь.

Старик поставил на стол тарелку с овсяным печеньем и сушками, банку варенья и разлил по большим фаянсовым кружкам свежезаваренный крепкий чай. Егору досталась кружка с изображением рыжего кота. Хозяин квартиры пил чай из посудины со своим портретом и надписью «Любимому папе».

– А почему расстроились после посещения полиции, Василий Семенович?

– Каждый раз расстраиваюсь, понимаешь. Они ко мне как к динозавру относятся. Из какой, мол, пещеры Юрского периода ты выполз, дед? Только работать мешаешь. А если совет попытаюсь дать… Усмехаются и чуть ли не пальцем у виска крутят. Каждый раз зарекаюсь ходить к ним. Но тянет, понимаешь, как преступника на место преступления. Один там только парень есть порядочный – Андрюха Самсонов, младший лейтенант. Юридический закончил и в родные места вернулся. Уважаю! Но у него работы не продохнуть, иной раз и поговорить некогда.

Егору очень хотелось расспросить Василия Семеновича поподробнее о милицейских буднях, о следственной практике. Вдруг есть какие-то приемы, которые помогут в поисках Маши? Правда, он был не совсем уверен, что будет ее искать. К тому же он побоялся показаться навязчивым со своими расспросами, и разговор плавно свернул в сторону старческих недугов.

Обсудив с заезжим доктором действительные и мнимые хвори, Колосков принес аппарат для измерения давления. Оно оказалось слегка повышенным, но не критичным. Посоветовав старику принять легкое успокоительное и пораньше лечь спать, Егор распрощался с новым знакомым.

– Будешь в наших краях, заходи на чай, – сказал на прощание Колосков. – А вообще я считаю, что все болезни от безделья. Эх, мне бы сейчас дело настоящее, понимаешь! Вмиг бы позабыл, где у меня сердце находится. А приходится на даче траву подстригать.

Отмывшись, отоспавшись, плотно позавтракав и посвятив чуть ли не весь день игре War Thunder, Егор заскучал. Даже не так – он затосковал. До выхода на работу оставалось чуть меньше двух недель. Такое количество свободного времени вынести было невозможно.

Пара звонков приятелям студенческих лет оказалась бесполезной. Ребята отрывались на полную катушку в местах, весьма далёких от Москвы. Выйти на работу досрочно? Надо серьёзную причину придумывать, чтобы не стать героем анекдотов о нездоровой тяге к престарелым посетительницам.

На старших курсах приятели Егора подумывали об устройстве в крутые медицинские центры, наводили мосты, обзаводились связями, только он не рыл носом землю в надежде заполучить престижную работу. Почему он пошёл простым участковым терапевтом в ближайшую к дому поликлинику? Наверное, потому что красотка Алина, в которую он был безнадежно влюблён с первого курса, назвала его неудачником. И он, как мог, оправдывал это звание.

Неудачник? Это как посмотреть. Когда разразилась всемирная новомодная эпидемия, его приятели в крутых медицинских центрах остались без пациентов. Егор же вызвался добровольцем в специализированный госпиталь. Работал в красной зоне, валился с ног. Иногда чуть не засыпал на ходу. Но сумел заработать на первый взнос ипотеки. И теперь живет отдельно от родителей в собственной квартире-студии. Правда, до работы не близко, но выручает железный конь. Семь лет назад родня скинулись и подарила ему на восемнадцатилетие такое вот темно-синее чудо о четырех колесах.

Бог с ней, с Алиной. Не сложилось, и ладно, дела давно минувших дней. Что-то другое не давало Егору покоя. Сверлило в мозгу, когда он отмокал в ванне и довольно фыркал под душем, когда ел доставленную курьером пиццу. И даже когда резался в компьютерную стрелялку.

Какой-то неудачный отдых получался. Даже родителей не навестишь, они на Алтай уехали. Прикоснуться к местам силы, так сказать. Может, ему тоже куда-нибудь рвануть? К морю, например. Или на север, в Карелию.

Егор полез в интернет, чтобы изучить предложения турфирм. Предложений было много, но отдых не складывался. То одноместных номеров нет в наличии, то билетов.

И вообще, не самая хорошая идея ехать куда-то одному. Как-то не вовремя Маша надумала замуж выходить. Не могла подождать, пока у него отпуск закончится.

И тут Егор понял, что именно сверлило у него в мозгу и мешало наслаждаться отдыхом всё это время. Он думал, что отогнал мысли о Маше на периферию сознания, почти убедив себя, что у нее всё в порядке. Ну не любит она его. Имеет право. Но…

– Пусть весь мир считает меня дураком и чокнутым идиотом, но я не верю, что Маша вот просто так исчезла, никому ничего не объяснив. Я найду ее, чтобы убедиться, что у нее всё в порядке. Попрошу прощения за то, что доставал ее назойливой опекой. И со спокойной душой отойду в сторонку, чтобы не мешать ее счастью.