А теперь можно и осмотреться спокойно по сторонам. Что творится в Золотом Роге, и где какие корабли стоят, я знал еще до входа в Босфор. Ганс непрерывно транслировал мне картинку в режиме реального времени. Но он давал только вид сверху, с высоты в семьсот метров. Сейчас же появилась возможность оглядеть все с палубы.

Из неприятных соседей по рейду трое. Неподалеку от берега стоят два английский военных корабля. Шлюп «Ардент» и колесный пароходофрегат «Один». Как же без англичан?! Рядом с ними находится турецкий фрегат. Название отсюда не разобрать из-за неудачного ракурса. Но поскольку стоит эта троица довольно близко к берегу, а между нами хватает больших «купцов», то внезапного нападения можно не опасаться. Я благоразумно встал на якорь подальше от причалов порта, и поближе к фарватеру Босфора. Чтобы сбежать было проще. Парусных кораблей можно вообще не опасаться, а «Один» хоть и может быстро выползти на фарватер с места якорной стоянки (если котлы под парами, разумеется), но так подставляться англичане вряд ли будут. Для грязной работы есть турки, тем более это их владения. Это те, кто стоит на якоре на рейде. А вот у причала интереснее. Помимо многочисленных «купцов» там находятся также три парохода. Один — старый знакомый. Французский пакетбот «Бретань». Второй - тоже старый знакомый. Русский пакетбот "Херсон". Но вот третий — колесный пароходофрегат под турецким флагом. Название написано арабской вязью. С помощью Ганса легко перевожу - «Таиф». Вот так встреча! Единственный, кто сумел удрать из Синопа от русского флота. Даст бог, теперь не сбежит. Но вот такое близкое соседство меня не радует. Если «Таиф» будет держать котлы под парами, то сможет сразу же броситься за нами в погоню по Босфору. Если верить справочникам, его максимальный ход десять узлов. Скинем один узел на обрастание корпуса, износ машин и котлов, турецкое «техобслуживание» и прочие негативные моменты. Плюс своеобразная английская манера измерения скорости при сдаче корабля флоту не с полными запасами, и что попадает в справочники. Так что, не более семи-восьми узлов, и то в лучшем случае. «Лебедь» же сейчас порядком израсходовал запасы угля, так что может при максимальных оборотах машин выжать шестнадцать узлов, а может и больше. Но двукратное преимущество в скорости не поможет, если «Таиф» сразу же бросится в погоню и без промедления откроет огонь. Пушки у него мощные. Есть даже два бомбических орудия Пексана калибра десять дюймов. Если такой «колобок» прилетит нам в машинное, или котельное отделение, то мало не покажется. Однако, сейчас «Таиф» стоит с погашенными топками — дыма из трубы вообще нет. Причем быстро их разжечь и поднять пары до марки не получится. Если «Таиф» в таком состоянии будет находиться до темноты, то его можно не брать в расчет. Турецкий фрегат, стоящий на якоре, нам тем более не противник. Он не сможет быстро выйти из глубины бухты, даже если не станет связываться с выборкой якоря, а просто отдаст якорь-цепь. Самостоятельно маневрировать между стоящими на якоре «купцами» он не сможет, его придется буксировать гребными баркасами. А в самом Босфоре он окажется беспомощным против встречного ветра и течения. Конечно, если направление ветра сохранится. И если к вечеру не появится еще какой-нибудь турецкий паровой военный корабль. Чего бы очень не хотелось...

От размышлений о прекрасном меня отрывает Обручев.

- Определяете диспозицию противника, Юрий Александрович?

- Да, Федор Федорович. Из всех здесь самый опасный турецкий пароходофрегат. Он может быстро отойти от причала и погнаться за нами, ведя огонь из носовых орудий. Правда, сейчас он стоит с погашенными топками. Случайно не знаете, кто это?

- Похож на пароходофрегат типа «Мечидие». Англичане построили четыре однотипных пароходофрегата для Турции - «Мечидие». «Таиф», «Сайк-и-Шади» и «Фейзе-и-Бахри». Но кто это конкретно — не знаю. Не силен в турецкой орфографии, а у него название арабской вязью написано.

- Опасный противник?

- Опасный — не то слово. Может развить ход до десяти узлов. На вооружении, помимо обычных пушек, имеет также бомбические орудия Пексана, стреляющие разрывными бомбами калибра десять дюймов.

- И далеко стреляют?

- До двадцати кабельтовых.

- Ну-у, с такой дистанции еще попасть надо! Тем более в качку.

- Это так. Но орудия Пексана имеют пологую траекторию стрельбы и на дистанции трех-четырех кабельтовых бьют довольно точно.

- Значит не будем подходить близко.

- Кхм... Юрий Александрович... У нас ведь, кроме нарезных ружей и револьверов, ничего нет.

- П о к а нет, Федор Федорович. Но в Одессе будет. А сейчас дайте приказ вахтенным, чтобы внимательно наблюдали за этим турком. Если только он начнет разжигать топки, сразу же поставить меня в известность. В таком состоянии он для нас не опасен. Пары в котлах быстро не поднять, а стрелять из того места, где он сейчас стоит, турки не будут. Побоятся других задеть, да и не разглядят нас толком в темноте. Будем надеяться, что до наступления ночи еще кто-нибудь из систер-шипов этого «Мечидие» не появится...

Осмотрев еще раз рейд и портовый район Галата, хорошо видимый с этого места, я проверил, как идут дела с «ремонтом» в машинном отделении, и отправился в каюту, заодно проинструктировав Ганса. Провести разведку Босфора, выяснить наличие турецких военных кораблей в Буюкдере и на подходах к Босфору, и после этого быстро возвращаться, оставаясь на высоте не менее семисот метров. Как бы еще кого нелегкая не принесла.

Как и ожидалось, отдохнуть мне толком не дали. Через три с половиной часа (рекордно быстрое время для турок) в каюту постучал вахтенный матрос и доложил, что прибыли турецкие власти. Ну, раз прибыли, значит будем встречать. Разложил на столе судовые и грузовые документы, и велел звать гостей.

Прибыли аж пять человек, что уже удивительно. Двое остались у меня в каюте для проверки документов, а трое отправились осмотреть пароход. Общались на французском, но у меня возникло подозрение, что как минимум один из прибывших хорошо знает русский. И оказался прав. Когда осмотр был завершен, положенные формальности закончены и выяснили, что ничего выгружать и грузить в Константинополе мы не собираемся, старший из прибывших, представившийся, как Фатих, попросил показать ему судовой журнал. А поскольку журнал ведется на русском языке, абы кто его не прочтет. Внешне все выглядело спокойно, но мне стало ясно, - началось.

Принесли журнал, которым сразу занялся один из чиновников. Мы же, тем временем, отдавали дань превосходному кофе с французским коньяком, против которого правоверные служители закона ничуть не возражали, пошутив, что на христианском корабле это грехом считаться не будет.

Вот за что я уважал турок в моем прежнем мире, они в своей основной массе никогда не были религиозными фанатиками в отличие от арабов. И никогда не доводили религиозные нормы до абсурда. Может быть поэтому характерной чертой Османской Империи была веротерпимость. Здесь вполне мирно уживались рядом мусульмане, христиане и иудеи. В отличие от «просвещенной» Европы, где «добрые» христиане с упоением резали друг друга не одну сотню лет именно на религиозной почве. Что уж говорить об отношении к мусульманам. Здесь ситуация оказалась аналогичной.

Время шло. Я красочно описал наш переход вокруг Европы, и наконец перешел к вбросу дезы.

- Однако, у нас есть проблема, месье. Перед постановкой на якорь правая машина отказала. Сейчас ее ремонтируют, но уверенности в успехе у меня нет. Мне бы хотелось заказать буксировку по Босфору до самого выхода — до Румелийского маяка.