– Учитель, это я, ‒ негромко сказал вошедший.
– Кто ты? – раздался негромкий голос в темноте.
– Я – Игнатий!
– Протяни руку.
Путник послушно вытянул вперёд правую руку. Эту руку кто-то обхватил за запястье и потянул за собой. И так, осторожно передвигаясь в темноте, они дошли до ещё одной двери и вошли в неё. Когда дверь за ними захлопнулась, руку отпустили. Загорелся огонёк свечи. В неясном свете путник увидел маленькую комнату без окон, похожую скорее на чулан. У стены стоял небольшой стол со жбаном и кружками. Рядом в кресле сидел полный мужчина в монашеском одеянии.
– Садись, брат. Ты, наверное, устал? Не хочешь ли чего-нибудь выпить?
– Да, в горле пересохло, неплохо бы кваску, – ответил, усаживаясь, мужик.
– Ну, как всё прошло, ты передал моё послание? – спросил монах, подавая гостю кружку с питьём.
– Да, он сказал, что о новой встрече сообщит, когда будет нужно, – Мужчина жадно выпил всю кружку и осторожно поставил её на стол.
– Что-то ещё говорил?
– Сказал, что русские – варвары и язык наш варварский. Это когда я поведал ему, что у нас не король, а царь, – тут мужик улыбнулся, – а я в ответ молвил, как вы меня учили, что слово царь производится от римского цезаря.
– А он что же? – тоже улыбнулся монах.
– Скис, но смолчал.
– Так-так, но что-то ещё говорил? Ты должен всё запоминать, Игнатий.
– Он сказал, что, простите меня, учитель, но он сказал, что царь Иоанн сошёл с ума, раз доверил строительство Покровского собора в Москве русским зодчим.
– Вот как? Очень неосторожно!
– Я так ему и сказал. И вот ещё что. Мы наткнулись в лесу на капище язычников.
– Старое капище, заброшенное?
– Было действующим, пока его не разграбили. А разграбили его несколько дней назад. И там были остатки погребального костра. Свежие остатки.
– А людей там не было?
– На капище нет. Но потом, в лесу, мимо меня прошёл человек, очень быстро прошёл, и он был явно не в себе. Может быть, это был совсем посторонний человек? Кто знает?
– Ну да, кто знает! Он тебя видел?
– Нет, я думаю, что нет.
– А узнаешь этого лесного мужика, если увидишь?
– Да, – коротко ответил гость, – узнаю.
– Ну, теперь вот что, дорогой Игнатий, тайком встречаться больше не будем, неудобно мне это, да и тебе тоже. Вот возьми, – монах протянул небольшой свёрток собеседнику, – Здесь деньги, купи себе дом, где-нибудь недалеко от Варварки, небольшой дом, но крепкий, теплый и хороший для жизни. Если будут спрашивать, скажи, что батюшка твой в деревне помер, вот ты и решил с деньгами, что от него остались в Москву переселиться и заняться здесь ну…, ну чем ты можешь заняться?
– Шорником могу быть, – подсказал Игнатий
– Конечно, шорничеством. А я к тебе на постой встану. Так как приехал из монастыря по делам к Митрополиту, Владыке Макарию. Такие дела быстро не делаются, а жить где-то надо. Ну, да это не важно, про себя я сам всё объясню, если нужда будет. И вот ещё что, ты не очень-то хвастайся своими познаниями в латыни. Не всё другим сказывай, что от меня слышишь.
– Я разумею это, учитель. Просто уж больно спесив был иноземец-то! Ну, я и не удержался.
Игнатий ушел, а монах задумался. Человек, известный многим в Москве под именем монаха Пафнутия, был эмиссаром из далёкого 23 века, направленным в Москву эпохи Грозного следить, чтобы история страны развивалась в соответствующем направлении. Чтобы никто и ничто не свернуло её в сторону. А желающих повернуть историю России было немало, так что работы у Пафнутия хватало. Но сейчас он задумался о другом. Очень трудно найти помощников в своём деле среди местного населения. Вначале они никак не могут понять, с кем имеют дело, пугаются. А потом, некоторые из них становятся излишне болтливыми, неосторожными. Вот и Игнатий туда же. Надо же, решил поучить спесивого иноземца. Ну, да ладно, беда небольшая. А помощник-то всё равно нужен, без него нельзя.
14. Потеря
Постник и Барма сидели в тени строящейся стены храма на лавке и уплетали принесённую Максимкой нехитрую снедь, заботливо приготовленную Алёной для своих постояльцев. Аппетит у обоих был отменный. Ели молча, как и положено. Наконец Постник поставил пустой горшок из-под пареной репы на лавку, с сожалением посмотрел на него и вздохнул:
– А я ещё бы съел, – и с надеждой спросил, – У тебя не осталось?
– Нет, – отозвался Барма, доедая последнюю ложку репы. Затем быстро выпил молоко и, довольный, прислонился к стенке.
– Слушай, Ванька, – спросил Постник, – Ешь ты не меньше меня, а худой – как будто тебя впроголодь держат, почему, а?
– Кто его знает? – отозвался Барма, – Я всегда такой был. Может, я в родителей пошёл.
– Так у тебя родители – худые? И мать, и отец?
– Да, не знаю я! – вдруг рассердился Иван.
Яковлев с удивлением посмотрел на друга:
– Ты чего взбеленился-то, Иван? Первый раз тебя сердитым вижу! Ну не хочешь, не отвечай!
Оба помолчали. Потом Барма, уже спокойно, ответил:
Не помню я родителей своих. Вернее, плохо помню. Я ведь потерялся, мне тогда годков 6-7 было. Мы ехали куда-то. Зачем, куда – ничего не помню. А помню, что лежу я на телеге – весёлый такой, а старший брат меня травинкой за пятку щекочет. Можешь поверить, вот только это и помню о брате.
Помолчали.
– Ну, а как ты потерялся-то? – не выдержал Постник?
– Мы остановились на ночлег в поле. Ночью проснулся я по нужде. И вдруг вижу невдалеке свет какой-то. Ну, я и пошёл посмотреть, что это за свет. Интересно мне стало, ребёнок ведь. Я иду, а свет этот от меня удаляется. Я иду к свету, а он от меня. Вот так я шёл, шёл, а потом всё пропало и я ничего больше не помню, очнулся уже утром. Я лежу на дороге, вокруг меня мужики толкутся и кричат:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
