Но и такая вечность кончается. Оказывается, я медленно и незаметно всё же опускался, пока не достиг дна раскалённой субстанции. Под ним была пустота. Постепенно, опускаясь в пустоту, я обнаружил, что у меня снова есть тело, оно отделялось от субстанции моря очень медленно, миллиметр за миллиметром и повисало в пустоте. Видимо, в центре было что-то вроде гигантского пузыря, не пускавшего вниз массу океана. На каком-то этапе я почувствовал, что могу шевелить теми частями тела, которые свешиваются вниз. Я опускался и высвобождался так медленно, будто я не опускаюсь, а вырастаю из затвердевших низших слоев океана. Я с удивлением обнаружил, что у меня появились конечности, потом стал ощущать форму всего тела. Наконец, я упал вниз. Я приземлился на какую-то покатую поверхность и заскользил вниз по узкому тоннелю. Когда крутизна тоннеля уменьшилась, моё падение остановилось. Тогда я сам направился ползком дальше и полз, пока не упал в небольшое помещение. Я ощупал себя: теперь у меня не было рук, я был грубо высеченным из какой-то плоти животным с четырьмя ногами, заканчивающихся ступнями, как у слонов, и головой, но без носа и рта, только с глазами и отверстиями на месте ушей. Я осмотрел помещение, в которое попал. Из него шли во все стороны несколько ходов, пол был неровный, похоже, помещение было лишь расширением тоннеля в месте его развилки. Всё вокруг было залито сумрачным алым светом, который излучали сами стены, окружавшие меня. Я решил пробраться в один из самых горизонтальных тоннелей, чтоб можно было, при необходимости, потом вернуться. Тоннель оказался не длинным, другой формы, и тоже заканчивающийся развилкой. По дороге я заметил множество отверстий и впадин разного размера и формы. Побродив так некоторое время, я понял, что попал в большое пещеристое тело, оно всё состояло из множества больших и маленьких отверстий, ходов, тупичков, впадин и выступов. Что же мне тут делать? Я решил выбрать направление и двигаться преимущественно туда, даже если тоннели будут заканчиваться тупиками или сворачивать, тогда только буду искать другой проход. Но задуманное оказалось не так-то просто выполнить, системы тоннелей, которыми приходилось обходить тупики, тянулись долго и извилисто в совершенно произвольных направлениях, тупиком часто заканчивался с таким трудом найденный путь, я понял – в этом хаосе нельзя двигаться в каком-либо одном направлении. К тому же, я довольно быстро потерял ориентацию и несколько раз выбирал её заново. Через довольно большой промежуток времени, заполненный бессмысленным блужданием, я начал замечать вдали будто какие-то звуки и улавливать краем глаза иллюзорные движения, которые пропадали, когда я сосредотачивал взгляд. Забавно, когда у меня появилось какое-то очередное тело, я приобрёл способность сходить с ума от одиночества. Хорошо, что в этом теле мне не нужно спать. Постепенно пространство оживало всё больше. Я стал чувствовать нарастающее беспокойство, переходившее в явный страх. Я заметил, что в этом теле я стал более чувствительным, эмоции обострились, если это испуг, то испуг в полнейшем осознании, яркий, режущий, пронизывающий, если жалость и скорбь, то мировые, если безразличие, то какое-то трансцендентное, мировое молчание. Ещё я заметил, чем больше я тревожусь, тем сильнее оживает пространство. Наконец, я решил перестать блуждать и забился в какую-то небольшую нишу, плоскую и вытянутую, но высокую настолько, что там можно было и сидеть и лежать. Там я был ограждён с трёх сторон, сверху и снизу стенами и мог видеть всё свободное пространство перед собой. Я сидел там довольно долго, наблюдая, что происходит вокруг. Пока я прямо и пристально смотрел на какое-то место, оно оставалось спокойным. Только звуки, доносящиеся из щелей и тоннелей, становились всё громче: безумный шёпот, вой, стон, лай и визг, смех и крики слышались со всех сторон, но тоже как-то призрачно, не было ни одного звука, не остающегося под вопросом, я так и не пришёл к заключению – реальны эти звуки или это я схожу с ума всё сильнее.

Укладываясь в своей нише поудобнее, я ворочался, вертелся на месте, пытался лечь на спину или на бок, и, повернувшись в очередной раз лицом к стене возле которой лежал, я заметил краем глаза что-то выступающее из стены, чего раньше не замечал, резко повернулся туда и взвыл, в ужасе выпучив глаза, подпрыгнув, так что ударился о потолок ниши, заскользил ногами, потеряв координацию, визжал, не в состоянии отвести глаз от увиденного. Из стены ниши на меня бесстрастно смотрели неподвижные животные глаза посреди наполовину влитой в стену животной морды, что-то среднее между мордой волка и кабана. Голова завыла…

Величественные, головокружительно гигантские своды, арки, колонны, витиеватые резные украшения, узкие тёмные лесенки, вьющиеся внутри стен и выходящие на балкончики, расположенные на разной высоте, маленькие дверцы, ведущие с площадочек этих лесенок внутри толстых стен замка, за которыми маленькие, но уютные, потайные комнатки, с деревянными тяжеловесными кроватями, застеленными пуховыми перинами, большими столами из тёмного дерева, кожаными высокими креслами, с каминами, погребами, выходами в другие потайные комнатки. Смешение неясных стилей объединяет мощные каменные стены и лес изящных подпорных конструкций, переходящих одно в другое, пространства округлых сводов, уходящих в поднебесье, и огромные, но кажущиеся невесомыми, колонны с витиеватыми капителями. Всё объединено какими-то опирающимися на внутреннее совершенство законами, гармония которых проявляется во всём. Я – единственный житель замка. Я так же вечен, как и он. Окна замка темны. Они замурованы небытиём. Из хаоса небытия по законам, которых, возможно, вообще не существует, по анти-законам непознаваемого хаоса, порождающего иллюзию воплощённого бытия, быть может, был создан этот мир. Не знаю, единственный ли это существующий мир, или существуют другие, и смогу ли я их существование признать за существование, но мой замок – это всё что существует в моей Вселенной. Кто сотворил этот мир? Был ли его творцом случай, творящий бесконечность различных миров, среди которых случайно возникла и такая конфигурация мира, или творец был разумен и целенаправлен? А может, и то, и другое одновременно? Конечно, глядя на мой мир и на меня самого со стороны, приходит в голову идея о разумности творца. Но мало ли какие идеи могут приходить при взгляде со стороны, я не знаю никаких средств проверки этой теории.

Я не помню своего прошлого, своего возникновения. Моё существование длится в неизменности немыслимо, непредставимо долго, если у него есть начало, оно скрыто в тумане забвения, так же, как начало моего мира. Возможно, начала вообще не было, в смысле бесконечности временного существования меня и моего мира в прошлом, или в смысле его мгновенного появления, как мгновенно появляется всё видимое, когда включается свет, в таком виде, будто это уже серединная точка существования. Я давно облазил все уголки замка, но изредка всё же продолжаю находить какие-то неизведанные области, делать маленькие открытия. Такое открытие образует новую эпоху. В глубоких нишах и на полках, изящно вписанных в интерьер, покрытые слоем пыли лежат толстые фолианты, исписанные какими-то непонятными мне письменами, шкатулки с какими-то странными и красивыми предметами, рукописи, карты. Если у всего этого была какая-то история, её можно проследить. Найти следы инструмента каменотеса, которых нет сейчас в замке, определить характер писавшего книги, по особенностям почерка и опечаткам. Всё это находится, но не могло ли оно появиться одномоментно вместе с замком? Откуда, прежде всего, я обладаю теми представлениями, которыми обладаю? Откуда в моей голове эти слова, обороты, сравнения, в том числе касающиеся явлений, которых я никогда не видел? У моего «я» есть история? Похоже, что нет. Должна быть. Но я и мир вокруг меня будто вырезан из какого-то большего мира и помещён отдельно, так что всё, что оказалось внутри, поставлено под вопрос и существует теперь в виде чуда, но всё же существует. Быть может, есть миры, где существующее более объяснимо и исторично, где всё, что существует, есть лишь звено в бесконечной или замкнутой цепи созиданий и разрушений. Где-то. Но не здесь.