– Я… как я оказался в кровати? – задал я совершенно идиотский первый вопрос, теряя попусту время.
– Ночью я обнаружила тебя на лужайке, прямо около крыльца. Кажется, ты немного переборщил с алкоголем. Не могла же я оставить тебя там, была гроза, и шёл дождь, – невозмутимо ответила она. На её лице заиграла лёгкая улыбка, способная вмиг вскружить мне голову.
Я отвернулся от Шерон и принялся тереть лицо ладонями, стараясь скрыть подступившую к лицу краску. Боже, как же мне было стыдно. Безумно стыдно перед ней! Тихими лёгкими шажками она подошла вплотную ко мне и взяла мои руки в свои тёплые мягкие ладони, словно бархатные. Длинные изящные пальцы нежно касались моей кожи – и каждое прикосновение кололо теплом и уютом, отдаваясь жаркими растекающимися импульсами в груди, в самом сердце.
– Дейв, ничего страшного не произошло, расслабься. Всё в порядке, правда.
Она неотрывно смотрела прямо мне в глаза, лицо её было сосредоточенно, но не выражало ни гнева, ни обиды. Я уже было открыл рот, чтобы возможно опять всё испортить, но она, легонько качнув головой и приложив указательный палец к губам, вскочила и, подмигнув мне, выпорхнула из комнаты. Моя голова раскалывалась, а всё происходившее не укладывалось в сознании. Неужели она так рано заехала за мной, решив вычеркнуть вчерашний вечер, сделать вид, что вообще ничего не было? И обнаружила меня в хлам пьяным, валяющимся в грязи у двери. «Прекрасная» картина – новая волна стыда окатила меня с головой. Как же я жалок… Но, тем не менее, я чувствовал, как маленький росточек счастья разрастается у меня в груди. Удивительное столь двоякое чувство.
– Дейв, ты там долго ещё? – совершенно как ни в чём не бывало, позвала меня Шерон. Если слух не подводил меня, она была на кухне.
Я начал медленно сползать с кровати, как вдруг что-то тяжелое ударилось об пол. Я бросился к этому предмету. Это был мой револьвер. Неужели я подумывал о самоубийстве и был готов претворить его в жизнь, или вернее, в смерть? Чёрт возьми, нужно немедленно спрятать эту хреновину обратно в сейф. Шерон точно не должна его увидеть. Я вскочил на ноги и, буквально пулей вылетев из комнаты, начал как можно тише красться на цыпочках к лестнице на второй этаж. Я никогда не любил физическое насилие. Это, разумеется, предоставляло мне некоторые неудобства в этом безумном и жестоком мире, но я никак не мог себя пересилить. А вдруг я убью человека, ударив его? Что мне тогда делать, как жить? Как перестать видеть его лицо, искажённое в предсмертном дыхании ужасом или ещё хуже сумасшедшим смехом? Как посмотреть в глаза его матери и отца и признаться им, в том, что это сделал именно я? Что это я лишил их ребёнка, их дитя величайшей ценности на свете, дарованной ему ими – жизни? Верно я мыслю или нет – но таков вот я. Тонкокожий сопляк. Каждый человек, особенно в детстве или в подростковом возрасте хочет быть похожим на какого-либо кумира из книги или фильма. Во всём старается подражать ему. И мне хотелось быть мушкетёром и сражаться бок о бок с Д’Артаньяном или же бороздить моря под командованием капитана Блада. Но скорее всего, если бы я попал в какое-либо приключение, я был бы тем самым сто пятидесятым персонажем, чьего имени никто никогда и не вспомнит, который если не отсиживается дома за четырьмя стенами, так значит же его нужно вечно спасать. Если, конечно, он не умер ещё от разрыва сердца только в предвкушении какого угодно приключения. С самого детства я прекрасно осознавал свою беспомощность и жалкость. Но что ж, есть такая прекрасная фраза: «Бог создал людей сильными и слабыми, а Кольт уравнял их права». Потому я и приобрёл револьвер, как только мне исполнилось восемнадцать. Мне казалось, что с ним я буду чувствовать себя много увереннее. Но через буквально два дня, наполненных нервотрёпкой и переживаний из-за волнения о судьбе оружия и возможных негативных последствий, если у меня его украдут, положил его в сейф и больше никогда оттуда не доставал. Как же, чёрт возьми, я, будучи пьяным, вспомнил код, если и сейчас едва его припоминаю? Я молился всем известным и неизвестным мне Богам о том, что я не наделал глупостей во вчерашнем припадке безрассудного безумия.
Вроде мне удалось проскользнуть к лестнице незамеченным, что не могло не радовать, и я начал столь же беззвучное восхождение. Наконец, после четырнадцати ступенек, достигнув своей цели и подобрав код со второго раза, я вздохнул с облегчением. И уже готов был идти искать Шерон, как лёгкий скрип половиц в полумраке заставил меня вздрогнуть. Лёгкий ветерок обдал мои щиколотки, и холод вмиг растёкся по всему моему телу. Мне показалось, что краешком глаза я вижу расплывчатый силуэт. Моё сердце было готово выскочить из груди, так сильно и быстро оно билось. Я хотел повернуть голову, чтобы рассмотреть, что же там, но не мог этого сделать – страх буквально сковал меня с ног до головы. Ни единая мышца тела не слушалась, я чувствовал себя парализованным…
– Эй, куда ты пропал?
Голос Шерон вырвался откуда-то из глубины дома, снимая с меня паническое оцепенение. Я почувствовал, что всё вокруг меня поплыло, но зато теперь я вновь ощущал свои руки и ноги. Я резко обернулся. Комната была абсолютно пуста. Похоже, что моё воображение разыгралось от совокупности переизбытка алкоголя, недосыпа, усталости и напряжения. Оглядевшись внимательно вокруг себя, я поспешил вниз. К Шерон.
Она ждала меня за столом на кухне, вяло потыкивая вилкой овсяную кашу – я не был обладателем широкого гастрономического рациона и запасов провизии на любой вкус и цвет. Её золотистые волосы были слегка растрепаны, но, тем не менее, она выглядела потрясающе. Как и всегда. Я осторожно сел на стул напротив неё. Меня также ждала наспех приготовленная овсянка. Не зная, куда деть свой взгляд, я окинул и так знакомую мне кухню. Стол, три стула, старенький холодильник, пара шкафов, давно не мытая раковина, заляпанная плита в совокупности с отвратительными желто-голубыми обоями. И самые обыкновенные настенные часы с белым циферблатом и двенадцатью арабскими цифрами, расположенными по кругу. Остановившись на них, я был крайне удивлён, увидев время, которые они показывали – без семи минут восемь часов утра. Прошло пятьдесят минут? Но… как?
– О чём ты думаешь? – я даже слегка дёрнулся от неожиданности. Я едва не забыл про Шерон, погрузившись в свои размышления и чувствуя поднимающееся во мне волнение. Всё же время шло, а я еще даже не принялся собираться на работу.
– А где Джейк? В том плане, что он не в обиде, что ты столько времени потратила на меня вчера и сегодня? Ты вроде говорила, что вы договорились провести вчера ночью что-то вроде романтического ужина, – я не хотел напоминать Шерон о случившемся. Поговорить о Джейке – я решил, что это лучшая тема, которую можно придумать в целях отвлечения внимания.
– Он опять не пришёл, – она слегка нахмурилась, и было видно, как ей грустно говорить об этом. – Позвонил с работы и сказал, что дел невпроворот. Что придёт не раньше трёх ночи.
Я ещё сильнее сжался. Вот чего я в этот момент точно совсем не хотел – это ещё больше расстраивать её. Пытался сообразить, как успокоить её, какие сказатб ободряющие слова. Но голова была словно пустая, в ней не возникала ни единая идея.
– Знаешь, у нас всё как-то в последнее время не ладилось, – продолжила она. – Мне кажется, что теперь он хочет как можно реже меня видеть. Всё как будто испортилось, скисло… Мы давно не смеялись вместе, давно не разговаривали по душам. Или хотя бы просто беззаботно. В общем, мне кажется, что я ему надоела, как-то так.
– Но он же хотел романтический вечер утроить, разве нет?
– Это была моя идея, – Шерон повернула голову к окну и длинные волосы закрыли её лицо от моих глаз. Но я знал, что она плачет. Чувствовал это.
– Шерон, – я протянул руку и нежно обхватил её запястье, – я уверен, что ничего страшного не происходит. Возможно, ты себя накручиваешь, но в любом случае всё будет хорошо, поверь мне. Всё наладится.
– Я… я не хочу пока что его видеть. Можно я поживу немного у тебя?
