Ирина опять кивнула. Ротмистр вышел во двор, его не было довольно долго, как и остальных. Наша современница оставалась за столом, идти куда-то не хотелось: снова напала вялость. События набирали обороты, волнение росло, а тело Арины, истощенное недоеданием и болезнью, выдержать напор новостей и действий было не готово. Душа иномирянки старалась, только против природы не попрешь особо, да и времени на адаптацию ей высшие отвели всего ничего. Так что в одиночестве и ожидании Ирина Михайловна снова задремала.

Сколько прошло времени, неведомо, когда ее тронул за плечо вернувшийся пан Костюшко.

-Ариша, небось, спина затекла, ты чего на столе-то уснула? – тихо поинтересовался он. Ирина не до конца осознала, где она и что, и лишь протерла глаза.

В этот момент в дом ворвалась взволнованная Дина с небольшим холщевым мешком, положила его на стол и жадно выпила поданную ротмистром кружку воды.

- Ох, всё принесла! Страху натерпелась, покуда в склепе была.

Дина осенила себя крестом, и Ирина Михайловна отметила, что это крещение привычное, но двумя перстами. «Как у старообрядцев» – всплыло в памяти. – Всё легче, чем как у католиков, меньше ошибаться буду».

Дина же спешила поделиться переживаниями:

-Темно, тихо! Уж я молила панну, чтоб защитила! Обошлось. А по дороге услышала, как дворовые жаловались, что Врочек лютует, гоняет цельный день да бумаги какие-то жгёть, видать, боится нового управляющего, вот и прячет концы в воду. А ты, Аринушка, глянь, что мать-то оставила.

Ирина было потянулась к мешку, но опекун остановил.

-Панна Арина, позже. Сейчас надо быстро уехать, время дорого.

Дина всполошилась, подхватила Ирину под руку и потащила в комнату, отгороженную плотной занавесью.

-Куда ты меня тянешь, Дина? Что Врея скажет?

-Врея во дворе, яйца собирает, велела самим сундук разобрать, вещи там сохраненные.

И женщина, подтолкнув Ирину к стоящему у стены длинному сундуку, откинула крышку.

-Давай отберем, что нужно, да и поторопимся.

В результате разбора содержимого сундука Ирина обзавелась парой корсетов, красивыми нижними сорочками, несколькими подштанниками из тонкого материала, похожего на шелк, двумя такими же платьями, плетеной корзинкой с крышкой с мотками ниток, лент, иголок, ножниц и даже вязальных спиц, чему обрадовалась неимоверно. Зеркальце, гребни, шикарный платок наподобие павлопосадского, сапожки и туфли на каблучке, короткая шубка то ли из норки, то ли белки, плотное платье из шерсти и еще одна шаль отправились в завязанную узлом простынь. Ни книги, ни блокноты (похоже, дневники) Ирина брать не стала – ни к чему. Да и лишние в дальней дороге. Дина не возражала.

- И то правильно, Аринушка, куды тащить тяжесть такую. Вот украшения панновы возьми, негоже оставлять приданое, сгодиться, чай, да и память это о матери. Бери.

И Ирина, не глядя, положила поверх всего небольшую шкатулку. Закрыв сундук, они вышли в кухню, где у плиты колдовала Врея. На столе к мешку прибавилась корзинка со снедью, торопливо пополняемая хозяйкой. Увидев вернувшихся, она сказала:

-Ты, паненка, не сомневайся, я остатнее сохраню как свое. Пока жива, а не дождусь тебя, дочь сохранит. И еще тебе одёжу принесу на смену, где вы там искать лишнее будете. –Врея всхлипнула, отвернулась и пошла в комнату.

Благодаря ее заботе багаж отъезжающей пополнился простыми, но крепкими крестьянскими блузами и юбками в количестве 2 штук, длинными гетрами и деревянными сабо, а также чем-то вроде короткого пальто из очень толстой шерстяной ткани неопределенного цвета.

-Лето сейчас, но кто знает, как там-то будет, да и ночи холодные. Бери, не отказывайся.

Ирина с благодарностью обняла хозяйку, чувствуя, как в глазах собираются слезы. Забота чужого человека грела душу.

-Спасибо тебе, Врея! Я буду молиться за тебя и твоих родных!

-Ну, полно-те, паненка! Храни тебя Спаситель и святители его!

«Были сборы недолги, от Кубани до Волги мы коней поднимали в поход» – крутилось в мозгу Ирины Михайловны, когда корзинка с едой была прикрыта рушником, к ней присоединилась крынка с чем-то питейным, узлы проверены, и все присели «на дорожку».

Привычный обычай в незнакомом месте растрогал Ирину Михайловну до слез, но под строгим взглядом ротмистра женщины не смогли устроить слёзорозлив, и спустя несколько минут прощание завершилось у стоявшей на улице крытой повозки. В темноте обнялись еще раз, ротмистр сел на место кучера, Дина с Ириной забрались внутрь, и карета тронулась с места, постепенно набирая скорость. Деревня осталась позади, как и первый этап новой жизни попаданки Валиевой.

***

Под мерное покачивание кареты (слава богу, у нее имелись рессоры!), Ирина, прислонившись к плечу Дины, задремала, да так, что очнулась только, когда карета остановилась и распахнулась дверца. В глаза хлынул утренний свет, прохлада заставила поежиться, а улыбающаяся физиономия Миколы стала апофеозом впечатлений.

-Ты как здесь оказался? – почти одновременно воскликнули пассажирки.

-А он нас по дороге поймал – послышался голос ротмистра. – Я в темноте его чуть на смерть не сбил, дурака. Возьмите, говорит, меня с собой, я вам пригожусь. У меня и бумага есть! – Костюшко улыбнулся и потрепал парня по вихрам. – Как думаете, панны, нужен нам такой беглец?

Ирина не возражала, а вот Дина разразилась гневной тирадой в отношении непутевого племянника (вот оно что!), но быстро успокоилась. Микола явно ожидал такой реакции, стоял и смиренно держал взор долу, пока тетка не прооралась, а потом сказал:

-Да ладно тебе бушевать, тётка Дина! Ну, сама подумай, на кой ляд мне там оставаться? Одному-то? Ждать, пока Врочек прибьет или еще чего? Я и сам хотел сбечь, да страшновато было..А с вами-то я хоть на край света готов! Как же хочется мир посмотреть! Где-то, говорят, и море есть! Не хочу всю жизнь в конюшне провесть!

Было ясно, что гнать парня бессмысленно, все равно назад не вернется, а бросить на произвол судьбы местного авантюриста никому из взрослых (включая Валиеву) не позволили бы и сердце, и здравомыслие. Парень уловил изменение настроения в свою пользу подобно сверхточному прибору, подмигнул Арине и приплясывая, пошел за ротмистром искать место для привала. «Вот ведь шельма!» - внутренне восхитилась юношей Ирина.

Отведя коней в сторону от тракта, в лесочек, путешественники поели припасенные Вреей пироги, посетили кустики, и когда солнце поднялось выше, продолжили путь.

На сей раз окошки кареты ротмистр распахнул, и Ирина смогла увидеть местность, по которой они проезжали. Ничего принципиально нового она не увидела: поля, деревеньки, островки леса, голубые небеса, медленно плетущиеся крестьянские телеги –и лошадные, и воловьи, обгоняющие их редкие кареты. До города Куявы (Киев?) путь занял остаток ночи и весь день. Ирина не спрашивала про расстояние, а ротмистр, сев к ним в карету, почти сразу уснул, и беспокоить его женщины не стали. Микола правил лошадьми и демонстрировал здоровый оптимизм.

***

В город, издали блестевший куполами церквей и белокаменными стенами, въехали под вечер. Высокие и широкие ворота в городской стене пропустили внутрь поселения, и по булыжным мостовым карета, стуча колесами, покатилась меж рядов в основном каменных построек куда-то вглубь, пока не остановилась около двухэтажного здания из красного кирпича.

-Выходим, – спрыгнув на площадку перед лестницей, сказал бодрым после краткого отдыха голосом пан Костюшко.

-Это постоялый двор, здесь мы остановимся, пока не найдем лодью. Место относительно тихое, но одним выходить в город не советую.

Он повернулся к молчавшим женщинам.

-Дина, поняла? Арина не должна оставаться одна. Возьмем 2 комнаты рядом, ванну в номер закажу, а мы с Миколой займемся лошадьми. Поужинаем вместе, в комнате. Пойдемте.

Женщины покорно последовали за ротмистром, а Микола повел лошадей на конюшню, расположенную за постоялым двором.