“Видимо, это было пожелание хорошего вечера на её языке любви” – подумал парнишка.

Вернувшись в комнату, Виссарион вновь поддался размышлениям, он посмотрел на свою кровать. На кровати небрежно валялось скомканное одеяло, а та самая фотография упала на пол со стороны окна. Подняв ее, Виссарион вспомнил, о чем думал еще несколько часов назад. Теперь интерес рос, и мальчик хотел знать о фотографии еще больше. Он начал прокручивать в голове разные варианты, хочется ли ему вообще пытаться выяснить хоть что-то.

Новость, что в скором времени в его честь будет организован бал не давала ему покоя. Он понимал, что в такой ответственный момент у него нет и грамма возможности сделать что-то неправильно. И сейчас же он задумался о мадам П., сел за рабочий стол напротив кровати. Ему стало интересно, что это за конверт, как бабушка ведет себя на людях. Ее ведь уважают… Или бояться. В ее руках совершенная, огромнейшая власть, она обладает такими связями, которые могут в секунду узнать что угодно или затоптать кого-угодно. Страх совершить ошибку рос с каждым днем всё больше и больше. Было больно в душе и очень страшно.

Раньше Виссарион никогда не боялся совершить ошибку. Мама всегда говорила ему, что ошибок не существует, ведь всё, что мы делаем приводит нас к счастливому концу… Но такой ли счастливый конец ждал его родителей?

Виссарион поднял фотографию с пола, положил ее перед собой. На листке бумаги до сих пор красовалась вся та же девушка в приталенном платье. “Странно…” – подумал Виссарион. “Если вообще смысл пытаться узнать что-то, понять, когда всё, что у меня есть – это маленький клочок бумаги, который может являться чем угодно… Даже тем же самым отрывком из любой газеты. Стоит ли мне вообще пытаться изменить что-то? Это ведь намного сложнее, чем просто ждать, пока счастье придет само…”.

Мысли уводили Виссариона далеко, далеко. Но он знал, что надо что-то делать.

Когда он попал к бабушке, ему казалось, что жизнь закончилась, что он более никогда ничего не сможет, у него ничего не выйдет. Он навсегда останется несчастным, одним. Заключенным в этих четырех стенах. Но чем дольше он смотрел на фотографию, тем больше ему хотелось бежать, изменить что-то. В отражении этих глаз он видел самого себя. Он начинал находить схожие черты: улыбка, глаза, нос… Ему казалось, что эта фотография меняется, но это было не так. Но чем больше он вглядывался в нее, тем сильнее он хотел жить. Жить, а не просто существовать. Казалось, что спичка дотрагивается до коробка, разжигая огонь надежды…

В дверь постучались. Это был Родион. Виссарион, спрятав фотографию в блокнот, лежащий на столе, разрешил войти. Родион поспешно подошел к мальчику.

– Как твоя скрипка? Краска должна была высохнуть, дай взглянуть.

Родион подошел ближе к столу, за которым сидел мальчик, взял в руки скрипку и принялся тщательно осматривать инструмент.

– Что ж, характерный запах краски еще присутствует, но следа как и не бывало. Это хорошо. Правда я бы на самом деле еще чуть подровнял слой на скрипке, но думаю, мадам и так не заметил произошедшего.

Виссарион повернулся к дворецкому.

– Думаете, она сильно злилась бы, если узнала?

Родион положил скрипку обратно и сел на кровать.

– Думаю, даже не стоит думать о том, что могло произойти бы в таком случае. Лучше не беспокоить ее. В последнее время хлопот ей хватает.

Виссарион встал со стула и присел рядом с собеседником на кровать.

– Вы говорите о статье в газете? Из-за этого она так переживает…

– Да… И это тоже. – Родион опустил голову.

Мальчик задумался, выдержал паузу, сказал:

– Родион, скажите мне…– Виссарион посмотрел на дворецкого, – почему мадам никогда не говорила мне, что у нее есть еще одна дочь, помимо моей матери? Почему она скрывает, что у нее два ребенка…

Родион откинулся назад, опершись на свои руки, взглянул в никуда.

– У мадам П. много секретов, которые она никому никогда не расскажет… Но на самом деле она никогда не скрывала, что у нее двое детей. Она просто не хотела, чтобы о твоей матери вспоминали.

– Вспоминали? – Виссарион развернул торс к Родиону, – Что ты… Вы имеете в виду? Бабушка не любит вспоминать о моей матери?.. – Виссарион опустил голову. – Мама говорила мне, что, когда она встретила папу, ей пришлось сбежать из родительского дома, потому что бабушка запрещала ей видеться с ним.

Родион ехидно улыбнулся. Виссарион смотрел на него, всё ожидая ответа.

– Мадам П. не нравится, что я так добр к тебе, Виссарион. – Родион взглянул на юношу. – Она считает, что я говорю много лишнего и о ней, и о твоей матери.

Виссарион покачал головой.

– Но почему? Объясни мне, почему мне нельзя знать о них ничего? Почему я живу тут уже как два года, а кроме как “правил поведения” я ничего не знаю? Почему мне нельзя выходить из дома, почему нельзя смотреть в глаза своей бабушке, почему…

– Тебе не стоит называть ее бабушкой, даже со мной наедине, Виссарион. – перебив мальчика, сказал дворецкий. – Если бы она услышала это, разозлилась бы еще больше.

Виссарион встал с кровати и подошел к окну.

– Ты не ответил мне ни на один вопрос… – мальчик опустил голову и оперся на подоконник рукой. – Я даже в сад не могу выйти без разрешения.

Родион встал с кровати, тяжело вздохнул, подошел к парню, положил руку ему на плечо. Дворецкий прекрасно понимал чувства Виссариона и не хотел разрешать себе поддаваться эмоциям… Но поддался.

– Если нужно, можешь выйти сегодня и погулять в саду. Только не бери с собой светильник.

Виссарион обернулся на собеседника.

– Но…

– Я обо всём позабочусь, Виссарион.

Родион убрал руку с плеча мальчика и едва слышно промолвил:

– Ты не в тюрьме, прошу тебя, помни об этом. Ты не заключенный. И обязательно выйдешь отсюда.

Родион развернулся и вышел из комнаты, ничего не сказав на прощание.

Виссарион сглотнул ком в горле. Ему было больно. Больно от слов дворецкого. Хотелось кричать, но кричать было нельзя. Кричать было запрещено правилами.

Просидев в комнате некоторое время, мальчик решил все-таки рискнуть и выйти на улицу. Юношеский максимализм дал о себе знать, да и сейчас парнишке хотелось разбавить нагнетающую обстановку, чтобы только не утонуть в реках собственных сожалений. Тем более, Родион ведь разрешил ему. А вроде бы Родион никогда не врал. Или всё-таки нет?

К счастью Виссариона, на улице хоть и было уже довольно темно, но весенняя погода дала о себе знать, согревая лучами солнца.

Обувшись, мальчик спустился на первый этаж и пошел к выходу в сад. В доме как всегда царила полнейшая тьма, лишь мигающие лампы сопровождали его. Прислушиваясь к каждому шороху, мальчик аккуратно проходил дверь за дверью, чтобы случайно не попасться на глаза одному из жильцов.

Виссарион хоть и боялся больше всех бабушки, но в данную секунду не хотел встречаться и с Катриной. Ему казалось, что, если она увидит его, ему не сдобровать.

Так, шаг за шагом, Виссарион медленно подходил к выходу. Страх постепенно угасал, казалось, что миссия практически выполнена.

Мадам П. не разрешала юноше выходить за пределы дома и только в исключительном случае разрешала покидать сам дом, то есть, выходить на улицу. Обычно такими исключительными случаями бывало время, когда хозяйке надоедало сидеть в четырех стенах, и она решалась проводить “занятия” игры на скрипке на свежем воздухе. Или же когда в дом вот-вот должны были прийти знатные гости, а Катрина должна была вылезать зал до блеска.

Но несмотря на еще большую строгость мадам в такие моменты, Виссарион очень любил подобные дни. Потому что тогда ему наконец удавалось покинуть свою комнату и вдохнуть свежего воздуха.

Впрочем, случалось, что Родион иногда просил юношу помочь ему чем-либо на улице, и в такие разы мальчик также соглашался, только чтобы лишний час насладиться свободой. В остальные же дни мадам П. сильно опасалась, что кто-то увидит мальчика во дворе, поэтому настрого запрещала ему покидать дом.