Тот день Виссарион запомнил очень хорошо. Настолько же хорошо, как в наше сознание вцепляется какая-нибудь реклама, причем, достаточно малоизвестного товара. И это иногда очень его огорчало.
В тот день мать Виссариона пришла с очень печальным известием – семья перестала быть полной… Глаза матери в тот день были укутаны слезами, они, казалось, обволакивались таким слоем воды, что от одного их вида кожа морщилась и собиралась в складки. Матери Виссариона пришлось… пережить очень сильное чувство боли. В тот день Виссарион узнал – его отец, его любимый отец, всегда поддерживающий его, всегда готовый прийти на выручку, всегда готовый помочь найти ответ на любой волнующий вопрос, пропал. Пропал без вести… И это не может не поразить: надо же, как злободневно может сложиться судьба человека.
Сплетен на этот счет, конечно же, было более чем достаточно. Кто-то предполагал, что отец сам ушел из своего семейства, не имея полного прикосновения души рассказать о намерениях своего ухода заранее. Кто-то же считал, что этому поспособствовала какая-нибудь третья личность на стороне, которая имела способность очаровать столь превосходного, как хотелось бы считать, мужчину… А кто-то и вовсе думал, что пропажа этого человека – дело рук его жёнушки. На долю которой и так перепала очень уж удручающая ситуация.
Но Виссарион не хотел слышать все эти домыслы. Он хотел знать правду, как и его мать… И, честно признаться, даже до последнего надеялся, что отец не бросил их. А погиб. Погиб там, где его никогда уже никто не найдёт… Это позволяло Виссариону до последнего надеяться на чистоту души своего примерного отца. И, к сожалению, Виссарион был прав. Отец Виссариона умер в ненужном месте в ненужное время. Очень трагично… Настолько трагично, насколько можно погибнуть от скрытой патологии сердца во время одиночной прогулки.
Душевные терзания, которые пришлись на долю жены пропавшего, были слишком велики. Велики настолько, что не давали даже малого повода надеяться на эту жизнь. Душа девушки рвалась на части: изначально она не знала, где искать своего любимого, своего мужа, отца её ребенка, человека, которому она, казалось, отдала всю себя, всю свою жизнь, человека, которого она пыталась искать. Молилась, просила Бога… А после оказалось, что ничего из этого не оправдало её надежд. Сердце ранимой девушки и так раскололось на части от самой вести пропажи, а истинная причина её волнений лишь окончательно превратила её сердце в пыль.
И вот, спустя поиски и долгие бессонные ночи, Виссарион остался один. Совершенно один. Лишь только теплые воспоминания прошлого и внутренний голос, пытающийся не дать пасть ему окончательно, давали ему силы жить.
Так, через несколько самых горьких, как ему казалось на тот момент, недель, Виссарион был вынужден переехать к единственному оставшемуся родственнику, к его бабушке – Мадам П.
Привыкать к новой обстановке изначально было очень и очень сложно, ведь, с переездом на новое место, появились новые правила и порядки, которые не меньше этого отличались от предыдущих.
Мадам П. была женщиной строгой натуры. Очень строгой. Настолько строгой, насколько может быть строга женщина к своему чадо, который, по её словам, делал недостаточно. Хотя на самом же деле тот делал всё, что было в его силах.
Поэтому и первая встреча с мадам П. дала о себе знать. Мальчику, на тот момент, было не так много лет, как хотелось бы, но и не так мало, как могло быть. И это временами очень уж сильно забавляло мадам П. Потому что мальчик уже не знал, что такое “потакать другому” или же “воспитываться”. Его личность была сформирована, хоть и не до конца.
Встреча их прошла холодно, напряженно, в частности, для мальчика, весьма неуютно.
Виссарион сильно переживал из-за всего этого. Сильный удар пришёлся на него, когда после кончины одного родителя, сразу же скончался другой. Не каждый способен выдержать подобное. Но Виссарион держался. Из последних сил, но держался. Желал вновь начать жизнь с начала, каждый раз повторяя и повторяя себе слова своей матери: “Рано или поздно любой поезд уйдёт. И человек, купивший на него билет, уйдёт в том числе”. Это помогало ему не пасть окончательно.
Все жильцы поместья встретили его так же холодно, как и мадам П. . Всего это были несколько человек: сама мадам П., мисс К, или же, как позволено называть ее хозяйке – Катрина, являющаяся служанкой этого достойного имения, и дворецкий Родион – высокий статный мужчина, казалось, так и вынюхивающий всё вокруг.
Приключения Виссариона начались не сразу. Долгое время он привыкал к смене обстановки, и, кстати сказать, мадам П. ничуть не мешала ему делать это, возможно, выжидая какого-нибудь особенного момента… А может быть просто не зная, с чего начать.
Виссариону была выделена целая комната, когда-то принадлежавшая его матери. Впрочем, удивляло его скорее не то, что в ней находилось, а то, что практически все вещи здесь, казалось, лежали именно в том месте, куда их когда-то сложила сама мать Виссариона. Всё было гладко.
В первый же день Виссарион познакомился с соседскими мальчишками, имена которых он так и забыл узнать. Бывает и такое. Но проводить с ними времени он возможности не имел, особенно, когда время шло. Ведь в его случае – время было врагом.
Поначалу все снисходительно относились к Виссариону. Кто-то всегда молча провожал его взглядом, а кто-то и вовсе обходил стороной, только чтобы не “спугнуть” милого мальчика.
И вот, спустя неделю или около того, в новом месте мир Виссариона постепенно начал пошатываться.
Да, для него это было весьма незаметным, ведь он сразу и не понял, что начало происходить. А начало происходить то, что многие люди считают жестоким.
Мадам П., убедившись в желании мальчика дарить миру музыку, предложила ему уроки, которые, якобы, смогут повысить его уровень игры на скрипке. Для Виссариона данное предложение было весьма неожиданным, настолько же неожиданным, как может пойти снег в конце июля.
– Твоя мать тоже увлекалась игрой на скрипке. Я преподавала ей уроки, после того, как она чуть не довела до истерики двух предыдущих учителей своей нелепой игрой. – сказала мадам П., придерживая всё тот же любимый веер, который, казалось, так и скрывает её злобную улыбку на лице.
– Вы правда сможете научить меня играть?
– С твоими-то кривыми руками это будет более, чем сложно. – мадам П. схватила правую руку мальчика, чуть потянув подростка на себя. Виссарион немного пошатнулся от неожиданности. – Впрочем, мне приходилось работать и не с таким деревом. – продолжила мадам П., поворачивая руку из стороны в сторону, – Да уж, если ты собираешься научиться играть, а не делать это настолько позорно, насколько это делала твоя неблагодарная мать, – вновь повернула руку, – будь готов к тому, что костяшки на твоих иссохших руках, видимо, от того, что тебя не кормили должным образом, быстрее пепла превратятся в пыль.
Виссарион чуть смутился, ему явно не понравилось, что его и его мать оскорбляют, но промолчал. Был хорошо воспитан – не грубил старшим, тем более, дорогой бабушке.
– Вы правда думаете, что у меня получится научиться? – Виссарион посмотрел в глаза мадам П., его лицо так и излучало беззаботность и восторг от происходящего. Он хотел играть на скрипке. Хотел играть на той самой скрипке, которую когда-то трогала его мать.
Мадам П. ответила взглядом на Виссариона. Гнев – вот, что было в них.
– Даже безрукий научится играть на музыкальном инструменте под моим присмотром, учти это. – мадам П. подняла подбородок, – и на будущее, смотреть в глаза ты имеешь право только тогда, когда я скажу. Тебе всё ясно?
По спине Виссариона прошёл холодок.
– Да, мне всё ясно…
– Что ты там мямлишь?!
– Я сказал, да, мне всё ясно! – выкрикнул Виссарион.
– Вот и хорошо.
“Правило номер 1” – подумал Виссарион, – “Смотреть в глаза мадам П. равняется самоубийству”.
Так летели годы. Виссарион постепенно изучал основы игры на скрипке и сомневался в правильности своего решения. Его пугало всё это, этот дом. И сама мадам П.. Виссариона пугало то, что мадам П. более не относилась к нему так холодно, как при первой встрече. Сейчас её в его кругу было больше, значительно больше. Но не в хорошем смысле.
