– Она овладела тайной эфира, – пошутил кто-то из присутствующих, после чего под редкий смех студентов был осажен профессором.

Ваня, очевидно, шутки не оценил, поскольку мгновенно поднял руку. Его заметил Александр Фёдорович.

– Прошу.

– Птица летает за счёт формы своего оперения, – выпалил Ваня. – Потоки воздуха, создаваемые взмахами крыльев, направляют её вверх. Этой силы достаточно, чтобы преодолеть силу тяготения.

– Что же, вы сделали попытку. Однако ответ не совсем корректен. Хочет ли кто ещё попробовать?

Ваню словно окатило кипятком. Он, хотя уже давно вырос из капризного и обидчивого мальчика, всё же с багровеющим лицом резко опустился на своё место. Тут руку поднял Александр.

– Я вас слушаю, – сказал Можайский, увидев руку юноши.

– Птица летает за счёт подъёмной силы, – ответил, встав с места, Александр. – Дело действительно в форме её крыльев. Закон Бернулли гласит: сила давления в жидкостях и газах обратно пропорциональна их скорости. Давление снизу крыла птицы выше, поскольку скорость воздушного потока под крылом птицы ниже. Это давление и удерживает птицу в воздухе. Это и есть подъёмная сила.

– Превосходный ответ, – удовлетворительно молвил Можайский. – Действительно, это так: если взглянуть на крыло птицы в его профиль, можно увидеть, что оно чем-то напоминает каплю, – с этими словами Александр Фёдорович изобразил на доске крыло птицы в разрезе. – Вы видите, что верх крыла немного выпуклый. Проходя сквозь небесную гладь, крыло как бы разделяет воздушный поток надвое. Один устремляется под него, а второй – поверх. Поскольку частицы воздуха должны сойтись равномерно в одной точке за крылом, тому их потоку, что устремился над крылом, потребуется больше скорости, так как и расстояние, преодолеваемое им относительно частиц под крылом, вследствие выпуклости крыла становится больше. И здесь в силу вступает закон Бернулли, который, как правильно указал студент, описывает силу давления в жидкостях и газах. Давление под крылом становится больше, нежели над ним, поэтому птица и удерживается в воздухе. Надеюсь, я доходчиво объяснил вам данное явление.

Можайский нарисовал вторую стрелку, которая вела от центра птицы вверх. Ваня решил не сдаваться, посему повторно поднял руку.

– Я вас слушаю, – вновь обратил на него внимание Можайский.

– Позвольте, может ли птица удержаться исключительно на подъёмной силе? Ведь даже самое лёгкое пёрышко, какой бы формы ни было, рано или поздно упадёт на землю, не приложи оно для удержания в воздухе никакой силы. Что-то же должно удержать птицу в небе помимо подъёмной силы и восходящих потоков ветра?

– Вы верно заметили, молодой человек. Действительно, – с этими словами Александр Фёдорович начертил третью стрелку, которая указывала вправо от центра птицы, – здесь имеет место быть реактивная сила. Сжигая энергию, полученную при потреблении пищи, птица машет крыльями, как бы опираясь их площадью на воздушные потоки и концентрируя их под крыльями, и отталкивается от воздуха, словно лодочник своими вёслами от поверхности воды.

Ваня с удовлетворением уселся на место, скрестив руки на груди.

– Впрочем… Не вы ли – Иван Николаевич Орлов? – всмотрелся Можайский в его лицо.

– Я, – взволнованно ответил юноша, пытаясь вспомнить, откуда тот знает его имя.

– Рад, что узнал вас. Не соблаговолите ли вы зайти ко мне после сей лекции? У меня есть к вам разговор.

– Так точно, – кивнул Ваня, будучи ещё более сконфуженным.

Александр с удивлением взглянул на товарища. Он решительно не мог понять, какое дело может быть у такого человека к обычному столичному студенту. «Впрочем, – подумал юноша, – они же все дворяне. У них свой мир… Никто даже не удивился». И действительно: оглянувшись, Александр не увидел ни одно смотревшее на них лицо. Тогда юноша решил не терять времени зря. Обмакнув перьевую ручку в чернильнице, он принялся делать зарисовку профиля крыла, дав оглавление данной теме: «почему летают птицы?». Можайский тем временем продолжал:

– Итак, мы знаем, что на птицу при полёте действует несколько сил: сила тяготения, сила тяги, подъёмная сила и, наконец, сила сопротивления воздуха. Здесь мы приблизились к очень важной части полёта. Глядите сами, – сказал Александр Фёдорович, изобразив на доске от центра птицы ещё одну стрелку, ведущую влево. – Сопротивление воздуха может очень ощутимо затормозить тело, летящее в небесном пространстве. К примеру, когда из безграничного космоса до нас долетает некое небесное тело, что мы ныне называем «метеорами», оно практически полностью сгорит в нашей атмосфере, ведь его скорость просто колоссальна – следовательно, так же колоссально и сопротивление, а равно и трение с воздухом. Тело раскаляется, плавится, теряет массу и скорость, долетая до поверхности Земли маленьким камнем, коих, как считают учёные, на нашей планете бесчисленные множества. Эта сила огромна, и тем она ощутимее, чем быстрее движется тело. Полностью избежать её влияния не получится, однако можно уменьшить её последствия для тела. Все тела летающих птиц похожи на веретено, а их перья столь гладки, что воздушный поток не сталкивается ни с одним препятствием, попросту огибая туловище.

Все трое – Александр, Ваня и Коля – заинтересованно слушали его. Первые двое старались усердно записывать каждый факт.

– И вот теперь мы подошли к самому главному: как использовать полученные знания на пользу нам, людям? Ответ на это уже дала инженерия: нужно лишь построить достаточно лёгкую и сильную машину, чтобы та смогла поднять в воздух человека. Попросту говоря, нам нужны аэропланы. Взгляните, господа, на тот плакат, что повесил я вам в начале лекции, – указал рукой он на чертёж. – Именно так я представляю, как будет выглядеть первый отечественный летательный аппарат.

Александр присмотрелся к рисунку. Аэроплан представлял собой длинный фюзеляж наподобие каяка, к которому с двух сторон были прикреплены огромные крылья прямоугольной формы. Чертёж впечатлил его, хотя он и отличался от его разработок. Все остальные студенты с интересом разглядывали рисунок.

– Наши французские, английские и немецкие друзья уже вовсю занимаются разработками подобных летающих машин. Нам не следует отставать от них. Целью моей лекции было рассказать вам о полёте. Надеюсь, я смог вас заинтересовать, уважаемые господа. В течение всего дня я буду находиться у вас в университете, общаясь с преподавателями. Вы можете подходить ко мне и задавать различные вопросы. На сим же я с вами попрощаюсь. Спасибо за внимание, – закончил свою речь Можайский. – Любите небо, господа! Полетели птицы – полетим и мы.

Студенты встали и, проводив Александра Фёдоровича аплодисментами, стали собираться. Собрались и Александр с Колей и Ваней.

– Не знаю, как вам, – сказал Николай, – но мне лекция показалась скучной. Я наслушался о подъёмной силе и сопротивлении воздуха от Саши.

– Как ни странно, но мне было интересно послушать о том, что я и так знаю, – сказал Александр. – Кстати, Ваня, что за дело у тебя к Можайскому может быть?

Ваня пожал плечами.

– Ума не приложу. Александр Фёдорович является меценатом эскадрильи «Золотые крылья», куда настойчиво с моей помощью рвалась моя двоюродная сестричка.

– Какие же связи у тебя с эскадрильей? – спросил Коля.

– Самые прямые. Мой отец очень дружен с Романом Ивановичем Корниловым – тамошним командиром. Я регулярно получаю от него самые различные новости, а с недавних пор командование эскадрильи занято набором новых воздухоплавателей и инженеров.

После этих слов Александр осознал, что сейчас – самое время испытать удачу. Какое-то чувство гордости и бывшего соперничества всё ещё не давали ему сделать это, но чем дальше секунды уходили от сказанной Ваней Орловым фразы, тем меньше шансов, думалось юноше, оставалось у него.

– Ваня, раз уж тебя вызывают… – начал он, – не можешь ли ты замолвить за меня словечко?

– Хочешь в «Золотые крылья»? – улыбнулся Ваня. – Я ещё не знаю, зачем меня вызывают.