О памяти смертной Где надо будет умереть? Вопрос не праздный, между прочим, Дойти до точки и созреть. Упасть, как яблоко, подточен. В больнице, дома иль в пути, средь близких, скорбно окружённый, В какое время дня уйти, иль лучше ночью, сном преображённый. Кто хочет, ночью иль во сне, когда все спят и смерть придёт внезапно, Вздохнул и выдохнул в стране, где души бродят, вероятно. Кто хочет, сразу и вперёд, без мук, страданий и терзаний, Как в небо быстрый самолёт, взлетел, не зная расстояний. А если вдруг потерь сума, разлук и боли ожидание, Не сдержит тяжести ума, когда наступит это окончание? Хотелось бы, как в деревнях, под гору, просто и спокойно, Когда застанет смерть в дверях, сказать ей: «Забирай, довольно». А что же Гамлет? Замолчал, не хочет с ношею скитаться, Он хочет, чтобы час настал, чтоб мог скорее этой тьме отдаться. Печальна участь, будем знать, ведь жизнь меняется в мгновение, Зачем к финалу дело гнать, когда прекрасно Божие творение? Да кто же знает, путь незрим, что нам бояться или опасаться, С собой не взять, что любим и храним, родился голым, голым и остаться. Мы все в пути, дорожный сон, вагон качается, трясётся, Вот остановка, всем поклон, перрон ушедшим остаётся. Конечно, хочется итог хоть мысленно, но подвести достойно, Чтоб подойти на тот порог ногами прямо и пристойно. Посмотрим, быстро жизнь пройдёт, как раньше быстро проходила, Волна волною смоет след, пришла и спросу не спросила. Писатели в раю Писатели в раю друг другу ли читают, в заоблачном краю о чём они мечтают? Поодаль, по углам, иль вместе за беседой, открытые ветрам, с доверием к соседу. Быть может, мысль творя, что раньше и не знали, с досадой говоря о том, что так искали. И пишут нам в письме, с надеждой доверяют, что вдруг в своём уме случайно открывают. Приди, Платон, скорей к союзу и дуэту, чтоб друг Сократ быстрей последовал совету. Шекспир, Гомер, Хайям, вот встреча, то что надо, всегда таким друзьям на небе будут рады. И может, хоть слегка разгладятся морщины у Хэма-старика, солдата и мужчины. С мохито за столом, ружьё отбросив в угол, сидит вдвоём с котом, обиду убаюкав. Здесь Чехов и Толстой беседуют неспешно и щедрою рукой кидают нам надежды. И может, и не рай, скорее место света, к чистилищу взывай, награда для поэта. Ведь ад и рай не здесь, не где-то в поднебесье, души и тела смесь, легчайшая, без веса. Писатели стихи твердят, поэму, прозу, чтоб мы под чуткий взгляд поддались их наркозу. Услышали ту мысль, оформили и внятно, спустились с неба вниз, для жизни, вероятно. Ведь есть какой-то смысл, хотя не очень ясен, сплетенье букв и чисел, неведом и прекрасен. Как будто всё же нить плетётся еле-еле, как будем дальше жить, какие ставить цели. О смерти поэта
Когда приходит смерть к поэту, Зачем лукавить и хитрить, Зачем потворствовать советам Тех, кто с пути стремится сбить? Нет, сердце знает, не обманет, Страстями в юности болев, Теперь с улыбкою взирает, Под днём прошедшим присмирев. Не увлечётся пылкой негой, Не будет в гневе всё ломать. Когда виски покрыты снегом, Зачем к свободе душу звать? Ужель возможно, что в отчизне Свобода к лучшему ведёт? Быть может, лучше в этой жизни Ей место знать своё, черёд? Да. Это буря всех желаний, Да, это мука и борьба, И безнадёжных испытаний, Когда положена мольба. Кто знает будущность и меру, С которой надо дальше жить, Каким последовать примерам, Чтоб в ступе воду не мутить? А может, в том заветы предков, Чтоб незаметней жизнь прожить, Не выставлять другим отметки, Смиренно день и ночь влачить? Да. Только к смерти понимаешь, Что мудрость тихая, проста, И час последний провожаешь, От мук положенных устав. О Сократе и Ксантиппе О, афиняне, помолчите, не надо шума, лишних слов, Дань Аполлону, Афродите, венок внесите из цветов. Родился сын у Софроникса в нечистый день календаря, Почёта, звания добиться таким, как он, уже нельзя. Свободный муж Афин достойный, свобода – верная жена, И вкус её – горячий, вольный, ему как данность суждена. Быть может, правду не вмещает твоя душа и голова И раздражают и мешают Сократа громкие слова. Я знаю то, что я невежда, что не познать весь мир за раз, Пусть будет рубищем одежда, дороже истина для глаз. Монетный звон, пустые звуки, пусть достаётся всё богам, А мне, Ксантиппа, твои руки, уста, прижатые к устам. А что вы скажете, Ксантиппа, сварливой женщины пример? Любовь у женщин часто скрыта, не надо мудрому гетер. Прими скорее, бог Асклепий, достойный муж идёт к тебе, Сократ, Сенека, кто же третий роптать откажется судьбе? Всё мудрецу легко, под силу: принять цикуту, будто дар, Махнуть рукой вослед светилу и потушить в душе пожар. О, афиняне, помолчите, ушёл сегодня ваш кумир, Теперь с богами вместе в свите продолжит диспут и турнир. |
