Бог в рабочем кабинете наше дело взял читать.

– Так, запишем, здесь отметим, – отложил журнал листать.

Сел удобнее на кресло, передвинулся к столу,

Всё, что с нами, интересно, хоть тома растут в шкафу.

– Так-так-так, опять ошибка, – головою покачал,

На лице его улыбка, на звонок в столе нажал.

И в мгновенье ока в зале из стены возник слуга,

На ногах, когда позвали, служба очень дорога.

– Так, милейший, посмотри-ка, – протянул ему Господь, —

Документ возьми, улика – грех здесь надо побороть.

Передай друзьям работу, кто в ответе за него,

Хоть сегодня и суббота, я не вижу никого.

– Ваша Светлость, всё исправим, обязательно спасём,

Если нужно, вмиг доставим, в порошок его сотрём!

– Ты, милейший, осторожней здесь, в приёмной, будь в словах.

Серафим стоит порожний, пусть посмотрит на местах!

Поклонился вниз главою и исчез слуга в момент,

Пусть часы – кукушка с боем – в разговор внесут акцент.

Понеслись на землю вихри, закружились в небесах,

Ставни хлопнут, в дом проникли, Серафим застыл в дверях.

Человек сидит на кухне, смотрит в синий монитор,

Всех ругает, тело пухнет, в интернет пошёл в дозор!

Пишет строчки, сообщения: «Вы живёте все не так!»

Матерится в возмущении, курит, смолит натощак.

Серафим взмахнул рукою. Ток в компьютере иссяк,

Вмиг расстался с пеленою, человек опять добряк.

Галку, чёрточку поставил, записал себе в блокнот,

Серафим его оставил и отправился в полёт.

На этаж спустился ниже, слил бутылки со стола,

В детской комнате услышал – кто-то вскрикнул из угла.

Спит ребёнок в уголочке, в темноте трясёт рукой,

Щёлкнул пальцем – ангелочки навели в душе покой.

Так летал он по району, через стены проходил,

Сколько дел, блокнот заполнен, везде службу находил.

Наконец, под вечер, снова вихри в небе поднялись,

Серафим с докладом дома, наконец-то, дождались!

Протянул блокнот он Богу, тот с улыбкой пролистал.

– Что ж, пожалуй, много проку. Ты, наверное, устал?

И стоит, сияет светом, Серафим блестит во тьме,

Беззаветно и секретно служит Господу и мне.

Душа взметнулась, видя круги ада, куда идти, задумалась, молчит,

Вернуться в тело срочно ей бы надо, она же мечется, летает

                                                                                                 и парит.

Недавно тело плакало, болело, скрипело тело, ехало в метро,

А вот теперь замолкло и созрело, лежит чужое, будто не нужно.

Душа летала рядом, под плафоном. «Как я могла залезть

                                                                                   и жить внутри?»

Нелепо всё, как рупор граммофона, звук не идёт, как ручку

                                                                                               ни крути.

Обмякло тело, глаз открыт в пространство, оно слилось

                                                                            с паркетом и стеной,

Вперёд к распаду, нет ведь постоянства, и движется опять,

                                                                       как в жизни, по кривой.

Вот первый круг, нетрудная преграда, здесь души тех, кто шёл,

                                                                                          но не дошёл,

И тех, кто верил мало, слишком слабо, кто для себя свободу

                                                                                            предпочёл.

Пожалуй, место славное: поэты, учёных души, умных, но слепых,

Здесь скорбь царит и мало будет света, таков их дом —

                                                                               чистилище и лимб.

Второй круг – страсти, кто сорвался в бездну, кого любовь

                                                                            толкнула на разврат,

Теней знакомых прорва из щелей полезла, их крутит буря

                                                                                   у чугунных врат.

Угодно чреву поглотить полмира, порок, открывший

                                                                                 потребленья суть.

Душа взглянула, Цербер поманил секирой, кто не успел

                                                                                  в болоте утонуть,

Толкают грудью, тянут камни в гору, наверх идут, чтоб вниз

                                                                                         опять упасть.

Здесь души тех, кто продал душу вору и в вечной муке, взять

                                                                                          или украсть.

Вот пятый круг, для гневных волны моря, они в запале глотку

                                                                                           будут рвать,

В миру всегда в опасном, буйном споре, и продолжают здесь,

                                                                  в воде, свой спор держать.

А те, кто врёт, кто с толку сбить готовы, кто за собой всегда

                                                                                           вели полки,

Кто обещал разрушить все основы, у Стикса бродят, рядом, у реки.

Душа устала, в скорби и печали, чем дальше путь, тем ближе

                                                                                              ось земли,

Ей не пройти, с другими сосчитали и место ей поглубже

                                                                                            предрекли.

Вот лицемеры всех мастей без масок, здесь их полно, их сотни,

                                                                                               миллион.

Маршрут дальнейший с каждым шагом вязок, быть может,

                                                                    разум в морок погружён?

И вот последний круг намечен сразу, здесь мрак и холод,

                                                                                         вечная тоска,

Невыносима мука тех, кто был наказан, ужель и ей награда

                                                                                            так горька?

И возопила в страхе божьем к року: «Я не хочу, верни меня пока».

И свет возник, пришла она к порогу. «Я не хочу!» —

                                                                                  кричит издалека.

И что такое? Вдруг исчезла разом вся эта муть, волнение и позор,

Над телом лампа слепит ярким глазом, склонились люди,

                                                                                    стены, коридор.

Тяжёлый вздох ритмично отмеряет, каких-то трубок, склянок,

                                                                                                 аппарат,

Она внутри, спокойно примеряет одежды тела сверху и до пят.

А на стекле ползёт, всё видит муха, она лазутчик, сразу донесёт,

Что всё нормально, и не так уж глухо, и в этот раз, быть может,

                                                                                               пронесёт.

Цветок стоит в графине молча рядом, расцвёл сегодня, гости

                                                                                              принесли.

Душа спокойна, тело мутным взглядом на мир взглянуло. Боже,

                                                                                                 сохрани.