Увлекшись сборами, он сначала не услышал звонок в дверь. Но голос матери заставил его спрятать сумку в шкаф и быстренько создать на столе видимость усиленной подготовки к занятиям.

— Ваня, там к тебе гости, — растерянно произнесла женщина. — Молодой человек, мальчик еще совсем. Андреем зовут.

— Что? — ошарашенно спросил Иван. — Какой Андрей? Не знаю такого…

А сердце суматошно забилось от волнения и смутного страха, вползающего холодной змеей в мозг. Он вышел из комнаты, формируя в пальцах ударную технику. Если пришли за ним, придется попортить квартиру и валить отсюда вместе с матерью и братом. Папаша пусть и дальше по углам прячется, купаясь в своей злости.

— Он в гостиной сидит! — успела сказать ему в спину мама, физически почувствовав напряжение, витавшее в воздухе.

Иван глубоко вздохнул, успокаивая себя с помощью незатейливого упражнения, и вошел в гостиную, сразу увидев сидящего на диване рослого паренька в расстегнутом пальто. Через витринное стекло он казался куда старше, но сейчас, находясь в трех шагах от Алексеева, княжич не казался тем злом, которое погубило Источник. Темно-русые волосы, мягкие обводы лица, взгляд изучающий, расслабленно-настороженный. Да-да, именно такой, как пришло в голову Ивана сравнение. Как будто гость заранее знал, чего ожидать от хозяев.

— Добрый вечер, Иван, — Мамонов продолжал сидеть, цепко разглядывая его и Афоню, появившегося следом за старшим братом. — Прошу прощения за поздний визит. Иначе как дома поговорить с тобой не удается. В университете шумно, много народа, куча любопытных.

— Как ты нашел мой адрес, пацан? — хмуро спросил Иван, осознавая, что слова Афони начинают сбываться.

— Проще простого, — пожал плечами княжич, машинально потерев свежий шрам под глазом. — Нужно лишь знать, к кому обращаться. Поговорим уже?

— О чем?

— Ну, к примеру, почему ты вдруг решил таким радикальным образом избавиться от меня. Я тебя вообще не знаю, наши дорожки не пересекались. Или дело в мести? Объясни, откуда она тянется.

— Ты погубил Источник Ушатых, а такие дела не остаются безнаказанными, — выпалил Иван, присев на краешек стула, чтобы между ними оставалось хоть какое-то пространство для формирования магоформы. Ударная волна отбросит визитера назад, выбьет стекла, но этого времени хватит, чтобы убежать. Мамонов гарантированно умрет после «сокрушения ветром» или окажется переломанным в нескольких местах…

— Интересно, — Андрей положил правую руку на подлокотник, демонстрируя перстень с вензелями «ВВ» и кольцо с камнем, отстучал пальцами неслышный ритм. — Откуда тебе известно, что Источник погубил именно я? И почему ты вдруг взял на себя инициативу покарать меня? Насколько мне стало известно, к Ушатым ты никакого отношения не имеешь, кроме как вассальных обязанностей.

— Долг Слуги — защищать хозяина и его честь даже после смерти, — пафосно произнес Иван, отчего Афоня, не скрывая эмоций, поморщился.

— Но ведь Алексеевы служат младшей ветви Ушатых, — нарочито удивился Мамонов. — При чем здесь твоя месть? Или я что-то упустил? Кстати, расслабь руку и уничтожь плетение. Твоя магия мне не причинит вреда, только разрушит квартиру. Хочу тебя разочаровать, но и в кондитерской ничего бы не вышло. Атака разрушила только стекло, и парочка осколков угодили в лицо. Но я очень рассержен, потому что ты испугал княжну Елецкую и двух работающих девушек.

— Ваня? — раздалось тревожное восклицание матери, появившейся в проеме двери. — О чем говорит этот молодой человек?

— Зинаида Кирилловна, — Мамонов закинул ногу на ногу, — вы давно знаете, что ваш старший сын — одаренный? И что свой Дар он решил использовать в качестве мести?

— Андрей, я вас не понимаю, — взгляд женщины остановился на руке юноши и замер. Она схватилась за плечо Афони, чтобы не упасть. Ноги стали ватными. — Вы — из княжеского рода?

— Мамонов Андрей, младший княжич рода Мамоновых, — парень продолжал сидеть и смотреть на замершего Ивана. — Видите этот шрам под глазом? Результат необдуманных и поспешных действий вашего сына. Точнее, не только вашего, но и Семена Ушатого, являвшегося наследником Рода.

— Что натворил Иван? — голос Алексеевой обрел твердость. Она расправила плечи.

Молодой гость с любопытством огляделся по сторонам. Небогатая обстановка обычной квартиры, хоть и просторной, наталкивала на мысль, что в последнее время семья жила в стесненных условиях. Но это и понятно. Будучи Слугами Ушатых, нужно публично от них отречься, чтобы найти новых хозяев, или продолжать показывать преданность, постепенно погружаясь в безденежье. Судя по агрессивному настрою Ивана, княжеская кровь, пусть и разбавленная, подталкивает его на необъяснимые поступки.

— Совершил преступление, — пожал плечами Андрей. — Как бастард Семена Ушатого ты бы мог вызвать меня на дуэль и решить все вопросы. Зачем же портить чужое имущество и подвергать опасности посторонних людей?

Первым отреагировал на «бастарда» Афоня. Он был ровесником наглого гостя, поэтому и решил, что сможет вырубить его с одного удара. Успев сделать два прыжка по направлению к дивану, парень внезапно наткнулся на невидимое препятствие и отлетел назад, после чего что-то тяжелое обрушилось на него и сдавило так, что не пошевелиться. Перед глазами поплыл потолок, стало трудно дышать.

— Неразумно, — покачал головой Мамонов, не обращая внимания на запричитавшую женщину; она склонилась над младшим сыном и попыталась его поднять, но не могла до него дотронуться, натыкаясь на плотный невидимый кокон, сдавивший Афоню. — Я пришел к вам, чтобы уладить недоразумение, а меня принимают как врага. Еще раз: вы не обязаны мстить за Ушатых, так как не являетесь их вассалами, а их младшие родственники убедительно доказали следствию, что никто из них не давал тебе право на месть. Значит, я могу сейчас тебя убить, Ваня. И никто не пошевелит пальцем в мою сторону.

— Кто здесь угрожает моей семье⁉ — раздался куда более впечатляющий рык. В гостиную влетел крепкий, жилистый мужчина с легкой проседью на голове. Под рубашкой уже просматривалось брюшко, и все же оно не мешало ему преодолеть расстояние от двери до дивана.

Гость поднял левую руку с раскрытой ладонью и резко выбросил ее вперед. Иван с легкой удовлетворенностью увидел, как папаша остановился и попятился назад, а потом с тяжелым грохотом завалился на пол. Если бы он бросился на его защиту так же, как на Афонькину, то Иван не колебался бы ни секунды. Но… остался лишь горький осадок, что он так и остался для папаши ублюдком.

Примечания:

[1] В Польше землевладельцы или шляхта, проживающая на соседних территориях и, вероятно, являющиеся родственниками, во время войны выступали под одним знаменем или хоругвью. Родовые знаки, помещенные на знамени, сначала гербом не являлись. Они служили, вероятно, лишь системой опознавания «свой-чужой», будучи следом древних кланов и родов. С развитием феодальных отношений герб крупного феодала-магната закреплялся не только за его семьей, но и за его вассалами-шляхтичами. При завоевании Польшей каких-либо земель, феодал, внедрившийся на эти территории, при этом сообщал свои геральдические эмблемы и новым подданным.

[2] Плакарт (плакард, планкарт) часть доспехов эпохи Средневековья и Ренессанса, первоначально созданная для защиты нижней передней части торса.

1

Мне надоело, честно говорю. Упрямый студент даже не понимал, куда вляпался. Игнорировать намеки можно до бесконечности, если ты туп или тебя гложет месть. Но рано или поздно даже до идиота доходит, что все не так просто. Чтобы найти, где проживает Иван Алексеев, понадобилось всего два дня. Евгений Сидорович вместе с прытким молодым адвокатом Ильей потратили несколько часов для посещения МИУ и накопали много чего интересного про моего несостоявшегося убийцу.

Оказывается, его учебу оплачивала не семья, а наследник Рода Ушатых Семен, что сразу наводило на определенные мысли и удачно вписывалось в картину происходящего. Ваня действовал несообразно своему статусу. Мало того, что умудрился родиться с Даром в семье неодаренных, само по себе подразумевающее сидеть тихо и не светиться перед Магической Коллегией, так еще пошел вразнос, пытаясь уничтожить меня. Оставалось выяснить, кто слил информацию, что именно я уничтожил Источник. С Ваней было все понятно. И я решил навестить его не с целью покарать, а с гораздо изощренной мыслью.