— Тем не менее, у него уже есть небольшой штат телохранителей, — усмехнулся наивности жены Елецкий. — Даже поверенный в делах появился. Некий Ломакин Евгений Сидорович. Кстати, маг. Не одаренный из чьего-либо Рода, а высококвалифицированный чародей. Не часто встретишь такого в дворянских семьях. Я наперечет знаю кланы, где они есть. Пальцев вполне хватит. А еще у мальчишки появился собственный дом, где будет мастерская по ремонту бронекостюмов УПД и какая-то студия.

— Звукозаписи, — сказала Вероника. — Андрей хочет раскрутить молодых и неизвестных талантливых певцов.

— Ну и зачем ему это? — хмыкнул отец, закидывая ногу на ногу. Он успокоился и пытался теперь понять, чем увлек ее дочь княжич Мамонов. — «Раскрутить». Что за вульгарное выражение? Нет, чтобы сказать «помогает в продвижении таланта».

— Краткость — сестра таланта, — улыбнулась Ольга Егоровна. — А молодые ищут новые формы общения, чтобы язык не мозолить долгим объяснением.

— Скажи, что пошутила! — воскликнул Елецкий.

— Отчасти. Но тенденция видна невооруженным глазом. Так что советую изучать молодежную среду. Многое можешь узнать интересного.

— У меня иных дел по горло, — буркнул мужчина.

— Пап, — осторожно окликнула его Вероника. — Ты не хочешь отменить запрет?

— Нет. Давай договоримся так: никаких контактов вне дома кроме лицея. Временно, — особенно надавил на последнюю фразу князь. — После того, как вас чуть не угробили в несчастной кондитерской, идет серьезное расследование. Ищут исполнителей. Я попытаюсь выяснить, что такого ценного в твоем однокласснике, если даже на его похищение пошли. Все, мое решение окончательное.

— Хорошо, — девушка закусила губу от досады и встала чересчур резко. — Я пошла в свою комнату. Надо биологию повторить.

И она удалилась, громко постукивая каблуками туфель по полу. Излишне громко, показывая всем видом, что не согласна с отцом. Впрочем, она понимала, что это ребячество. Запреты Главы рода не игнорируются, а выполняются.

— Все же объясни, в чем причина твоей неприязни к мальчику? — жена проводила дочь взглядом, и когда она поднялась по лестнице наверх и скрылась в своей комнате, требовательно взглянула на мужа. — Ребята общаются, они тянутся друг к другу. Разве плохо?

— Понимаешь… — Елецкий покрутил шеей, чувствуя хруст позвонков. Он оттягивал ответ. — У меня сложилось мнение о Мамонове как о потенциальном избраннике Великой княжны Лидии. Я присутствовал на нескольких узких совещаниях, где почти постоянно заходит речь об Андрее. Да, это не доказанный факт, а всего лишь личные наблюдения. Не может такого быть, чтобы какому-то подростку уделяли столько времени! Я не понимаю глубинных причин, и от этого мне тревожно за дочь.

— Не хочешь, чтобы чувства дочери зашли настолько далеко? — проницательно спросила княгиня.

— Да, именно это и пытаюсь донести до нее! — в сердцах воскликнул Владимир Данилович. — Мне тревожно за Нику. Во всех отношениях!

— Но это лишь твои страхи, — Ольга Егоровна встала и обошла кресло. Ее руки легли на плечи мужа и стали их мягко массировать. — Всего лишь страхи. Новое место службы, большая ответственность, странные ситуации, в которых оказывается одноклассник нашей дочери… и она вместе с ним. Понимаю твое желание оградить Нику от ужасов большого мира.

— Не преувеличивай. Скажешь тоже — ужасов, — добродушно проворчал Елецкий, расслабившись в кресле. — У Мамонова какой-то редкий Дар, который хотят использовать в целях императорского клана. Но как на это посмотрит князь Георгий? Я же говорю, происходят какие-то движения, в которые втянут даже Брюс. А этот стреляный воробей никогда лишний раз не чирикнет.

— Ты государев человек, — вздохнула жена. — На службе у императора не следует сомневаться его решениям. Сам же хотел быть поближе к трону. Вот и будь. Только не лезь в дела, тебя не касающиеся. И не вздумай контактировать с князем Мамоновым без разрешения Его Величества. Я тоже начинаю задумываться, что княжич Андрей является центральной фигурой в каких-то договорах между Мстиславскими и Мамоновыми. Может, и хорошо, что Елецкие стоят далеко от их дел.

2

С очередной тренировки у старицы мы возвращались на закате. День выдался суматошным. В лицее прошли контрольные по математическим дисциплинам, физике и химии, поэтому уже к окончанию учебного дня мы все были выжаты как лимон. А Куан, ждавший меня дома, накормил обедом и с видом бесстрастного палача повез в лес, где заставил заниматься телепортациями.

Сначала ничего не получалось. Видимо, я был недостаточно расслаблен и сосредоточен, и Куан своими придирками разозлил меня. Пришлось демонстрировать, что кое-кто не настолько глуп, бесполезен и просто ленив. Цитата Куана, кстати. Причем, пять раз прыгал из одной точки в другую. В последней попытке перенесся с одного берега старицы на другой, и потом пришлось переходить ее по льду. Сил уже совсем не осталось.

— Плохо, — вынес свое решение наставник.

— Чего плохо? — возмутился я, наклонившись, чтобы зачерпнуть снега и растереть им разгоряченное лицо. — Видел же, получилось! Самая длинная дистанция — пятьдесят метров с хвостиком.

— Плохо то, что ты включаешь свои способности, когда позволяешь своим эмоциям брать верх, — невозмутимо ответил Куан. — А от этого напрочь теряешь контроль над телом. Да, получилось. Но в статике ты бездарен. Нужно учиться включаться с самой первой секунды боя. Перенос на расстояние — не самое главное. В большинстве случаев бойцу твоего уровня хватит и трех метров. Увидел врага, сразу перенесся ему за спину, нанес смертельный удар. Все, ты победил. А вместо этого доводишь себя до белого каления, чтобы включить возможности Дара.

Так-то Куан прав. У меня до сих пор плохо получается перейти из статичного состояния в боевое без эмоциональной встряски. Жду, когда противник раззадорит, заставит раскочегарить мое энергетическое ядро. По себе сужу, что мой потенциал значительно возрос, а проблема, указанная наставником, губит на корню весь результат.

— Ну и как мне научиться? — буркнул я, принимая от Никанора стакан с горячим сладким чаем, когда мы подошли к «Шторму». Теперь мы ездили тренироваться на внедорожнике. «Фаэтон» однажды слетел с накатанной дороги и крепко увяз в снегу. Вытащить-то его мы вытащили, но парни посоветовали не «показывать понты», а пересесть на подобающую сезону технику. Сказали они, конечно, более мягко, но я их понял.

— Придется пройти курсы специальной медитации, — ответил Куан.

— Сам будешь проводить? — я ухмыльнулся. Оборотень хоть и дока во многих делах, но насчет обучающих практик по медитации вряд ли потянет.

— Нет. В Москве живет человек, который тебе поможет. Мой хороший знакомый, еще по молодым годам.

— Друг? — уточнил я.

— Мне он точно не откажет, — не стал углубляться в тему наставник.

— Ладно, договаривайся с ним сам, — ответил я, влезая в теплое нутро «Шторма», пахнущее одеколоном и кожей. Хорошо хоть парни в салоне не курят. Соблюдают дисциплину, не подают плохой пример подрастающему поколению.

Мы спокойно выехали из леса и по проселочной дороге помчались к шоссе, оставляя позади лес, извилистое русло старицы, скованное льдом и поселок. А возле широкополосной трассы, на самом въезде нас ждали.

— Андрей Георгиевич, вы бы пригнулись, — озабочено сказал Игорь, сидевший за рулем нашего броневика. Он в волнении навалился на баранку.

— А ты собрался прорываться через блокпост со стрельбой? — ехидно спросил я, разглядывая две полицейские «Веги» с включенными проблесковыми маячками и самую настоящую бронеходку, на крыше которой торчал ствол «Скальпеля», сразу напомнивший мне печальные события лета, когда одна из очередей пулемета убила Сидора. Что-то не по себе стало.

— Все равно желательно подстраховаться, — Никанор, сидевший рядом, тоже напрягся. Защелкали затворы пистолетов Влада и Васьки за нашими спинами. Эд и Яким с нами не поехали. Они должны были встретить прилетающих сегодня в Москву адвоката и какого-то спеца-инженера.