— Ну ничего себе! — с деланным возмущением ахнула. — Не много на себя взял?

— Нет, Поль, яеще не взял, — его улыбка стала хищной, предвкушающей. — Но обязательно исправлюсь…

— Ты только об одном и думаешь! — несильно стукнула его по груди.

— Верно, — Марк поднял мою руку, поцеловал каждый пальчик. — Я думаю только о тебе. И днем, и ночью. С тех самых пор, как увидел. Проклинал себя, презирал, но не мог перестать думать о тебе.

Приподнял мое лицо за подбородок, заставив смотреть прямо в потемневшую зелень его глаз.

— Я не умею плавать, Марик, — сразу предупредила. — А в тебе я неумолимо тону.

— Я научу, — серьёзно ответил он.

— И потом не оставишь одну? Когда я буду далеко от берега?

— Легче отгрызть себе что-нибудь, чем расстаться с тобой, — хмыкнул парень, снова обняв. Я удобно устроилась на нем. — Поспишь сегодня у меня? Нет, — нахмурился, играясь с моими мокрыми прядями. — Хочу всегда ложиться и просыпаться с тобой. Один день, один раз — мало, слишком мало. Мне кажется, и всей жизни не хватит, чтобы насытиться тобой.

— Ладно, — счастливо улыбаясь, кивнула. — Только взамен я требую, чтобы ты честно ответил на все мои вопросы. Идет?

Марк развернул меня так, что я оказалась сидящей на… скажем, на его ногах. Попыталась оттолкнуть его, но он притянул меня ближе.

— Значит, ты у нас научилась шантажировать? — мурлыкнул мне в самое ухо, опаляя горячим дыханием кожу. Его рука погладила мое колено и двинулась вверх по бедру.

— Это не шантаж, а равноценный обмен! — не согласилась я, останавливая шаловливую ладонь.

— Нет, наглое и вопиющее вымогательство информации у бедного меня, — его зубы прошлись по моему подбородку, прикусили нижнюю губу, чтобы после зализать след.

— Бедный ты?! — возмутилась я. — Да ты просто халявщик и экономщик! Может, еще генетический тест проведем? У тебя стопроцентно в предках евреи.

— Я могу и обидеться, — хохотнул Марк.

— А я могу и передумать, — парировала и лукаво протянула: — Твои секреты или я? Решай скорее. Считаю до трех.

— Полина…

— Один, — чмокнула недовольного Марика в шею. Во мне внезапно вспыхнул азарт. Смогу уломать или нет?

— Ты чудовище, — простонал он.

— Два, — скользнула по его груди вниз, до живота и спустилась чуть ниже, к самой кромке резинки боксер.

Парень выпустил сквозь стиснутые зубы струю воздуха и прошипел:

— Твоя взяла. Согласен.

— Что ты делаешь? — меня обняли со спины. — Молоко греешь? Зачем?

— Для тебя, — выбравшись из кольца его рук, выключила плиту и перелила горячий напиток из плошки, добавила мед. — Достань масло из холодильника.

Марк выполнил поручение, но когда вручила ему дымящуюся чашку с целебным "зельем", поморщился и запротестовал:

— Я здоров как никогда. Честно.

— А с каких пор температура — показатель здоровья? — скептически приподняла бровь.

— Хочешь, докажу? — он понизил голос и подался вперед, готовый на новые подвиги.

— Конечно, — мило улыбнулась. — Я уже подготовила список вопросов, на которые ты можешь здорово ответить.

Парень сразу же сник. Тяжело вздохнул и, забрав молоко, сделал несколько глотков:

— Ты такая скучная, Поля.

— А ты такой хитрый. Идем ужинать. — Попыталась пройти к кухонному островку, но Марик оказался проворнее. Неуловимо быстро прижал меня к подоконнику и, склонившись к уху, прошептал:

— Ужинать? Если только моим ужином будешь ты. Хочу тебя и на обед, и на завтрак, и на полдник, и сейчас как самый лакомый десерт.

Его голодный взгляд обжигал. Касался моей кожи, проникая не то что под плоть — впечатывался в душу клеймом. А хаотичные, нетерпеливые поглаживания моей моей спины, бедер, снова талии заражали огнем, который распространился по всему телу с волной удовольствия, едва губы Марка прижались к моим.

Это действие сложно назвать поцелуем. Просто контакт. Он стоял, дыша моим воздухом, а я его — со вкусом меда и чего-то запретного, но не менее сладкого. Притягательного и волнующего.

— Черт! — быстрый, крышесносный теперь уже поцелуй. — Почему ты настолько вкусная, моя девочка? Тебя будто всю посыпали сахарной пудрой. С ума схожу…

Языком проводит по моей шее, несильно кусает чувствительное местечко. Я громко ахаю и сжимаю руки на его предплечьях.

— Попробуешь? Сахарная, — вернулся к моему рту и толкнулся внутрь наглым языком.

***

Мы вернулись к разговору лишь спустя час. Убрали учиненный беспорядок на кухне, потом спешно поужинали остывшей гречкой, которую нам обоим было лень разогревать, а затем поднялись в комнату Марика. Но когда шаловливые руки решили залезть под мои домашние шорты, несильно шлепнула по одной из них и демонстративно отсела подальше. К счастью, широкая кровать позволяла.

— Сначала вопросы, — непреклонно напомнила. — Забыл?

— Забудешь подобный облом, — он перебрался ко мне и обнял, притянув к своей груди. — Задавай, маленькая шантажистка.

В очередной раз за короткий промежуток времени глупо улыбнулась. Точнее, я, кажется, вообще не прекращала улыбаться. Скулы болели. Губы тоже немного ныли — это уже Марк перестарался.

Я поерзала, удобнее устроившись на парне. Тот что-то прошипел под нос, но на мой немой взгляд покачал головой, мол, все хорошо. Мысленно пожав плечами, переплела наши пальцы и спросила:

— Что за дела у тебя с Гошей?

— Не знаю, что у него, но у меня никаких дел с ним нет, — ленивым тоном протянул он, скалясь.

Я нахмурилась, недовольная ответом, и продолжила:

— Ладно. Какие у него с тобой дела? — и прежде чем он снова начнет увиливать, пригрозила: — Еще один подобный ответ и будешь спать в обнимку с подушкой.

— Жестокая женщина! Ну хоть с рукой спать не отправила.

— В смысле "с рукой"? — развернулась, чтобы посмотреть ему в глаза.

Марик рассмеялся и, хитро улыбнувшись, прошептал, одной ладонью обхватив мою шею, а второй чуть сжав подбородок:

— Хочешь, поясню? Стало интересно?

Погладил скулу, скользнул по шее вниз и обратно. Я, поняв, что он тянет резину, разозлилась:

— Прекрати мне зубы заговаривать!

— Хорошо-хорошо! — быстро согласился он. Я уже подумала, что к нему вернулась совесть из затяжного отпуска, как тот добавил невинно: — Все равно ты для подобной информации еще слишком мелкая.

— Дурак!

Начала решительно выбираться из его хватки, но, естественно, меня никуда не отпустили. Крепче прижали, легко поцеловали в губы.

— Так, перейдём к делу. Ты спрашивала, что с… гм… Гошей? Клинов что-то темнит, малышка. Явно надеется, что отхапает львиную долю нашей компании.

— Подожди, — несколько растерялась и прекратила всякое сопротивление. — Я знаю почти всех партнеров отца и акционеров, среди них нет фамилии Егора. Какое он отношение имеет к творящемуся?

— Все сложно, Поль. Факт его участия в возникнувших трудностях неоспорим. Однако мы разберемся и с этой проблемой.

— А дело папы? — голос предательски задрожал. О нем было больно вспоминать. А еще… становилось неловко. Он воспитывал нас с Марком как брата и сестру, как двух самых близких людей, а мы с ним… — Ты же говорил, что не согласен результатами суда и искал истинные причины произошедшего.

— Угу, — Марик мрачно кивнул. — И это тоже непросто. Я не берусь делать выводы, пока рано, у меня нет всех данных, но…

— Но? — поторопила парня, нетерпеливо кусая губы и сминая в пальцах подол своей футболки.

— Но кое-какие умозаключения мы с командой сделали. И они меня не радуют, Поль.

Несколько минут в комнате царила полнейшая тишина. Такая, что я уловила даже шум работающей стиральной машины на первом этаже. Я обмозговывала услышанное и пыталась поймать за хвост мелькнувшую, но быстро потрявшуюся среди бестолковых мыслей, догадку, а он задумчиво гладил мои ноги, чем сильно отвлекал. Горячая ладонь скользила по моей коже, оставляя за собой толпу жгучих мурашек и тонкие искры удовольствия.