Прохладно! Стюарт принес глинтвейн. Горячий напиток примирил меня с ранней побудкой. Впрочем, насколько я знаю Эдуарда, он постреляет еще с полчасика, потом запыхается и подойдет сюда, сам же меня вызвал, любит он поговорить о делах между развлечениями. При этом надо отдать его величеству должное – он во все вопросы старается вникнуть, причем очень детально, не спешит с выводами и решениями. Что еще говорит в его пользу, так то, что он оставил Тайный совет практически без изменений, опираясь на тех же людей, что и его матушка. Это свидетельствует и об уме, и о преемственности политики, что для государства весьма ценно. Предсказуемость внутренней и внешней политики – это зрелость и мудрость королевской мысли! Да, что-то меня в комплименты с утра занесло, не проснулся, еще, наверное. Даже не заметил, как глинтвейн исчез, испарился, что ли?

– Кофе!

Стюарт забрал пустую посуду, с поклоном исчез, чтобы через несколько минут принести кофейник и несколько чашек. Это он правильно сделал, вижу, что его величество закончил гонять голубей.

– Ваше императорское и королевское величество!

– Сэр Роберт… я же просил вас… когда мы наедине… я для вас Эдуард…

– Извините, сир…

– Вы неисправимы!

Король плюхнулся в подставленное слугой кресло, от быстрой ходьбы и стрельбы лицо его раскраснелось, покрылось потом, он тяжело дышал, промачивал лоб батистовым платком, ему тут же принесли плед, в который он с удовольствием завернулся, зябко поеживаясь. Одетый довольно тепло, Эдуард умудрялся мерзнуть даже в столь крепкой и добротной одежде. А что вы хотите, лондонская погода заставляет относиться к платью с уважением! Мы сидели в месте, откуда открывался прекрасный вид на Темзу. По реке клубился утренний туман, по-лондонски густой и с какой-то рыжеватой подпалиной.

– Утро над Темзой туманно, – не преминул заметить король, – скажите, сэр Роберт, марево внешней политики вам удалось рассеять? Давайте сегодня вы меня порадуете нашими успехами в обуздании Михаила Российского. Вот послал Господь родственничка!

– Как вы знаете, на Рождество Михаил объявил о нейтралитете России в европейских делах. Дословно: российская армия не будет вмешиваться в войны между европейскими державами, если никто не будет угрожать ее границам.

– Учитывая, как проходит реформа ее армии, то мы имеем очень вооруженный нейтралитет, – усмехнулся Эдуард не слишком-то весело.

– Сир, это ведь очевидно – этот меморандум в интересах Германии, он развязывает ей руки для решения вопроса с Францией.

– И в результате мы лишились французской пехоты, не так ли?

– Победить Россию без большой сухопутной армии невозможно. Но ее у нас нет. Мы сейчас вынуждены собирать силы для экспедиции в Афганистан. Кандагар должен быть взят. Это обеспечит безопасность Индии. И сейчас, когда страна фактически разделена на два государства – Пуштунистан и Верхний Афганистан, есть весьма хорошая возможность разбить их поодиночке и гарантировать подчинение сначала одной части, а потом и второй. Тех, кто разделен, захватывать проще. Можно сказать, русские за нас сделали очень большую работу. Сейчас мы ведем переговоры с обоими эмирами. Интересно, кто из них окажется более вменяемым. Потом мы поставим там своего человека, сейчас пусть вцепятся друг другу в глотки.

– Да, маркиз, вы действительно стараетесь действовать в ключе британских традиций: разделяй и властвуй!

– Сир, считаю, нам надо активизировать действия в Египте. Нам необходим контроль над Суэцким каналом. Обеспечить подвоз в Индию наших войск, боеприпасов, это важнейший и кратчайший путь…

– Это не тема сегодняшнего разговора, сэр Роберт. Надо обдумать… Мы соберемся по этому поводу… скажем… Одиннадцатого апреля. Да, соберите Тайный совет на одиннадцатое.

– Слушаюсь, сир.

– Так, а что у нас по России? Мы вынуждены были согласиться на требования Михаила, у вас получилось хоть как-то уменьшить наши потери?

– Мы посчитали это на данном этапе неразумным, сир. Но надо немного усыпить бдительность этого зверя. Более того, мы предложили России несколько интересных контрактов с нашими военными заводами, тем же Виккерсом. Для нас интересно проникновение капитала в Россию. Тем более что наши агенты сообщают, что государю подали окончательный проект финансовой реформы. Золотой рубль поставит Россию в зависимость от держателей золота – нас и Франции.

– Скажите проще, от Ротшильдов, – усмехнулся король, – это будет очень неплохо. Золотая морковка приведет российского ослика в нужное нам стойло!

– На это и строится расчет. Вот только нам нельзя даровать России длительный мир, о котором они мечтают. Наша стратегия на ближайший период – постоянные очаги локальных конфликтов на границах империи. Войны, которые Россия выиграет, она все равно проиграет дипломатически, а такие финансово проигранные кампании приведут к необходимости золотых займов. По нашим данным, у Михаила весьма амбициозные планы промышленного преобразования державы. И наш главный механизм удушения этого роста – кредиты, под высокий процент.

– Это хорошо, сэр Ричард. Очень хорошо. Золото может решить многие проблемы. А решить проблему с устранением Михаила? Понимаете, если ее решать, то… наверняка! И так, чтобы никаких следов к нам не вело!

– Пока что это невозможно. Мы потеряли большую часть агентуры, нам надо восстановить сеть, наладить контакты с нужными людьми. Михаил мешает очень многим. Но его охраняют не чета предшественнику.

– Он настолько труслив? – изумился Эдуард. – Про него говорили как о весьма храбром военном.

– Храбрым, но не безрассудным! А сейчас он стал еще и весьма осторожен. Надо ждать подходящего момента. Пока что эффективный заговор невозможен. А в неэффективном нам делать нечего.

– Хорошо, маркиз, ваша осторожность мне импонирует. И что вы предлагаете?

– Я считаю, что у России есть несколько болевых точек, на которые мы сможем надавить. Первая – это Финляндия. В Швеции и самой Финляндии много недовольных этим положением. Мы устранили слишком мягкое правительство Швеции, там сейчас пришли к власти националисты, страна начала усиливать свои вооруженные силы. Теперь надо сделать так, чтобы в Швеции вспыхнуло.

– Вот как? И что вы предлагаете?

– Русские моряки нападут на наследника престола и убьют его.

– Вот как? А к нам это не приведет?

– Нет, их наймет наш русский агент, который исчезнет сразу же после найма. Русский морской офицер у нас на крючке.

– Это да, но король там мямля, этого будет достаточно?

– Вы совершенно справедливо оценили Оскара, сир. Поэтому сразу после убийства толпа патриотов возьмет штурмом посольство России, и никого в живых при этом не оставят!

– И тут Михаил должен будет реагировать!

– А мы вышлем эскадру, которая блокирует выход из Балтики для российских кораблей. Без объявления войны. В то же время можно будет продать Швеции наше вооружение. Еще одна Северная война?

– Для нас главное не допустить разгрома Швеции на море. Может быть, мы передадим им несколько броненосцев. В долг. Потом заберем лесом и железом.

– Когда планируете эту операцию?

– Летом, сир. По нашим планам, в Финляндии уже сейчас создаются группы местных патриотов, которых поддерживаем не мы, а наши шведские коллеги. Как только в Швеции начнется заварушка, в парламенте Финляндии встанет вопрос о независимости от России. Наместник царя в Финляндии будет убит. В общем, это надолго отвлечет внимание Михаила от азиатских дел. А в конце года в Персии вновь вспыхнут волнения против русских.

– Опять собираетесь напасть на посольство и убить посла?

– Думаю, что у шаха найдутся еще алмазы, чтобы погасить эту неприятность? А вот выбить Россию из Персии – задача из наиважнейших. Так что мы работаем над тем, чтобы между проблемами в Швеции и Персии был не очень большой промежуток времени.

– Хорошо. Согласен.

Король отставил второй стакан глинтвейна и принялся наконец-то за кофей. Пот стекал по королевскому челу крупными каплями, а его величество напоминал весьма довольного обожравшегося рыжего кота, только что сожравшего наглую мышку.