После этих слов Йозеф неспешно вышел из бокса вместе с одним из своих бойцов, оставшиеся двое людей все также продолжали смотреть на девочку, была раза в полтора их младше, и покорно ждали дальнейших указаний.

— Ну что, господа, свободны на сегодня, получается,— девушка лишь пожала плечами и кивнула в сторону выхода из бокса.

— А с этими что?

— Да оставьте как есть. Их собственная команда уже наказала. Захотят наказать еще, добавят, нет… Не наши проблемы. Разве что… Лейб, ты все?

— Ну, тут к технику надо. Я только раскрутил, перемкнуть не должно.

Тиски оказались раскручены и девушка направилась к единственному из мусорщиков, что не был скован и прибит к стене. Она склонилась над ухом мужчины и бестактно хлопнула его по щеке, чтобы привести в чувство.

— Про сестру было лишнее…— прошептала она у него над ухом, вытянулась в полный рост и что было сил пнула некогда борзого и самоуверенного кабана куда-то под ребра, вновь вызывая вскрик и скулеж у взрослого бугая,— Теперь точно закончили. Ребята, расходимся.

***

Начало орбитального цикла, большинство честных тружеников отправляются на свои смены в порядке расписания, ведь жизнь любой станции зависит от них и качества исполнения их собственных обязанностей. При этом далеко не всем подходит подобная жизнь, в припортовых кантинах отдыхают члены экипажей кораблей на стыковке и вольные наемники в ожидании очередной работы. Но есть и те, кто зарабатывают на свой хлеб иначе, и этих людей на станции даже есть куда больше свободного времени. Так, в скромной комнатушке, смонтированной на территории складского корпуса из подручных материалов и без всякого соблюдения межстанционного стандарта, лежала на раскладной кровати и смотрела в потолок черноволосая девушка шестнадцати лет.

Не смотря на полное внешнее одиночество, последние месяцы она почти никогда не оставалась полностью одна. Ей всегда было с кем поговорить, и этот собеседник был самым близким и, пожалуй, единственным оставшимся у нее родным человеком. Сестра была далеко и страдала, она знала об этом в подробностях и деталях, о каждой пытке, о каждом опыте и эксперименте. О своей же жизни она не сильно распространялась, говорила, что жива и старается изо всех сил. Ее страдания уже переросли в трудности и преграды, которые нужно было как-то преодолевать, чтобы избавить Астрид от печальной судьбы и тяжелого будущего. Тяжелее всего было хранить все это в себе без возможности кому-то раскрыться и поделиться, а только строить очень далеко идущие планы.

К этой устоявшейся связи даже спустя пару месяцев было сложно привыкнуть. Какие мысли твои, а какие чужие, она различала легко. Но каждый раз было непонятно, какое сообщение она отправила и оно дошло, а какое нет. Сигналом был только ответ со стороны сестры, но она не всегда была в состоянии его дать. Поэтому она пыталась максимально концентрироваться на диалоге при любой возможности. Со стороны это выглядело как непродолжительный ступор на одну-две минуты, будто бы человек слишком сильно задумался о чем-то. И такое она позволяла себе только в моменты одиночества, чтобы никто ничего не заподозрил.

— Джеска, ты тут?— знакомый голос разорвал состояние легкого транса и заставил девицу резко приподняться на скрипучей раскладной кровати.

— А… Лейб, что-то случилось?— она перевелась в сидячее положение и перевернулась, свесив босые ноги с кровати прямо над тяжелыми ботинками.

— Да нет, все спокойно. У нас тут свободное время и… Помнишь, я говорил про уроки рукопашного боя? Удар поставить и все дела.

— А, это, помню. Говорил такое.

— Ну тогда пошли, попробую договориться за тебя.

***

Станция, на которой они жили и “работали” никогда не отличалась изяществом и богатством. Постоянных жителе никогда не было много, но при этом все умудрялось стабильно работать без риска развалиться в процессе. Только многие секции при этом были либо заброшены, либо подвергались генеральной очистке раз в орбитальный год, не чаще. И хоть со стороны это выглядит мерзко и отвратительно, к подобному порядку вещей легко привыкнуть. А стоит выйти на уровни, где живут исключительно обеспеченные добропорядочные граждане объединения, начинаешь ощущать легкий дискомфорт и ощущение неправильности. Никакого налета на металлических панелях, блестящие половые решетки даже немного проскальзывают, а не прилипают к подошвам, вентиляция не забита слипшимися пылевыми блоками, а воздух будто бы разбавлен чем-то неестественным.

— Ты ведь ничего не говорил про деньги, верно? А то… Если мужик обитает тут, берет, наверное, неслабо.

— Нет, он делает это бесплатно. Он просто из этих… Старых легионеров. На пенсии после службы.

— Легионеров?

— А, ну да, откуда тебе знать. Об этом у нас говорить не принято. В общем, есть в нашем славном государстве военно-космический корпус. Ну, с полицаями объединения ты хорошо знакома, они из правоохранительного корпуса, занимаются такими как мы и кем еще похуже, внутряком в общем. А военно-космический это внешняя армия и флот. Так вот, в его составе есть регулярные войска, а есть “Легион”.

— Про армию нашу я слышала, да, знаю, что есть. Даже корабли их видела. А в чем разница то?

— Да, они регулярно залетают за донаборами. Разница в том, что армию формируют по квотам со станций, а в “Легионе” служат добровольцы. Легионеры это пехота и моторизованные части, у них нет своих кораблей, и берут туда почти любого желающего, главное чтобы на ногах стоял и прям сильно за свою жизнь не накосячил.

— Падаль всякую?

— В каком-то смысле да. Контингент там… Специфичный. А еще их наше государство иногда “сдает в аренду” соседям. И вот лет десять назад была одна кампания военная на границах сектора, где эти ребята знатно так повоевали. С тех пор о легионерах до сих пор многие без мата не поминают. И вот Эрик как раз с той кампании и вернулся, на пенсию себе отслужил и… В общем, сама все увидишь. А мы пришли.

Обычная квартира на станции с обычной дверью, на которой желтой краской по трафарету выведен номер. Ничего необычного, как и у многих простых жителей этой секции. Но именно сюда начал стучать Лейб, полностью игнорируя панель на раме сбоку. Через минуту послышались шаги, приглушенный писк с другой стороны и жужжание сервоприводов, приводящих цельную металлическую дверь в движение.

На пороге появился рослый и широкий в плечах мужчина, бритый, одетый в простую одежду. Ему было от сорока до шестидесяти, сложно сказать сколько именно на первый взгляд. Он молча обвел взглядом незваных гостей и сказал несколько слов на французском. Непонятная, но очень мелодичная тарабарщина грубым басом завораживала своим звучанием, но понятно было ровным счетом ничего. Лейб начал что-то отвечать, между ними завязался непродолжительный диалог.

Черноволосая девушка тем временем устремила свой взгляд за спину мужчины, осматривая чужое жилище. Скромная комнатушка без излишеств, из украшений только фотографии, вразнобой приклеенные на стену скотчем. На всех фотографиях либо этот мужчина с другими людьми, на многих они были в военной форме, либо одна и та же женщина и девочка. В остальном это было совсем непримечательное скромное жилище одинокого мужчины.

— Ну, Джески, видать не судьба. Он не хочет. Говорит, у тебя взгляд жестокий.

— Прав же. Я ведь действительно не ангел.

— Не говори так, я знаю, ты человек хороший. Просто мир такой, как иначе то выжить… Ладно, пойдем.

— А он и вправду так хорош?

— Лучший рукопашник на цепи станций. Его даже на соревнования перестали записывать, конечно под предлогом дурной репутации и прошлого, но… Он всегда выигрывал, раньше.

***

Прошло больше 15 циклов, дверь в жилом секторе абсолютно не поменялась. Металл не обзавелся налетом, а желтая краска с номером квартиры все также была лишь чуточку потерта. На портовых уровнях такое редкость, только если владельцы помещений не тратят время на очистку внешних поверхностях, а таких чистоплюев там почти не живет.