А вообще ей сильно не по себе, это заметно невооруженным взглядом. И странного в том ничего нет. Да, рядом со мной сидит ведьма, наверняка успевшая уже пару-тройку чьих-то судеб сломать, может, и душу чью-то к рукам прибрать, но что это меняет? Уверенность в себе и умение загонять чувства под ноготь приходят с опытом и возрастом, а тут вон молодая совсем девчонка. Еще и городская до мозга костей. Ее сила там, позади, где проспекты, бутики, заклятые подруги, мужики с наметившейся лысиной и кризисом среднего возраста, которые ради ее тугого молодого тела на любую дурь готовы, и все остальные радости мегаполиса. Там все просто и понятно. Ну а здесь что? Сзади расположилась вурдалачка, которая с удовольствием бы ее крови попила, сбоку устроился человек с туманным прошлым и сомнительной репутацией, а о том, что впереди ждет, вообще думать не хочется. И главное — непонятно, зачем ее к этой Даре вообще послали? Ясно же, что мира не будет. И переговорщица из нее никакая, ее такому никто не учил. Недавно же двое ее товарок уже сгинули в этой долбаной Лозовке, зачем из нее третью жертву делать?
А что, если это вообще какие-то происки соратниц по ковену? Они на все способны, им ближнюю свою втравить в какую-то неприятность одна радость, ей ли не знать. Просто она, Василиса, точно такая же, как и зловредные подруги.
Вот и сидит эта барышня бледная, как смерть, лопает пончики один за другим, не замечая того, что белоснежная сахарная пудра сыплется ей на колени, плюс время от времени она еще и жутковато икает, то ли от сухомятки, то ли от переполняющих эмоций.
Ей просто страшно. Вот и все. Но, к чести Василисы, она ни мне, ни Марго в этом в жизни не признается. Самолюбива потому что до одури, сразу видно.
Дорога через лес, как я и ожидал, нас не порадовала. Колдобина на колдобине, бедолагу «Хундая» мотало так, что Марго сзади потихоньку материться начала, а Василиса чуть язык не прикусила.
— Макс, что за хрень! — наконец не выдержала вурдалачка. — Ну не дрова же везешь!
— Выйди и иди пешком, — невозмутимо посоветовал ей я, крутанув руль вправо. — А вообще радуйся, что погода последние две недели хорошая стоит. Если бы сильные дожди прошли, мы бы до Лозовки этой вообще не доехали, засели бы грязи по самое пузо, и все. А дальше только толкать. И так раз за разом, от выбоины к выбоине.
— Бардак! — проворчала Марго. — Сто верст от Москвы — и нет дорог.
— Просто не хочет Дарья Семеновна, чтобы к ней гости часто ездили, — пояснила Василиса. — Тут хоть асфальт положи, все равно через день снова вот такая же хрень появится. А то и еще хуже.
В этот момент мы выскочили из очередной колдобины на заросшую травой ровную дорогу, а минутой позже покинули лес, въехав на окраину небольшой деревеньки, к которой более всего подходило слово «заброшенная». Большинство домов, находящихся здесь, имели откровенно нежилой вид, у парочки даже крыши уже провалились внутрь.
— Приехали. — Васька достала смартфон и глянула на экран. — Так и знала, сигнала нет.
— Все есть, — возразила ей Марго, доставая свой телефон. — Просто меньше понтоваться надо и покупать модели попроще, а не попафоснее.
— Сдается мне, при жизни этот остов был джипом, — приостановился я перед проржавевшими останками автомобиля, стоявшими неподалеку от колодца. — И неплохим.
— Это Изольды тачка, — вздохнула Васька. — Она до сих пор бесится по этому поводу. И жалко, она же новая совсем была, и обидно. Они ведь после того, как машину сожгли, всю ночь ее по лесу гоняли, как зайца, да еще и издевались.
— А издевались как? — заинтересовался я.
— То филин ухнет «дура», то лиса под ноги бросится, и та лицом в кабаньи сраки воткнется, то сорока прострекочет «шлюха», — пояснила ведьма. — Повторюсь — сорока. Ночью, блин!
— Дура ваша Изольда, — фыркнула вурдалачка. — Ну, машина сгорела. Ну, по кустам побегала под дружный смех публики. Но живая же! Чего еще надо? Ведь могли и в болоте утопить или просто на куски порезать.
— Думаю так, что машину мы тут оставим. — Я развернул автомобиль к лесу передом, а к Лозовке задом, и заглушил двигатель. — Улица, конечно, не совсем уж узкая на глазок, но случись чего, лучше сюда быстро добежать, чем там назад сдавать. Да и идти тут всего ничего. Нам же туда?
План Лозовки я получил еще в воскресенье, запросив его у Марфы сразу после того, как мы ударили по рукам. Ясно же, что как ни изгаляйся, ни на одной карте его нет, ни на Яндексе, ни на Гугле. Что деревня есть — отражено, но сама она представляет собой белое пятно, как по экрану пальцами ни шеруди. Окрестности — да, есть, а остальное — фигушки. Рисунок, разумеется, получился условный, сделанный на память той самой Изольдой, которую только что упоминала Василиса, но, похоже, все-таки более-менее приближенный к реальности. Нам надо взять левее от колодца, пройти через улочку, которая за ним начинается, и вот мы у цели.
— Может, лучше подъедем? — жалобно спросила Марго. — Макс, время только-только за полдень перевалило. Ну да, солнце за облаками, но все равно муторно.
— Нет, — качнул головой я. — Пешком пойдем. Но ты, кстати, если хочешь, можешь тут посидеть. У меня телефон тоже сеть ловит, так что как местная хозяйка нас соизволит принять, так я сразу тебя наберу. Тем более что она, насколько я понял, не сильно любит гостей и не прочь подержать их на пороге.
— А вдруг нет? — невесело предположила вурдалачка. — Она выйдет, а вы ей: «Ой, одну минуточку, мы не в полном составе». Некрасиво получится.
— Слушай, что ты елозишь, как кот по полу после туалета? — возмутилась Василиса. — Хочешь идти — иди. Не хочешь — тут оставайся. Все, Макс, двинули. Только сначала водички из колодца попьем, ладно? Я пончиков этих наелась, сейчас, наверное, полведра в себя волью.
— Не боишься? — усмехнулся я.
— Чего?
— Водичку тут пить. Это их деревня, мало ли что?
— Не боюсь, — качнула головой ведьма. — Вот коли мне кто из местных кружку воды поднесет, даже если от жажды буду умирать — не приму. А колодец никто не тронет, так же как аистиное гнездо или, к примеру, рябину рядом с домом. Он же мигом после этого пересохнет, ключ на дне иссякнет. Так что местные тетки точно себе не враги, им невелик интерес без воды оставаться. Можно пить смело, не сомневайся.
— Да? — заинтересовался я. — Не знал. А рябину почему рубить нельзя?
— Так оберег, — пояснила девушка. — Дерево силы. Посади ее рядом с домом, лучше всего слева от входной двери, и будет тебе дополнительная защита от злого слова или недоброго взгляда. Опять-таки домовой будет в восторге, он это дерево обожает. Да и ягоды тоже силу имеют большую. Не просто же так раньше девушки молодые по осени себе рябиновые бусы делали. Ведь осенью раньше чего делали?
— Чего? — в один голос спросили я и Марго.
— Свадьбы играли, — насмешливо ответила Васька. — Чтобы семейное счастье не спугнул кто, не сглазил, они бусы из ягод на шее и носили. А для нас рябина вообще первая помощница, она, если за ней ходить с любовью, с почтением, много чего дать может. И силу, и защиту. Говорят, особо старые деревья своим хозяйкам могут даже легкую дорогу открыть в последний день. Вроде как даже без воздаяния. Ну, так рассказывают.
— Какую дорогу? — тряхнула головой Марго. — Ничего не поняла.
— Это вы умираете просто, — сморщила носик ведьма. — Фрр — и стали облачком пепла. А нам, знаешь ли, о такой роскоши даже мечтать нельзя. Кто день мучается, кто три, кто неделю, в зависимости от того, насколько весело и интересно жизнь прошла. Так что если я когда-нибудь обзаведусь домом в деревне, то первым делом посажу рядом с ним рябину. Все, Максим, пошли. Я сейчас от жажды сдохну!
Полведра она, конечно, не выпила, но треть вместилась, это точно. Да и в меня, пожалуй, не меньше, больно вода из колодца в Лозовке оказалась вкусна и сладка. Даже и не помню, когда в последний раз такую пил.
Дом местной хозяйки мы нашли без особого труда. Собственно, в деревне этой жилых домов, похоже, имелосьв сего ничего, их было легко отличить от остальных по некоторой ухоженности палисадников, занавескам на открытых окнах и кое-каким другим признакам вроде «триколоровских» тарелок. Один такой мы видели по дороге, второй находился за глухим забором напротив дома Дары, а третий — ее. Думаю, в деревне еще пара-тройка таких сыщется, но проверять я это не стану. Зачем?
