— Ценный навык, когда вокруг одна грязь и лягушки, — хмыкнул Морган, взбалтывая вино в стакане.

— Это правда. Если вы войдете в Лютон одни — беды не миновать, — поспешно произнес Витус, пользуясь тем, что Архан, уже готовый прочитать нотацию, прикрыл рот ладонью, видимо, словив очередной приступ морской болезни. — Однако в Силате есть люди, которые могут помочь вам договориться с чешуйчатыми. Об этом я слышал от одного знакомого, когда-то служившим при храме Костлявому, а ему о том контрабандист рассказал, которому тот брюхо зашивал.

Птаха невольно поморщилась. Костлявый, Старик, Чумной — у повелителя болезней и покровителя знахарей было множество имен, как и у всех прочих богов. Жрецы Костлявого не несли служб и не возносили своему божеству подношений. Вместо вычурных мантий, обшитых серебром и золотом, носили они фартуки из плотной кожи и длинные до локтей перчатки. А скипетры и жезлы им заменяли ножи из бронзы, жгуты и иглы.

Все дело в том, что в храмах Костлявого привечали любого хворого — хоть бедняка, хоть императора — и пытались облегчить его страдания, исцеляя недуг, либо же помогая неизлечимо больному уйти без лишних мук на Ту Сторону.

Обитель мрачных лекарей, как правило, стояла на самом отшибе — оно и понятно, учитывая, что там можно было встретить даже прокаженного — и обычно не могла похвастаться роскошным убранством; разве что на него расщедрился какой-нибудь богатей, которого избавили от подагры или вернули мужскую силу. Заместо благовоний стены храма пропитывались запахом лекарств и химикатов, в кельях же жрецы не переписывали писания, а изучали искусство врачевания.

Получивший помощь оставлял в храме плату на свое усмотрение. Те же, кто не мог заплатить, становились при храме помощниками, выполняя различную работу. После того, как человек или нелюдь решал, что отработал свой долг, он мог покинуть обитель Костлявого — или же остаться; на то обычно шли бедняки и бродяги, которые были рады любой крыше над головой и миске горячей похлебки с куском хлеба раз в день. Говорили, что к умирающим может явиться сам Костлявый, предложив спасение в обмен на вечную службу.

Сама Птаха посещала храм Костлявого только раз, когда в ходе очередной стычки один из головорезов Крыс вспорол ей ляху. Топать до лекаря Могильщиков было далеко. Птаха банально бы истекла кровью. К счастью, Рик, бившийся с ней бок о бок, на скорую руку перевязал рану и дотащил ее до храма. То было мрачное двухэтажное каменное здание, где воняло травами и мазями. Рика с Птахой приняли без лишних вопросов. Одноглазый муж лет пятидесяти умело промыл рану, зашил ее и замотал чистой повязкой. Уходя, Птаха оставила на столе все, что было в карманах — и то посчитала, что этого было мало, так как любой другой знахарь содрал бы с нее минимум вдвое больше.

— Что ж, — произнес Ленс. — Кажется, это самое разумное предложение. Возражения?

Ответом ему послужило дружное молчание. Один за одним собравшиеся покинули каюту. Все, кроме Птахи. Подождав, пока в коридоре стихнут шаги, она достала из-за пазухи початую бутылку.

— Думаешь, напиваться сейчас — хорошая идея? — спросил Ленс. — Пираты вполне могут вернуться, чтобы закончить начатое.

— Нас разыскивает вся инквизиция Андрина, совсем недавно нас чуть не сожрал кракен, а скоро мы хотим пересечь болота, заселенные ящерами, чтобы пересечь Хворь и попасть в заброшенный город, где нам предстоит сразиться с богом. Если сейчас не лучшее время выпить, я и не знаю, когда оно настанет.

— С тобой сложно спорить, — усмехнулся Ленс, доставая стаканы.

Какое-то время они пили молча, слыша, как где-то наверху перекрикиваются матросы, да шумят волны.

— После того, как прикончу моего бывшего муженька, продам таверну, возьму в охапку Рика с Эмили и двину куда-нибудь на юг, — наконец произнесла Птаха.

— А еще совсем недавно ты просила меня позаботиться о дочке в случае твоей смерти, — заметил Ленс, делая глоток.

— План на случай моей гибели я составила, можно и помечтать о том, что будет, если все пройдет гладко, — слегка заплетающимся языком сказала Птаха. Пойло ударило в голову, по телу разлилось приятное тепло, в голове слегка зашумело. — А ты? Что будешь делать, если вдруг мы-таки сумеем упокоить божка и вернуться назад?

— Честно — не знаю, — признался Ленс, болтая вино в стакане. — Вся моя жизнь была посвящена ордену. А без него она… Как-то неожиданно для самого меня потеряла всякий смысл. Наверное, именно поэтому я и согласился на предложение Гессера. Так у меня появилась хоть какая-то цель.

— Можешь составить нам компанию, — Птаха махнула бокалом, выплеснув на пол несколько капель. — Эмили ты понравишься, да и с Риком вы быстро найдете общий язык. У вас много общего. Скажем — вы оба терпеть не можете Спайка.

— О, в этом случае я могу подружиться с половиной Нимлеры, — рассмеялся Ленс, запрокинув голову назад.

Птаха тоже чуть ли не задохнулась от смеха. Взяв в руки бутылку, что оказалась пуста, она разочарованно крякнула и отшвырнула ее в сторону.

— Кажется, где-то здесь я видел заначку с неплохой выпивкой, — Ленс поднялся на ноги, чуть покачиваясь.

— Я помогу, — встала со стула Птаха, вдруг неожиданно обнаружив, что палубу качает в два раза сильнее, чем обычно.

Сделав шаг, она споткнулась и чуть не упала, благо что ее успел подхватить Ленс. Подняв голову, Птаха взглянула в его глаза, а после прижалась к нему и обвила руками шею.

— Я думаю… Сейчас… Не лучшее… — с шумом проглотил слюну Ленс.

— Сделай одолжение — заткнись, — прошептала Птаха и впилась в его губы.

К счастью, Ленс не стал спорить. Вместо этого он стянул с себя рубаху, легко приподнял Птаху и посадил ее на стол. Она нетерпеливо помогла ему снять одежду, а потом разделась сама, притянула к себе Ленса навстречу и тихо застонала, вцепившись ногтями в его спину. Он же в ответ уткнулся носом в ее шею. Через какое-то время они нашли единый ритм и двигались синхронно, в унисон. Чувствуя приближение долгожданной волны, Птаха тихо вскрикнула и легонько куснула Ленса за плечо. Кто бы знал, что такому могут научить в ордене святош…

Ближе к утру, уже лежа в койке, Птаха, положив голову на покрытую шрамами грудь Ленса, слушала убаюкивающий плеск волн и думала о том, что все пережитое ими дерьмо вполне может показаться детской сказочкой по сравнению с тем, что их ждет дальше.

И, проклятье, как же она оказалась права.

Перед самым рассветом Гессер направился на полянку у бегущего ручья, которую заприметил еще по пути в лагерь. Усевшись на крупное бревно, он достал из-за пазухи трубку, кисет с табаком и через несколько минут уже пускал в воздух большие кольца бледно-фиолетового дыма. Раздалось хлопанье крыльев — и на плоский камень напротив уселись три птицы.

По левую руку нахохлился толстый голубь с белыми перьями.

По правую с лапы на лапу переминался ястреб с янтарными глазами.

Между ними же устроился крупный ворон, который, не мигая, смотрел прямо в глаза Гессеру.

— Не буду скрывать — за последнее время мы видимся куда чаще, чем мне хотелось бы, — произнес он, когда молчание уже изрядно затянулось.

— Мы раскусили твой замысел! — взмахнул крыльями ястреб.

— Весьма похвально для пернатых, — кивнул Гессер. — Не думали устроиться в зверинец или путешествовать вместе с бродячей ярмаркой? Уверен, вы срывали бы овации каждый вечер. А уж если бы вы научились предсказывать будущее по шелухе от семечек, успех был бы просто ошеломителен.

— Хватит паясничать, — проскрипел ворон. — Мы знаем, зачем ты спутался с владыкой Адрина. Ты поможешь ему уничтожить Хворь — он же взамен поможет сместить Новую Веру и возродить культ Создателя. Умно, ничего не скажешь.

— И именно поэтому ты все последние года был в тени, расставляя крючки, — подхватил ястреб. — Налаживал нужные связи, рассылал шпиков, вел пропаганду. Вот только у тебя ничего не выйдет. Наш верный пес возглавит твой поход и уничтожит Хворь под знаменами Новой Веры.