— Конечно же нет, о, владыка, — Базузу говорил так подобострастно, как только мог, искренне надеясь, что Кзар’Тот не учует переполнявшую его гостя злобу. — Я лишь смиренно молю тебя научить меня таком заговору.
— Вот как? — в голосе Кзар’Тота засквозила насмешка. — Значит, ты пришел сюда без приглашения, не соблаговолив даже захватить с собой хоть какую-нибудь жалкую душонку и просишь меня передать тебе заклятье, которое не знают даже мои самые преданные вассалы? Ты либо самый большой глупец, которого я встречал, либо самый дерзкий наглец всей Той Стороны. А теперь назови мне, пожалуйста, хотя бы одну причину выполнить твою просьбу, а не уничтожить на месте?
— Смертный, с которой я путешествую в другом мире, сейчас направляется в Исслейм, — быстро-быстро затараторил Базузу, видя, как обе головы Аззана плотоядно облизываются, в ожидании скорого ужина. — Там, по слухам, явилось физическое воплощение какого-то божества. Научи меня тому, что я прошу, величавейший, и клянусь — если в Исслейме и вправду затаился демиург, я заставлю человека призвать тебя и помогу захватить сущность бога. Только представь, сколько энергии ты получишь! Ты станешь первым из четверки Великих — мне же достаточно будет смиренного местечка в твоей свите.
Кзар’Тот молчал столь долго, что для Базузу ожидание превратилось в вечность. Демонические владыки, толпящиеся позади трона своего повелителя, прекратили грызню, выжидая, покуда их господин вынесет решение. Умолкли стонущие голоса душ, что без устали перемалывал постав. Даже кислотные капли, падающие с неба, прекратили шипеть подобно раненым гадюкам.
Кзар’Тот молчал столь долго, что для Базузу ожидание превратилось в вечность. Демонические владыки, толпящиеся позади трона своего повелителя, прекратили грызню, выжидая, покуда их господин вынесет решение. Умолкли стонущие голоса душ, что без устали перемалывал постав. Даже кислотные капли, падающие с неба, прекратили шипеть подобно раненым гадюкам.
Наконец Кзар’Тот начал говорить — и голос его словно пробудил застывшую вокруг действительность, сделав звуки в сто раз громче, а цвета еще более ярче.
— Хорошо. Я помогу тебе. Но если ты попробуешь обмануть меня, — Кзар’Тот выплевывал каждое слово, что отдавались эхом от стен залы, — я заставлю тебя страдать вечность. Ведь есть участи хуже смерти и кому как не тебе знать об этом. Слушай очень, очень внимательно…
Базузу повторял про себя нужные слова до тех пор, пока не покинул царство Кзар’Тота, будучи просто вне себя от радости. Верно говорили, что Великие Князья уже настолько обрюзгли и разжирели, окружив себя армией лизоблюдов, что провести их вокруг пальца не сложнее, чем обдурить какого-нибудь смертного. Разумеется, Базузу не собирался использовать новоприобретенные знания для того, чтобы преподнести свою добычу на блюдечке Кзар’Тоту взамен жалких крох.
План Базузу был прост: не дать этим пентюхам уничтожить божество и попытаться заключить с ним союз. Быть может, восставший божок поможет Базузу и самому возвыситься до Великого. А уже после этого он сможет еще раз переговорить с Кзар’Тотом, уже с глазу на глаза. И кто будет пред кем пресмыкаться — хороший вопрос…
А еще Базузу просто-таки съедало любопытство. Наверное, самым главным врагом любого бессмертного — с оговорками, разумеется — существа является скука. Когда у тебя впереди гребаная бесконечность, бесконечные интриги меж демонов вызывают лишь скуку, а убиение смертных и пожирание их душ уже не приносит былую радость, необходимо дорожить любой возможностью хорошенько поразвлечься.
Вот только у Базузу были свои представления о веселье.
Что ж, теперь-то наконец можно было заняться делом. Базузу сегодня крайне везло и дух шамана нашелся практически сразу. Видимо, колдун и мысли не держал о том, что кто-то может попытаться отыскать его на Той Стороне, и поэтому не озаботился заметанием следов.
Завидев вдалеке полупрозрачный корабль, на котором гарцевала ярко-белая светящаяся фигурка, словно бы сотканная из света, Базузу взлетел как можно выше, а после спикировал вниз, на лету выпуская когти и раскрывая пасть.
Занятый контролем кракена шаман заметил несущегося на него демона в самый последний момент и пытался было поставить защиту, но Базузу пробил ее полушутя, без каких-либо усилий, и вот они оба уже кубарем покатились по палубе.
Базузу удалось едва ли нанести два-три удара, когда шаман-таки смог отбросить его в сторону и подняться на ноги. Выглядел он не очень: из рваной раны на живот свисали какие-то нити, левая рука лишилась шмата мяса. Однако Базузу не терял бдительности. Колдун, подчинивший своей воле кракена, древнего духа морских глубин, был опасен даже в таком состоянии.
— Мои предки выпьют за меня чару, когда я развоплощу тебя, мерзкое отродье, — прошипел шаман.
— Пожалуй, после того, как закончу с тобой, навещу и их, — ощерился Базузу.
Вокруг ладоней колдуна заплясало пламя.
Базузу же отрастил себе еще пару длинных лап, заканчивающихся кривыми когтями.
И чрез миг они снова кинулись друг на друга.
* * *
Щупальце обхватило матроса, что безуспешно отправлял в чудище стрелу за стрелой, за талию и подняло в воздух, заставив моряка завопить от ужаса. К нему на помощь было бросились несколько приятелей, но через миг спасать уже было некого. Кракен перекрутил матроса, точно хозяйка, выжимающее мокрое белье, раздался тошнотворный хруст — и останки моряка упали в море, окрашивая темные воды алым цветом.
Вновь дали залп пушки, в воздухе завоняло порохом. Кракен взревел от боли и обрушил на палубу одну из своих конечностей, что проделала солидную брешь и едва не задела Тео, который так и сидел на том же самом месте, закатив глаза. Необходимо было отвлечь чудовище любой ценой, либо же все они сегодня будут кормить рыб.
Птаха вонзила Близняшек в толстое щупальце, напоминающее огромную жирную змею, что слепо шарилась по палубе в поисках добычи. Ответный удар вполне мог сломать Птахе обе ноги. К счастью, она успела отскочить в сторону. Подоспевший на помощь Архан, обзаведшийся внушительным топором, со всего размаху опустил его на щуп кракена. Во все стороны брызнула едко пахнущая черная жижа, напоминающая жидкую смолу. Еще удар, еще один и еще — и на палубе уже подрагивал отрубленный отросток, тогда как кракен убрал раненую конечность обратно в воду.
Однако на месте одного отрубленного щупальца тут же появлялись три других. Казалось, им просто нет числа. За свою жизнь Птаха успела скрестить мечи с головорезами всех мастей, от уличной шантрапы до матерых убийц, отправивших на Ту Сторону не одну сотню душ. Птаха билась со стражей и цеховыми, с людьми, грэллами и ящеролюдами, с мечниками и колдунами, но никогда доселе ей не приходилось сталкиваться с подобным созданием. Будто бы само море восстало против них, намереваясь засунуть их кораблик вместе со всей командой в свою голодную пасть, раздавить и сожрать.
— Может пнуть сопляка, чтобы попросил своего ручного демона побыстрее шевелить задницей? — выкрикнул Спайк, яростно рубя саблей тянущееся к нему щупальце.
— Не трогай парня и пальцем, блодд, — ответил ему Архан. Изобразив пальцами левой руки замысловатый жест, он поразил ближайшую конечность кракена вспышкой огня. С щупальца начала слезать кожа, в воздухе завоняло паленым мясом. — Если ты случайно нарушишь его концентрацию — нам всем конец.
— Получилось! — радостно возопил Витус. — У него получилось!
Вырвав у него из рук подзорную трубу, Птаха вгляделась вдаль. Действительно, похоже, демону удалось одолеть шамана в дуэли на Той Стороне. Старый грэлл замотал головой, точно пытаясь сбросить вцепившегося в волосы жука, затрясся всем тело, сделал шаг вперед — а потом голова его лопнула, точно гнилая слива, попавшая под каблук.
Вернувший свободу воли кракен тут же потерял всякий интерес к кораблю и его команде. Матросы завопили от радости, завидев, как огромная туша погружается обратно в море. Птаха же вдруг ощутила на щиколотке прикосновение чего-то холодного и склизкого. Опустив глаза, она увидела, что ногу ее оплело одно из щупалец. Через миг Птаха упала на палубу, пребольно ударившись затылком и клацнув зубами. В самый последний момент он все же каким-то чудом смогла зацепиться за край фальшборта. К ней на помощь бросились Ленс и Морган, но не успели Птаха ухватиться за протянутые ей руки, как чудовище увлекло ее за собой в глубину — и над ней сомкнулась холодная пучина.
