«Добро пожаловать в Ривеллион, Васаби. Приятной игры!» пожелала напоследок система.

Декорации как-то мгновенно сменились. Ощутил себя стоящим на полу. Я находился в небольшой комнате. Места было немного. Его хватило на пару дощатых кроватей с жидкими тюфяками и большой сундук с кованой крышкой между ними. На полу доски, стены из грубых блоков. Единственное небольшое окошко было затянуто какой-то мутной плёнкой, но света пропускало достаточно для того чтобы нормально ориентироваться. Я шагнул к окну и потрогал плёнку пальцами. Бычий пузырь — всплыло откуда-то из глубины сознания. Наверное, слышал об этом на уроках истории или ещё где-то. Она немного прогнулась от давления, а я ощутил настоящее сопротивление под пальцами. Удивительно. Тактильные ощущения были на 100 % реальными. Я сделал шаг назад и провел рукой по рукаву своей рубахи. Лен. Как есть лен.

Как можно достичь подобной степени реализма мне было решительно непонятно. Может разработчики задействовали в обработке данных мозг игрока, а может провели титаническую работу и прописали в систему каждое ощущение. По большому счету это было неважно. Я обхватил ладонью свое предплечье и ощутил крепкие мускулы на том месте, где в реальности остались лишь старческие кожа да кости. Попрыгал на месте. При этом по спине что-то ощутимо стукнуло. Я повернул голову вправо и обнаружил там деревянную рукоять.

Самострел крепился за спиной, и достать его можно было одним движением. Что и было сразу же сделано.

Как я и думал, оружие оказалось крайне примитивным. Мы в детстве тоже делали такие игрушки. Основная часть состояла из деревянной доски, похожей на ружейный приклад и деревянной дуги с простой тетивой. Присутствовал рычаг для натяжения тетивы и скоба для спуска. Убойная сила такой игрушки оставляла желать лучшего, но и скорость перезарядка значительно превышала боевые аналоги с железной дугой и стальной тетивой. Такие арбалеты хоть и могли насквозь пробить латника в тяжёлых доспехах, но и перезарядить их было настоящей проблемой. Нужно было потратить массу времени на то чтобы специальным воротом натянуть тетиву. В условиях реальных боевых действий такое оружие было почти одноразовым.

А мой самострел, при определённой тренировке, ненамного уступит луку по количеству выстрелов в минуту.

Дверь в комнате была одна, и вариантов, куда идти, не было. Потянув ручку, я попал в большое помещение, которое для себя обозвал гостиной. Во второй комнате был стол с парой лавок и большой очаг-камин. Кресел, гобеленов и шкур не было, поэтому все выглядело несколько… пустым, что ли. Но это дело наживное. Я хозяйским взором окинул комнату. Раз уж я вскоре стану великим охотников, то и за трофеями на стенах и красивой шкурой под ногами дело не встанет. Из гостиной вели две двери. Одна, судя по окнам, во двор. Вторая… я подошёл к ней и открыл. За дверью была небольшая лесенка, ведущая вниз. Наверно в подвал.

Аккуратно прикрыв дверь, я пошёл к выходу во двор. Выйдя на улицу, осмотрелся.

Передо мной раскинулась гладь огромного озера. На противоположном берегу были видны дымки какого-то поселения.

— Доброе утро, хозяин, — внезапно раздалось справа от меня. Я резко выдернул из-за спины самострел (откуда взялась такая реакция?) и развернулся к говорившему. Арбалет был не заряжен, но реакции тощего мужичка, так мило меня поприветствовавшего, можно было лишь позавидовать. Я только успел заметить мелькнувшие в воздухе новенькие лапти, а их хозяин, ловко приземлившись за углом дома, осторожно выглянул из своего укрытия.

— Ты кто? — глупо спросил я, выцеливая собеседника незаряженным самострелом.

— Митько я, — опасливо глядя на меня, ответил мужичок, — работник ваш. И хотел бы таковым остаться, ежели вы не против.

— Да я вроде и не против, — ответил я, опуская арбалет.

— Дык, может и не против, а вот лишние украшения, — кивая на самострел, проворчал Митько, — которыми вы меня наградить собирались, явно долгой службе не способствуют.

— Ну, извиняй, друг, не нужно было так внезапно голосить за спиной.

Митько широко улыбнулся. В верхнем ряду у него не хватало пары зубов.

— Всё верно вы, хозяин, сделали. У нас во фронтире только так и нужно реагировать. Иначе не выжить. Я, если честно, — как-то сжавшись при своих же словах, сказал работник, — вас хотел немного проверить…

— И что напроверял? — строго спросил я.

— Ну как что, — протянул Митько, — реакция у вас, что надо!

— То-то! — гордо вставил я.

— А вот опыта явно нет совсем, — не слушая меня, продолжил мужичок, — так что вас в деревне и куры лапами загребут, про лес я уж и не говорю даже.

— Это почему это? — недовольно спросил я.

— Дык, а кто же в наших краях с незаряженным самострелом из дому выходит? Даже детЯм известно, что так поступать не след.

Я смущённо почесал затылок. Возразить было нечего. Чтобы не развивать конфликт, я решил перевести тему.

— А расскажи мне, Митько, как здесь у вас жизнь устроена. Я здесь человек новый, поэтому не хотелось бы попасть в немилость к местному господину из-за незнания простых правил.

— Так ить и не попадёте, хозяин, — ответил Митько, оглаживая свою кудрявую бороду, — Нету тута господ, фронтир ведь, пограничье. Местные жители ничью руку над собой не признают. Живём обменом между соседними деревнями. Да всем миром раз в два месяца караван отправляем в ближайший вольный город. В Дорист, стало быть.

— А почему так редко караваны ходят, — решил уточнить я, — Бедно живёте?

— Живём получше многих, — работник деликатно отвернулся, зажал пальцем одну ноздрю и шумно высморкался, — А вот людей для охраны второго каравана маловато. Вот и ходят гои челноком. Месяц туда, месяц обратно.

— Ох ты ж, черт! — не сдержался я, — Это что же, до ближайшего города месяц пути?

— Так и есть, хозяин, — степенно кивнул Митько, — в одиночку может и быстрее можно добраться. Вот только…

Театральная пауза затягивалась, и я не стал разочаровывать своего собеседника.

— Только что? — задал я ожидаемый им вопрос.

— Только невозможно дойти одному-то. 5-10 вёрст вкруг деревень — ещё куда ни шло. А вот дальше уже непросто зверье дикое, дальше твари всякие, магиками выведенные в прошлые войны, живут. Там и караван-то только одной дорогой идти может, да и то — что ни ходка, то кровью своей землицу кропить приходится.

— Хреново дело, — резюмировал я.

— Да на кой вам этот город, хозяин? Грязь, вонь, толпы народу, — сказал мой работник, — То ли дело у нас! Красота, природа… А рыбалка у нас знаете какая? Щуки да сомы лебедей из-под воды промышляют! Мы свой улов даже в город на продажу возим, — выдав такую незамысловатую рекламу, он прямо засиял от гордости за родной край, но тут какое-то воспоминание омрачило его довольное лицо, — Только такие как вы, пришлые, иногда нехорошими словами нашу рыбку обижают.

Мне стало крайне интересно, что же такое говорят игроки про обитателей местного водоёма.

— Что же это за слова такие они говорят про честный улов ваших рыбаков?

Митько мучительно наморщил лоб и, с самым недовольным видом, выдал:

— Радиахтивные, говорят, чернобыльские. А ещё иногда крокодилами называет. Что такое крокодил, хозяин?

Я не выдержал и улыбнулся.

— Зверь такой из южных стран, — ответил я, — тоже из-под воды охотится. Может целого лося за раз утянуть!

Немного подумав, Митько снова просиял.

— Не, — говорит, — таких мы на месте разделываем. У них самое вкусное мясо.

Улыбка сползла с моего лица, и я решил, что трижды подумаю, прежде чем лезть купаться в это озеро.

Что-то смущало меня во внешности моего работника. Светлая льняная рубаха и полотняные свободные штаны, новенькие лапти. Чего-то явно не хватало.

Я начал пристально рассматривать Митько. Под моим взглядом он немного занервничал и поежился.

— Чего это вы, хозяин, так смотрите, — наконец не выдержал он.