Олимпия де Гуж начала писать собственные работы. Она поддерживала отмену рабства в Америке и написала две аболиционистские пьесы, одна из которых была настолько смелой, что ее сняли с репертуара после трех спектаклей на сцене главного французского театра «Комеди Франсез». После публикации «Размышления о неграх» Олимпия вступила в Общество друзей негров (мы называем так темнокожих для исторического соответствия). В своем осуждении расизма и колониализма она писала:
«Необходимо упомянуть закон в защиту цветного населения наших колоний. Есть еще среди нас люди, которые остались глухи к идеям гуманизма и разума. <…> Колонисты претендуют на господство над людьми, чьими отцами и братьями они являются. Отрицая законы природы, они хотят оправдать свое право на господство цветом своей кожи».
Но были у нее взгляды еще более прогрессивные.
Вместе с Софией Кондорсе Олимпия де Гуж приветствовала Революцию созданием политического клуба «Социальный кружок», ставшего центром распространения идей равноправия и либерализма. Члены кружка настаивали на провозглашении всеобщего равенства, в том числе гендерного. Их взгляды повлияли на философию романтиков, социалистов-утопистов и даже на раннего Карла Маркса.
За годы Революции Олимпия выпустила 30 политических памфлетов. В 1791 году в ходе заседаний «Социального кружка» был разработан его главный документ, который одобрили все члены клуба. Им стала написанная Олимпией де Гуж «Декларация прав женщины и гражданки» — первый в истории феминистский манифест. Его название отсылало к Декларации прав и свобод человека и гражданина. По самому яркому фрагменту мы понимаем, что Революция освободила только мужчин:
«Женщина, очнись. Набат разума раздается по всему миру. Осознай свои права. Огромное царство природы больше не окружено предрассудками, фанатизмом, суевериями и ложью. Пламя истины разогнало тучи глупости и узурпаторства. Силы раба умножились, и он сбросил свои оковы. Но, освободившись, он стал несправедлив к своим ближним. О, женщины! Когда же вы прозреете? Что вы получили от Революции? Усилившееся презрение, более очевидное пренебрежение. На протяжении столетий у вас была власть только над мужскими слабостями».
Олимпия требовала, чтобы женщины были представлены в Национальном собрании, участвовали в законотворчестве, свободно излагали свои мысли, владели собственностью, могли занимать государственные посты… Словом, были бы равными мужчинам во всём. Фраза из манифеста стала крылатой:
«Женщина может взойти на эшафот, следовательно, она может взойти и на трибуну».
По ее инициативе партия жирондистов приняла декрет, устанавливающий право на развод, отмену церковного брака и замену его гражданским контрактом. У нее был ум современной женщины, но и нечто не менее важное — доброе сердце. Олимпия выступала за множество гуманитарных инициатив: права незаконнорожденных детей, создание родильных домов, мастерских для безработных и ночлежек для бездомных.
Олимпии де Гуж не позволили взойти на трибуну — только на эшафот. Она одобряла Революцию, давно назревшую в стране, но осуждала воцарившееся бесконечное кровопролитие. С самого начала в ее душе поселилась тревога, поскольку она понимала, что репрессии будут только нарастать. Олимпия даже защищала свергнутого короля Людовика XVI и предлагала нанять ему адвоката. Она писала о Сентябрьской революции:
«Кровь, даже виновных, проливаемая с жестокостью и изобилием, навечно пятнает Революцию».
Ее последовательные выступления против террора, политики Робеспьера и Марата, принадлежность к умеренной партии жирондистов и слишком громкий голос привели ее на казнь. В 1793 году Робеспьер обвинил жирондистов в предательстве интересов революции, и через полгода основных участников партии приговорили к гильотине. Некоторые не стали ее дожидаться: один заколол себя кинжалом, другой утопился в Роне, а муж Софии Кондорсе, математик и философ Николя Кондорсе, отравился.
Олимпия де Гуж не совершила самоубийства. Очевидцы отмечали ее необычайно мужественное поведение на казни. Ее последние слова:
«Дети Отечества отомстят за мою смерть».
Ее идеи были слишком революционными даже для Революции. Большинство ее инициатив проигнорировали. Но признание пришло к ней. Одна из площадей Парижа, театр в ее родном городе Монтабан, многие учебные заведения во Франции названы ее именем. Она стала одной из матерей феминизма, и мы не забудем замечательную женщину, заявившую то, что в наше время мы считаем аксиомой и данностью:
«Женщина рождена свободной и равной в правах мужчине».
Без предрассудков. Мэри Уолстонкрафт
(27 апреля 1759 — 10 сентября 1797)
15 ноября 2020 года в Лондоне состоялось открытие памятника женщине, которую можно назвать одной из первых в мире феминисток. Признанная британская художница Мэгги Хэмблинг изобразила свою героиню обнаженной. Фемактивистка Би Роулатт десять лет занималась сбором средств для создания статуи из посеребренной бронзы, которая сверкает на солнце, привлекая все взгляды. На церемонии открытия Би сказала:
«Ее идеи изменили мир. Нужна была отвага, чтобы бороться за права женщин и образование для всех. Но после ее смерти при родах продолжительными усилиями женоненавистников ее наследие было похоронено. Сегодня мы наконец исправляем эту несправедливость».
Неверно винить одних женоненавистников. После смерти Мэри Уолстонкрафт муж опубликовал ее биографию, вызвавшую возмущение во всем обществе. Открылись ее попытки самоубийства, любовные связи вне брака и незаконнорожденная дочь. После этого англичане предпочли сделать вид, что никакой Мэри Уолстонкрафт на свете не было. Да и сами феминистки отдали должное ее мыслям не так давно. До этого они больше интересовались ее красочной жизнью, похожей на приключенческий роман, в котором женщина без предрассудков живет, блестяще игнорируя консерватизм георгианской Англии, словно его вовсе не существует.
Мэри росла в неблагополучной семье, в которой была второй из семерых детей. Ее отец был настоящим тираном, промотавшим фамильное состояние. Он пил, избивал жену и детей. Когда ее мать умерла, этот недостойный джентльмен отобрал у Мэри наследство. Конечно, он никогда не заботился о ее образовании. Но Мэри выучилась сама, а в двадцать пять лет даже открыла школу для девочек, хотя руководила ею недолго. Расширить кругозор ей помогли люди, с которыми она познакомилась неполных шестнадцати лет от роду, — священник мистер Клэр (он и его жена заменили Мэри родителей) и молодая художница Фрэнсис (Фэнни) Блад, научившая ее разбираться в изящных искусствах. Мэри очень любила рано умершую подругу и назвала в ее честь свою первую дочь. Со своей второй лучшей подругой, Джейн Арден, она читала книги и посещала лекции отца Джейн, философа-самоучки. Отношения Мэри с мужчинами были страстными, но женская дружба значила не меньше; ей она будет уделять внимание и в своих работах. Мэри мечтала создать с Джейн то, что сейчас называется «бостонским браком»: две женщины вместе снимают жилье, ведут общее хозяйство, поддерживают друг друга финансово и эмоционально. Но обе девушки не имели ни гроша, и Мэри пришлось скитаться по всей Англии, устраиваясь то компаньонкой к богатым дамам, то гувернанткой к их детям. Этот опыт отразился в ее единственной детской книге «Оригинальные рассказы из действительности» (1791). Хотя эти занятия не были ей по душе, одна из ее воспитанниц впоследствии скажет, что любимая няня «освободила ее от всех предрассудков».
За это время Мэри успела хорошо оценить ситуацию, сложившуюся для работающих женщин: они почти лишены профессиональных возможностей. Она решилась на смелый шаг — оставить работу гувернантки и попробовать зарабатывать писательским трудом. Для женщин это по-прежнему было непросто. В Лондоне ей повезло устроиться обозревательницей и переводчицей в издание либерально настроенного Джозефа Джонсона, публиковавшего работы радикальных мыслителей того времени — Джозефа Пристли, Уильяма Годвина, Эрзама Дарвина и самой Уолстонкрафт. В 1787 году Джонсон опубликовал ее первый труд — «Мысли об образовании дочерей», в котором она использовала личный опыт. Проблеме малых возможностей для женщин уважаемого социального статуса, но не имеющих финансов, она посвятила главу «Неудачная ситуация женщин, модно образованных и оставленных без состояния». В то время она работала над своим первым романом «Мэри», посвященным ее умершей подруге Фэнни. Мэри начала зарабатывать деньги, занимаясь в основном переводами и компиляциями. Она жила в режиме жесткой экономии, чтобы помогать своей семье.
