"Мне нравится это вино", – сказал Амазис, и его голос на мгновение стал передышкой в их напряженной беседе. "Оно просто превосходно". Ситара, однако, не желала отвлекаться. "Ты не ответил на мой вопрос, – напомнила она ему, пронзая взглядом дымку легкости, вызванной вином.

Амазис откинулся на спинку кресла, его мысли превратились в лабиринт созерцания. "Не о чем думать, – ответил он. "Нутия сгорела дотла, ничего не осталось. Только сила Феникса способна на такие разрушения. Я сам был свидетелем синего пламени". Ситара, как всегда хитроумный стратег, воспользовалась открывшейся возможностью. "За день до этого наш любимый Учитель отправил в Нутию своих лучших воинов вместе с Алхимиком Новых Богов. Разве это ни о чем тебе не говорит?" Амазис нахмурился, его любопытство разгорелось. "Хм, откуда ты все это знаешь? Но в любом случае, как его советник, я уверяю тебя, что он послал их, чтобы помочь справиться с простудной болезнью, распространяющейся от реки. Алхимики – эксперты в этом деле". Ситара, однако, была не из тех, кого легко ввести в заблуждение.

"Ой, перестань, – укорила она. "Ты гораздо умнее, чем притворяешься. Он использовал силу Новых Богов и уничтожил Нутию. Затем он зажег голубой огонь вместе с Алхимиком, чтобы убедить всех, что хишаси пробудили их спасителя".

Глаза Амазиса сузились, в их глубине мелькнуло подозрение. "Лучше скажи мне, кто рассказал тебе эту чепуху про алхимика, – потребовал он, устремив взгляд на Ситару. "У тебя есть еще какой-нибудь шпион за моей спиной в Совете Азура?"

Ситара, тщательно охранявшая свои секреты, загадочно улыбнулась. "Я не открою тебе всех секретов, – ответила она, – но поверь мне, Джедор лжет!" Амазис, не удовлетворенный, но и не желающий продолжать разговор на эту тему, перевел разговор в другое русло. "Хорошо, – согласился он, – но ответь, пожалуйста, еще на два вопроса".

Ситара наклонилась вперед, заинтересовавшись. "Я вся во внимании", – заявила она.

Амазис начал, его голос был размеренным и взвешенным. "Почему он специально уничтожил Нутию? На его месте я бы просто начал с вашей империи, это лучший вариант для дальнейшей стратегии", – ответ Ситары был столь же расчетлив. "Император Нутии обладал самой необычной силой среди Новых Богов, – пояснила она, – и для того, чтобы разоблачить обман Джедора, ему достаточно было просто присутствовать на собрании. Тогда он точно сможет уничтожить его и собрать его силу для себя, ведь Джедор после его последнего поступка не столь доверял одному из своих вернейших псов".

Амазис переваривал эту информацию, в голове у него крутился вихрь возможностей. "Тогда вот мой второй вопрос, – продолжал он, – зачем, Джедору все это нужно, если за всем этим стоит он, как ты и утверждаешь?" Ответ Ситары прозвучал с оттенком горечи. "Чтобы уничтожить юг и отдать все северу, как он обещал Дану!"

Амазис, нахмурив брови в замешательстве, потребовал разъяснений. "Глупости", – глаза Ситары вспыхнули ярким огнем. "Хамата упоминал, что слышал клятву. Джедор, прежде чем получить власть, поклялся их отцу, что наступит день, когда северяне будут править, а он уйдет в отставку". Амазис, разрываясь между преданностью и жаждой правды, боролся со своими убеждениями. "Джедор не просто так поклялся, – возразил он. "Он не раз нарушал свою клятву ради блага мира". Голос Ситары, пронизанный горем и гневом, не оставлял места для сомнений. "Не смей защищать того, кто убил и опозорил моего мужа! И на чьей ты стороне?" Ответ Амазиса был быстр и непоколебим. "Конечно, на твоей! Но твой муж был моим единственным братом, и ты знаешь, что я не успокоюсь, пока не отомщу за него Джедору. Но одно я знаю точно: Джедор не стал бы лгать о Фениксе! И в этом я доверяю ему больше, чем твоим шпионам в Совете, кем бы они ни были!"

Плавно перейдя из тускло освещенного борделя на окраину Азурской империи, мы оказываемся на пороге величественного двора империи Дан. Темнота прежней обстановки плавно сменяется легким прикосновением бледного солнечного света, который заливает просторы мягким, неземным сиянием.

Перед нами возвышаются грандиозные стены и шпили двора – великолепная архитектура, свидетельствующая о могуществе и наследии империи Данов. Поднявшись по мраморным ступеням, каждая из которых украшена замысловатой позолотой, переливающейся в утреннем свете, как расплавленное золото, там мы встречаем элиту Севера.

Эти закованные в броню воины, облаченные в одежды, которые, кажется, впитывают и отражают лунный свет, создают завораживающий эффект, двигаясь в синхронном унисон. Они воплощают в себе силу, доблесть и яростную преданность своему государю. Среди этого прославленного сборища вперед выходит Тивад, фигура царственного роста. Его благородный облик отмечен чувством гордости и уверенности, которое излучает весь двор.

Его окружают лучшие представители империи Дан, представители самых грозных и непоколебимых воинов, чьи глаза сверкают непоколебимой решимостью. Двор Империи Дан излучает ауру власти и респектабельности, которая просто неоспорима.

Мраморные статуи давно ушедших героев стоят на страже, изящные арки тянутся к небу, древние колонны свидетельствуют о тяжести истории. Красные ковры, подхваченные легким ветерком, трепещут в атмосфере роскоши, их мягкость контрастирует с грозным окружением.

Тивад, стоящий на самой вершине иерархии своей империи, является живым воплощением авторитета империи Дан. Одно его присутствие наполняет двор ощутимой энергией, свидетельствующей о его непреклонной решимости и глубокой преданности благополучию своего народа. Рядом с ним стоит его дочь Крона, а на руках он держит своего сына Карея.

Колонна воинов, облаченных в характерные данские доспехи второго типа, тянулась сквозь суровые земли. Синие фантазийные доспехи с лисьими шлемами и эмблемами лисы на плечах представляли собой впечатляющий ансамбль. Основой этой брони был глубокий, насыщенный оттенок имперского синего, обеспечивающий одновременно защиту и подвижность. Центральным элементом этой экипировки был шлем, украшенный лисьей тематикой, с заостренными ушами и детально проработанной маской лисы, вырезанной с искусством.

Серебряные акценты подчеркивали черты лица и мех лисы, создавая впечатляющий облик. На каждом плече красовались замысловатые эмблемы лисы, изображающие лису во всей ее грациозной ловкости. Эмблемы были выполнены из блестящей стали или серебра и красиво контрастировали с синими доспехами, делая их еще загадочнее и символичнее. Сами доспехи были украшены рельефными узорами из виноградных лоз и листьев, изящно извивающимися вокруг пластин, придавая броне магическое и неземное свойство, словно они были переплетены с самой природой.

И вот, издалека приближались Даны второго рода либо как их называли на севере второго типа.

Мгновением позже появилось чудище – огромный Слинадон, колоссальное и внушительное существо фантастической величины. Оно возвышалось над ландшафтом, имея рост гигантов и длину богов. Тело Слинадона было настоящим произведением искусства, украшенным чешуей, перьями, мехом и их смесью, часто переливающимися радужными цветами или сложными узорами. У этого существа было множество мощных конечностей, украшенных когтями, лапами или копытами, способными вызывать сейсмические потрясения. Голова на длинной шее имела внушительные черты – рога, шипы и глаза, отражающие древнюю мудрость.

Ряды острых зубов стройно выстроились вдоль его пасти, способной поглотить целый лес одним укусом. Некоторые виды этого существа оснащены огромными крыльями, которые раскрывались, словно балдахин, позволяя ему грациозно парить в небе.

Его длинный хвост, как река, заканчивался опасными придатками или великолепным веером разноцветных перьев или оперения. Его окраска представляла собой завораживающую смесь переливающихся оттенков, металлических блесков и ярких узоров, меняющихся в зависимости от настроения и окружающей обстановки. Это существо излучало ауру древней силы, заставляя воздух вокруг него звенеть энергией. Его присутствие влияло на погоду, вызывая бури и ветры, а земля дрожала под его весом. Когда он издавал голос, его рев оглушал и резонировал на многие километры, вызывая благоговейный трепет у всех, кто его слышал. Встреча с таким существом из мира фантазии была незабываемым и волнующим переживанием, свидетельством бесконечного творческого потенциала воображения.