Аккуратно, стараясь не разбудить Пашку, я выбрался из палатки. Огляделся. Над лесом всходила ущербная луна. Небо было ясным, полным звёзд, каким его давно невозможно увидеть в городе, даже таком небольшом, как наш Егорьевск.

Сделав несколько шагов по насыпи по направлению к лесу, я занялся своими делами. Почему-то только теперь мне в голову пришла мысль, что правильнее было бы разделить ночь на вахты и спать по очереди. Да, наша Мещёра — это не Сибирь и даже не Урал, но всё равно места дикие, мало ли кто тут может встретиться?

Я решил, что останусь снаружи дежурить, на пару часов. А потом Пашку разбужу, для смены.

В лесу и на болотах кипела ночная жизнь, наполняя воздух таинственными вздохами, всплесками и шорохами. Однако никакой опасности я не чувствовал. Глядя на звёзды, я представлял себе, что оказался в далёком прошлом, когда в окрестных лесах водились настоящие лешие, а речки и протоки населяли русалки. В такие ночи особенно легко верится в сказки.

За мечтами время летело быстро. Где-то через час я поднялся размять ноги. Дошёл до вскрытого нами вагона. Странное дело: тут ощущение волшебства, таинственного древнего леса, полного чудес, только усилилось.

Я заглянул внутрь. Сердце отчего-то начало колотиться быстрее. Я что-то чувствовал. Будто какая-то призрачная линия, прихотливо изгибаясь, повисла в воздухе. Я видел её не глазами, а будто бы всем нутром ощущал: она здесь.

Мне очень хотелось последовать за ней. Если мне удастся проследить её до конца — там будет что-то такое, от чего голова немного кружилась, а сердце замирало в предвкушении.

Это было совсем не просто. Линия извивалась, то теряясь в темноте, то снова выныривая перед моим «внутренним зрением». Я сам не заметил, как оказался в вагоне. Потом забрался на ближайший ящик, который неприятно затрещал. Но мне было всё равно.

Протянув руку, я прямо из воздуха достал небольшой предмет, который тут же налился приятной тяжестью в моей ладони. Я улыбался, ещё не до конца осознавая происходящее.

В вагоне было темно. «Внутреннее зрение», которым я видел линию, куда-от исчезло. Я ощупал предмет в моей руке: гладкая, полированная поверхность, похоже на металл, только тёплый, острые концы… их семь.

Я подошёл к выходу из вагона. Тут, в ярком свете звёзд и Луны, я смог разглядеть свою находку подробнее. Это была правильная семилучевая звезда, сантиметров пять в диаметре. Похожа на подвеску или медальон — только безо всяких петель.

Я спрятал звезду в нагрудный карман и вернулся к палатке. Посмотрел на часы, потом на восток — там уже занималась утренняя заря. Летние ночи коротки. Пора было будить Пашку на вахту, но я решил этого не делать. Вместо этого дождался утра, потом залез в палатку и лёг рядом с другом, будто бы так и проспал всю ночь.

Проснувшись, мы умылись проточной водой из ближайшего ручья и позавтракали своими припасами.

Пашка захлёбывался от восторга, пока мы собирали платы из ящиков. Мы забили полную сумку, а заодно наши рюкзаки. Оставшиеся припасы пришлось выложить — чтобы места было больше. Мы их распаковали, чтобы продукты достались местному зверью и птицам. С собой оставили только воду.

Путь назад был более сложным: мы как следует нагрузились. Но предвкушение будущей наживы придавало сил, и в целом настроение было отличным.

Про звезду я старался не думать. Представлял, будто бы мне это приснилось, хотя прекрасно знал, что это не так.

По-хорошему надо бы рассказать обо всём Пашке, и уже совместно решить, что делать с находкой. Но я даже мысленно не готов был ей делиться. Даже с другом. Это было не очень хорошо с моей стороны. Да что там: совсем нехорошо. Но я ничего не мог с собой поделать.

На остановку мы пришли за полчаса до отправления автобуса. Но из-за того, что водитель опоздал, мы проторчали на ней больше часа. Увидев, как мы корячимся с тяжестью сумки, водила не то, что не посочувствовал — но даже заставил доплатить за ненормативный багаж. Честно, не знаю, положено ли было доплачивать на самом деле, но спорить совершенно не было настроения.

Звезда эта не давала мне покоя. Хотелось её достать и рассмотреть как следует, но, конечно же, не на людях. Надо было быстрее домой…

Сумку с добычей и рюкзаки мы разгрузили у Пашки. У него была договорённость с ребятами, которые могли помочь всё это дело сбыть.

— Слушай, может, помощь нужна будет? — спросил я, аккуратно засовывая последнюю плату в шкаф в Пашкиной комнате. — Как-то стрёмновато одному… нет?

— Не переживай, — улыбнулся друг, — было бы опасно — я бы не предложил. Но ребята нервные. Им лишние свидетели точно не нужны. Так доверия будет больше.

— Ну ладно… — вздохнул я.

— Как продадим, я наберу тебе, — сказал Пашка, — заедешь за своей долей.

Он подмигнул мне. Я улыбнулся в ответ.

Пашка позвонил через три дня. К тому моменту я уже начал не на шутку волноваться и уже думал, как бы ненавязчиво начать наводить справки. Но вот звонок и его довольный голос:

— Привет! Ну что, встретимся? — спросил Пашка.

— Встретимся, — ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и безразлично, — всё штатно?

— Штатно, штатно, — засмеялся Пашка, — подкатывай ко мне во двор, через пару часов.

До Пашкиного двора идти было минут двадцать, и я не знал, куда себя девать оставшееся время. Какое-то время тупил, скроля каланы в «Телеге». Хотел игрушку запустить на компе, но вспомнил, что всё более-менее интересное, что тянул мой старичок, я давно прошёл, а для нового нужен был капитальный апгрейд.

Несмотря на все ухищрения, у дома друга я оказался минут за двадцать до назначенного времени. Ну а вдруг он решит пораньше выйти? Но нет: Пашка будто по часам сверялся. Точно в назначенное время он, довольно щерясь, вышел из своего подъезда. Левым локтем он зажимал свёрток из чёрного пакета.

— Ну привет, бро! — сказал он, протягивая руку.

— Привет, — ответил я, — ну что? Всё норм?

Пашка довольно ухмыльнулся.

— Твоя часть, — сказал он, протягивая пакет. Смотри только, трать осторожнее. Не привлекая внимания. Сам понимаешь, у стен уши есть…

Я взял пакет. Теперь я почувствовал, что внутри были пачки купюр. Сердце забилось быстрее.

— Ого… — прокомментировал я.

— До дома не открывай только!

— Не буду, — пообещал я.

— Ну всё, у меня дела, давай, до связи!

— Подожди! — окликнул я. — Стоп. Ты надолго в делах-то? Может, пройдёмся куда потом? Ну, как домой отнесу?

Пашка с сомнением почесал нос. Странно. Никогда раньше не замечал за ним такого жеста.

— Да мне в Москву завтра надо… а до этого ещё с документами успеть, копии сделать… — сказал он.

— Что за документы? — спросил я с недоумением.

— Да поступать, — пояснил Пашка, — надо подать с заявлением, край завтра. Еле успеваю!

— Стоп… ты куда-то в Московский вуз? С твоим баллом по ЕГЭ? — у меня даже глаза округлились.

— Коммерческое отделение, — небрежно махнул рукой Пашка, — для них нормально прошёл.

— На программиста, как хотел?

— Ага!

— Ладно… — проговорил я растерянно, — удачи тогда…

— Спасибо!

Пашка кивнул и бегом вернулся к своему подъезду.

Вот тебе и раз… значит, не получится вместе в нашем ГВФе учиться, на авиационных техников, как мы хотели…

Домой я почти добежал. Очень уж не терпелось развернуть пакет и глянуть на содержимое. Слишком увесистым он был. «Не обольщайся, — одёргивал я себя, — может, там просто купюры мелкие? Для безопасности?»

Купюры оказались средними, по пятьсот рублей. Четыре «котлеты», или двести тысяч. Честно признаться — я ещё никогда в жизни не держал в руках столько налом разом. За такие деньги можно ещё одну «Калину» купить!

Усилием воли я заставил себя успокоиться. Аккуратно пересчитал деньги, разорвав упаковки на пачках купюр. Так и есть: двести тысяч. Потом начал прикидывать, как бы с ними поступить. Тысяч двадцать уйдёт на ремонт. Половину надо отдать матери. Я давно для себя условился: как начну зарабатывать — половину буду ей отдавать, на её усмотрение. Это было справедливо, учитывая, сколько она горбатилась в одиночку для того, чтобы меня поднимать. Значит, остаётся восемьдесят тысяч. Много, конечно — но уже не так много, как в самом начале подсчёта.