— Да ну нах., — впервые за последние годы вслух высказал свое отношение к происходящему Паломник и порадовавшись возвращению голоса повернул свою инвалидную коляску и медленно покатился в сторону леса. В ближайшее время возвращаться в город он не собирался. Ему необходимо было о многом подумать, в том числе и о том, как жить дальше. А еще хотелось понять, что же случилось в тот промежуток времени, когда он впал в кому от отсутствия живчика и потом, когда обнаружил самого себя мчащегося на коляске по улице города. И почему в памяти об этом периоде ничего не осталось. А еще, каким таким образом, у него на коленях оказался рюкзак Бурого. Пусть и полупустой.

Для этого он предполагал въехав в лес найти себе там укромное место и на время затаится.

Впрочем все эти намерения исчезли без следа практически сразу же после того, как он въехал под своды вековых дубов. Извилистая лесная тропинка, по которой с трудом перемещалась коляска, буквально в паре сотен метров от опушки уперлась в живописное лесное озеро. И там на этом озере он встретил мечту всей своей жизни. Девушку сидящую на камне невдалеке от берега. Встретил и тут же влюбился. Причем влюбился беззаветно и на всю оставшуюся жизнь.

Когда Паломник, глядя на прекрасную незнакомку, произнес, что встретил мечту всей своей жизни и готов любить это прекраснейшее создание до самого конца своей жизни, он был весьма недалек от истины. Поскольку жить ему, по первым прикидкам, оставалось всего ничего. Вот только разделенное сознание, обретенное в ходе взаимодействия с Системой Мозгового Управления Периферийными Устройствами, на этот раз сыграло с ним злую шутку, не дав в полной мере насладиться впервые обретенным чувством любви.

Первый поток сознания, в чьем ведении находилось рациональное мышление и, как оказалось, грешившее нездоровой тягой к гонкам на выживание с использованием инвалидных колясок, вежливо поинтересовался у третьего, того самого, который совсем недавно рассуждал о тайнах Великого Леса и даже что-то невразумительное состряпал касательно монстров, предрасположенных к идиотизму сельской жизни, каким таким образом у паломника возникли чувства, напрямую связанные с задачами продолжения рода. При том что ниже пояса инвалид все еще обездвижен. И участвовать в соитии никоим образом не может. А что это за такая любовь без секса? При этом рациональное мышление ни на что такое не намекало, а просто отмечало некую несуразицу, ни в коем случае не возражая против любви с первого взгляда, правда утверждало, что «на всю жизнь…» это все же перебор.

Третий поток сознания не смог сразу же найти адекватный ответ на эти резоны, зато второй счел необходимым поднять квадрокоптер повыше, повесив его прямо над головой чудного создания, и перевести его, то бишь летающий шокер, в состояние боевой готовности.

Сохрани чудное создание в этой ситуации должное присутствие духа, любовь бы наверняка смогла бы смести все преграды, преодолев и неуместный в данном случае рационализм и ненужную воинственность. Вот только квадрокоптер своим жужжанием над головой, смутил чудное создание и тварь стремительно прыгнула вперед, вознамерившись раздавить Паломника своей массивной тушей. Она почти преуспела в этом.

Спасло инвалида то, что он чисто рефлекторно жахнул по монстру электрическим разрядом, сбив тем самым ему прицеливание, да еще незаурядные характеристики изделий сумеречного гения. Имеется ввиду немецкого автопрома. Инвалидная коляска конечно же не спорткар BMW, но и она смогла выдать с места десять метров за первую секунду разгона, выбрасывая при этом из-под колес целые пласты дерна. К сожалению оказалось что расстояние в десять метров, а именно на такую дистанцию успел откатиться Паломник к моменту когда на место его предыдущей стоянки рухнула семисоткилограмовая жаба, да так, что казалось земля вздрогнула, было совершенно недостаточным чтобы уберечься от поползновений монстра.

Чудовищное по размерам земноводное, мутант, у которого казалось и осталась от исходной формы разве что зеленая шкура да общий нелепый абрис лягушки переростка, раскрыло гигантскую пасть, в которую без особого затруднения, при желании, мог бы на своем транспортном средстве въехать Паломник, выплюнуло в сторону своей предполагаемой жертвы этакий розовый хлыст толщиной с пожарный гидрант, только выполненный из субстанции, напоминающей упругую жевательную резинку, обладающую прочностью покрышки для карьерного Белаза, армированной стальными нитями. При должной фантазии в хлысте можно было опознать переродившийся лягушечий язык, ранее предназначавшийся для ловли комаров и мух, а нынче использующийся для охоты на дичь покрупнее. Вот только у Паломника не было ни малейшего желания заниматься морфологическими изысками. Поскольку в этот самый момент его беспокоили совершенно другие проблемы. Длина гигантского языка позволила твари не только достать коляску, но и захлестнуть ее этаким лассо, после чего монстр принялся тащить добычу себе в рот. И хотя колеса транспортного средства Паломника отчаянно вращались, буквально «взрывая копытами землю» в попытке вырваться из захвата и сдать назад, гигантская пасть неумолимо приближалась.

Трудно сказать, то ли твари и вправду приходилось прикладывать значительные усилия для того, чтобы проглотить Паломника, то ли гигантское земноводное таким странным образом растягивало удовольствие, но с точки зрения жертвы весь процесс протекал неестественно долго. А возможно шоковое состояние поспособствовало тому, что скорость мышления инвалида настолько возросла, что его субъективное восприятие времени замедлилось во много раз. В любом случае за это время он успел многое передумать.

Нельзя сказать, что перед его глазами пробежала вся жизнь, но глупость от третьего потока сознания типа: «Вместо того чтобы током биться, надо было попробовать просто поцеловать…» там наличествовала. Разряды шокера, генерируемые квадрокоптером, зависшим над головой монстра, слились чуть ли не в непрерывную пулеметную очередь. Но, судя по всему не причиняли тому ни малейшего ущерба. Эффект новизны, способствовавший успеху первого выстрела, был утрачен, а естественная броня твари стикса надежно защищала ее от физических повреждений током.

В своих рассказах Паломнику про стикс, крестный мельком упоминал о так называемых счастливчиках стикса, фигурах насквозь выдуманных и входящих в обязательный перечень персонажей из легенд Улья. Правда персонажей второго, а то и третьего плана. По слухам, этих мифических счастливчиков стикс награждал невероятной удачей, позволяющей им выжить там и тогда, где и когда все другие гибли в обязательном порядке. Вот только, в соответствии с этими же легендами, такая неестественная удача была круто замешана на нумерологии. И действовала, по словам одних очевидцев, ровно четыре раза. Другие же настаивали на цифре семь. В любом случае все сходились во мнении, что по окончанию ресурса удачливости, на жизни счастливчика стикса можно было ставить крест. Обычно его бренное существование после четвертого, по другой версии седьмого, чуда заканчивалось самым нелепым образом. И кирпич упавший на голову с третьего этажа в этом раскладе выглядел далеко не самым странным вариантом.

Так вот, если предположить, что в этих фантазиях содержалась доля истины, то Паломник однозначно мог причислить себя к сонму счастливчиков стикса. Ничем иным пояснить то, что в последний момент, находясь на расстоянии вытянутой руки от пасти монстра и будучи не в силах покинуть коляску, он начал лихорадочно нажимать правой рукой, которая в одночасье обрела завидную подвижность, по многочисленным кнопкам, размещенным в подлокотнике инвалидной коляски. Больше всего подобные действия напоминали поведение самбиста, взятого на болевой, и отчаянно хлопающего ладонью по ковру, признавая свое поражение и требуя немедленного прекращение поединка. Назначение этих кнопок он в большинстве своем не знал. Поскольку они относились к устройствам механического управления отдельными функциями лечебно диагностического комплекса и предназначались для лечащих врачей, а не для пациента. И хотя Система МУПУ частично дублировала эти возможности, давая Паломнику возможность, например, самостоятельно сменить пищевой картридж, все это составляло едва ли десять процентов от того, что было заложено в кресло изначально. И надо сказать, в большинстве своем, так никогда и не было задействовано.