Таню мне было жалко, она вся сжалась на диване, как маленький брошенный котенок.

«Что? Что мне сейчас делать? – в тысячный раз задавал себе вопрос. – И как выпутаться из этого?»

– Вам придется проехать с нами в отделение для составления протокола, – капитан поднялся с дивана. – И лучше одеться.

На улице к капитану подошел один из камуфлированных, что-то коротко сказал, указывая рукой в сторону бани. Капитан кивнул, и мы направились к автобусу.

Все, что последовало за этим, для меня слилось в один кошмар, и только глаза Тани я запомнил… ее глаза и дорожки от слез на щеках.

Я открыл глаза.

Интерлюдия 1

Виталий Александрович не любил просить. Он всегда пытался сделать так, чтоб ситуацию можно было решить тем, что имел сейчас. Часто приходилось отказываться от перспективных проектов, лишь бы избежать попадания в должники. Эту простую истину вложил в голову отец:

– Виталик, никогда не проси у того, кто сильней тебя. Помни это. Потеряешь больше, чем получишь! – Отец протянул руку и погладил его по голове. – Я хочу тебе только добра. Помни, всегда рассчитывай на свои силы…

Этот момент всплывал в памяти каждый раз, когда дела заходили в тупик и требовали больших финансовых вложений, а взять их было неоткуда. Но только не в этот раз. Сейчас он чувствовал, что проект, свалившийся на него, может принести больше, чем деньги. Он может принести ему власть и положение, которых так не хватало, и Виталий Александрович был готов рискнуть.

– Прости, отец, но сейчас другого пути нет, – вслух проговорил Виталий Александрович, сидя в автомобиле. Он ехал на встречу с человеком, от решения которого зависело все в данный момент. Сбудется ли мечта Виталия Александровича или придется и дальше перебиваться случайными заказами.

Он подъехал к особняку, ворота плавно отъехали в сторону, пропуская его внутрь. Широкое крыльцо, ступени, отделанные гранитом, высокие дубовые двери с затейливым рисунком. Бронзовые львы по обе стороны лестницы грозно взирали на него. Он уже видел это, когда выполнял заказ хозяина дома. Тогда он чувствовал себя более уверенно, тогда не надо было просить, все и так давали и даже слишком.

А вот сейчас Виталий Александрович не ощутил той уверенности и свободы. Выходя из машины, даже поежился, словно вышел на мороз в одной рубашке.

Охрана проводила до кабинета.

– Здравствуй, дорогой, – голос хозяина кабинета был хриплым и низким. – Проходи. Молодец, что навестил старика.

– Здравствуйте, Глеб Николаевич, сто лет жизни вам! – Виталий Александрович прошел к столу, за которым сидел старик в кислородной маске.

«В молодости он был точно атлетом или борцом»,– подумал Виталий Александрович, глядя на сгорбившегося старика в суперсовременном инвалидном кресле. В этом навороченном девайсе было все от подачи кислорода до автоматической реанимации и еще куча всяких опций, направленных на продление жизни владельца.

«Он ведь умирает. Все это может закончиться в любую минуту, – садясь в кресло, подумал Виталий Александрович, – может, не стоит просить или нет. Нет, я приехал и не отступлю…»

– С чем пожаловал, Виталий? – Кресло немного отъехало от стола. – Давай сразу к делу. Долгие беседы не могу вести. Видишь сам, во что превращаюсь, – хозяин кресла качнул головой.

– Да, простите, что пришлось беспокоить, много времени не отниму, – тут же собрался Виталий Александрович. – Тут такое дело… С чего начать….

– С главного. И не тараторь.

– Да, есть проект, довольно перспективный: один человек хочет его продать, я проверил, проект стоящий, но я не тяну в одиночку. Запросили больше, чем у меня есть, немного не хватает. Вот потому и попросил о встрече с вами. – Виталий Александрович не умел просить, и все заготовленные слова вылетели из головы, как только начал излагать цель приезда.

– Виталий, смотрю, так и не научился внятно излагать просьбы, – хохотнув, ответил Глеб Николаевич. – Прям, как пацан, просящий деньги на сигареты у бати.

Глеб Николаевич глубоко вздохнул, на кресле мигнули какие-то датчики, и продолжил:

– Начни с начала: что за человек, что за дело такое, что стоит столько, что ты приехал просить у меня. Ну …– колючие глаза уставились на Виталия Николаевича.

– Одни ребята разрабатывали проект, компьютерная игра с полным погружением. Но что-то там у них не заладилось. То ли денег не хватило, то ли не поделили чего, в итоге разбежались. Проект закончен, они его продают. На меня вышли через моего зама, он с одним из них учился в институте. Я проект посмотрел - идея мощная, сейчас такого нет нигде. Мы будем первыми, но сумму запросили большую, я не тяну, а отказываться грех…

– Как школьница, впервые увидевшая член, мямлишь, ничего не понять, – тяжёлый вздох хозяина кабинета прервал речь Виталия Александровича, на кресле снова замигали индикаторы. – Файлы по проекту скинешь мне, посмотрю. Игрушка, говоришь… Староват я стал для таких новинок. Время не стоит на месте, эх, ладно, мы с тобой знакомы не первый день. И поверю тебе на слово, ведь дело срочное, раз ты к старику сам приехал, – при этих словах Виталий Александрович кивнул головой, не сводя глаз с хозяина кабинета, – то помогу. Но с условием…

– Конечно. Спасибо… – начал Виталий Александрович. – А что за условие?

– Возьмешь моих ребят к себе в контору. С аналитикой помогут и с безопасностью. Это жест доброй воли, так сказать, ты мне – я тебе, хех.

– Но у меня и так все в обрез. Да и куда их брать? – начал отступную Виталий Александрович, но осекся под тяжелым взглядом старика.

– Создашь отдел, мне тебя учить, ребята толковые, заодно проверят твоих на надёжность. Это первое.

Виталий Александрович понял, что попал: вот в этот самый момент все мечты уплывали от него на прекрасном паруснике с названием «Геройский попаданец». И он на него не успел… Жаль… Теперь отступать было поздно, да и по сути некуда. «Хотя ему недолго осталось. Стар он и болен. Ну, год, ну, два и потом свобода. Потерплю. Ради мечты. Столько ждал шанса, что можно еще потерпеть», – подумал Виталий Александрович, и от этой мысли стало как-то теплее.

– А долг вернёшь акциями своего будущего предприятия. Считай, что я первый инвестор, а может, и единственный. Как хоть назовешь? Эту? Игру свою? – старик хохотнул в маску. – Придумали уже?

– Рабочее название «Ладария», – тихо произнес Виталий Александрович. – Мир-то древний, царства там, рыцари, драконы, вот и решили быть ближе к корням.

– К корням, говоришь. Ладария – это откуда? Старославянское? – Виталий Александрович снова кивнул. – Ладно, пусть так, будь ближе, к корням, – последние слова прозвучали немного двусмысленно.

Только в машине Виталий Александрович дал волю чувствам:

– Суки. Прав был отец. Скотское положение. Мать …. Еще эти работнички на мою шею…Твою мать…. Консультанты, угу, надсмотрщики, козлы, – тихо чертыхаясь, он ехал в офис: сделку надо было закрывать срочно.

4 глава.

«Мажор» - такое погоняло мне дали местные братки в предвариловке. После суда я попал в колонию общего режима с камерами на десять коек и под тридцать человек сидельцев в каждой. Тут был полный винегрет: и по хулиганке, и за разбой, и поножовщина - всех хватало. И, конечно, контингент не с консерваторским образованием, хотя и такие попадались. Попав первый раз в камеру, я малость тупанул.

– Слышь, тело, тебя папа с мамой здороваться не учили? – пробасили из глубины камеры.

– Земеля, ты не стой у двери, к столу пройди, представься.

Мда, не так себе это представлял, совсем не так. Опыта общения с такими типами не было никакого. Стоять у двери было глупо, и я сделал пару шагов к столу. С ошалелым видом, в руках держал пакет с мыльно-рыльным, под мышкой матрац с подушкой и одеялом. За столом сидели семеро мужиков разного возраста. И все внимание было приковано к моей персоне. На нарах, стоящих вдоль стен, народу было много. Воздух в камере был тяжелый: с примесью табака, немытых тел и какой-то химии. Лампочка под потолком освещала только пространство стола. Понимая, что надо что-то сказать, стал вспоминать, как правильно здороваться в тюрьме, но ровным счетом ничего на ум не приходило – все, что смог из себя выдавить, это: – Добрый вечер, господа. Моя фраза породила взрыв хохота, смеялись в камере все, кто-то, смеясь, указывал на меня пальцем. Отсмеявшись, один из мужиков за столом, коренастый, с мясистым лицом, вытирая выступившие слезы рукой, спросил: