Он принялся сверлить меня взглядом.

— Какой я молодец, что не ходил к вам до этого, — пробормотала Оз, — вы ткнули меня в то, о чём я пытался не думать.

Психолог кивнула.

— Тогда я не стану настаивать на твоём ответе. Пусть это было сложным решением не посещать прописанные тебе сеансы, Озерфир. Я ждала твоего прихода двенадцать лет, — она повернулась ко мне, но только открыла рот, как:

— И не дождались бы, — поджал губы крокодил, — я уже опасаюсь того, что вы могли бы раскопать и там.

— Что думаешь ты насчёт выводов Озерфира, Аямако? — женщина внимательно, но по-доброму смотрела на меня.

Я ей не доверяла, как той женщине в прошлой школе.

— А что я? — пожала плечами, — я изначально говорила, что у меня личное отношение к нему, — пока Озовская бровь возвышалась где-то на лбу, — его я тоже сперва считала другом, а не «капитаном», что с его стороны означает непримиримый враг.

— Подчинённый, — поправил он.

— Так веди себя со мной как с… — смешок от меня, — с Кернилсом. Я ещё понимаю, что Фрея не может успокоиться и донимает тебя своими шутками, но я-то тут при чём?

— Я уже отвечал на этот вопрос, — хмыкнул капитан.

Я кивнула.

— То есть, если бы я отвечала твоим стандартам, то ты бы не обращал на меня внимания? — спросила прямо.

Его глаза сверкнули мыслью. Он хрюкнул. Мне захотелось вмазать ему по лицу.

— Вы слышали, — указала рукой на него психологу, — и проблема не в том, что вы называли, а в том, что я на компромисс идти готова, а он грубит и смеётся. Замечательно!

— Не спеши, Аямако, — вновь водила пальцами по экрану психолог, — сейчас мы сделаем всё немного проще, — она нахмурилась, — хм… Аямако, у тебя… есть личная карточка из прошлой школы. Могла бы ты разрешить мне доступ к ней?

— Нет, — поправила юбку на коленях я, — ходить к вам мне не обязательно. Курс я прошла, мне только нужно брать у вас ежемесячные тесты на стабильность состояния, а для того, чтобы дать мне сейчас такой системный тест, вам информация не нужна.

— Вот и закончился запас доброты на сегодня, — кивнул своей догадке капитан.

— Скорее ты меня вывел из себя, — улыбнулась ему.

— Я не настаиваю, Аямако, но… — женщина хмурилась, — ты всегда можешь прийти ко мне поговорить. Как и…

Я ухмыльнулась.

— Ладно, — кивнула, — даю вам согласие на просмотр моей личной информации и записей от прошлого психолога.

Её планшет пиликнул и… улыбка с лица женщины медленно сползала своевременно с тем, как она читала шапку с диагнозами и причинами. Психолог честно пыталась натянуть её обратно, но нет — она была моложе той прошлой раза в два. И сидя в этой школе, явно не сталкивалась с тем, что было редкой, но нормой в моей. Здесь никогда не учился Реджи.

— Я отправила тебе тест, — часто моргала она, — и… п-прошу тебя сесть в зону с подушками. Т-там ты можешь включить музыку или…

Я кивнула, зная всё это и без неё. Я провела в таком же кабинете прошлые полгода.

— И ты… — мне вслед, — ты очень трезво поступаешь и говоришь, Ая…

— Вы не должны давать оценки моим действиям, — напомнила я, — как и я не должна говорить вам такого, но скажу — я не буду ходить к вам, потому что уже сейчас у вас написана на лице жалость. А мне она невероятно осточертела.

Я плюхнулась на подушки, нажала на кнопку закрытия стеклянной звуковой перегородки и тыкнула пальцем в стену, вызывая системный плеер. Здесь было полное собрание песен, однако выбирать было проще в классике. Она и направляла в нужную сторону: система во время прохождения теста отслеживала сердцебиение, степень нажатия на экран, саму музыку, окружение и общее эмоциональное состояние. А значит я должна была спокойно лежать и медленно тыкать пальцем на квадраты для галочек.

— Вернёмся к тебе, Озерфир, — забыла выставить стеклянный занавес со своей стороны психолог.

Замешкалась. Вот с кем ей будет легко общаться, так это с Озом — горделивые мальчики явно были её специализацией.

— Что вы прочитали в её карточке? — нагло выглядывал невидимые для него буквы на экране перед женщиной капитан.

— Это личная информация, — заставила его хмыкнуть психолог, — и мы будем говорить о тебе, а не об Аямако.

— У меня сейчас нет головняков, кроме неё и Фратрии, — произнес он, — с играми вы мне поможете, только если побегаете по полю за меня. Что с Фиджез? Мне на удивление интересно копать дальше.

Я закатила глаза и ткнула пальцем в первый вопрос. Их тут не меньше сотни, варьирующихся от «Как я себя чувствую?» до «Если бы раздражитель вновь появился в моей жизни, то какова была бы моя реакция?». Дружелюбие — на последний вопрос. Хотя по правде — побег. У меня сердце из груди вырывалось от ужаса, когда мы ехали в том автобусе на церемонию мимо Реджи.

— А что ты думаешь сам, Озерфир? — перевела стрелки психолог, — какого характера твоя «неприязнь»?

— Понятия не имею, — пожал плечами капитан, — пока что. Единственное, в чём я уверен — она все время лжёт. Вероятно, это и выводит больше всего. Её попытки выглядеть не такой, как все. Добренькой, как…

— Ты повторяешь это достаточно часто, — кивнула психолог, — доброта. Разве в твоем окружении нет подобных Аямако добрых людей?

Оз скривился.

— В окружении? — он рассмеялся, — вам самой не смешно? Люди бывают добрыми, только если им что-то необходимо. Только тогда. В остальных случаях вы просто не можете понять, что у них на уме, — он важно кивнул, — вот я и не могу понять мотивацию Фиджез. Её папаши ещё как-то где-то, но она — чистейшей воды аферистка. Непробиваемая, но уже вскрывшаяся.

Я честно пыталась не улыбаться. Смех сдержать получилось.

— Это твоя жизненная позиция, — кивнула психолог, — получается и твои родственники, и ты сам тоже добрые только при необходимости?

Оз спокойно кивнул.

— Всё проще: дед — конченая мразота, которая вообще ничего никогда не скрывает, а я… пытаюсь соответствовать, — он уже не улыбался.

— Зачем? — женщина, — и если ты только пытаешься, то значит в глубине сознания ты всё же добрый?

Капитан ухмылялся.

— Я пытаюсь соответствовать уровню мракобесия вокруг, но мне слегка не повезло — я на микрозлинку проще них, — смешок, — насчёт «зачем?», то тут всё просто — не будешь таким же, тебя сожрут, — он стал серьёзным, — вы так со мной болтаете, будто я сам этого не знал, а вы мне открываете глаза на жизнь. Говорите двенадцать лет меня ждали? Я справился и без вас. Вполне сносно это сделал, как по мне.

— Ты потерял родителей, Озерфир, — начала женщина.

— Я помню, — хмыкнул парень, — и мне было хреново, я не отрицаю. А теперь вы прекратите отрицать, что общество — это кусок дерьма. Вы же это попытаетесь мне втолковать? А теперь поразмыслите над неоднократными словами сочувствующего Сената, пришедшего к девятилетнему мне, — его тихий смех, — смешками, что теперь-то мешающие Лакмаары сдохнут окончательно. Или шутками главы Ормега-групп, что без дохлой мамки мне будет тяжело жить, — смешок, — хотите ещё веселее? Она мать моего друга. Я видел её каждодневно на протяжении этих двенадцати лет. И каждый день она придумывала всё новый перл, чтобы… цитирую «мы все посмеялись». Так что? Люди такие добрячки, не правда ли?

— Ты прав, Озерфир, — кивнула психолог, — люди бывают несправедливо жестоки, однако… разве в твоей жизни не было хороших поступков от других? Вспомни. Твой дед?

Оз дернул бровью.

— Он просто не такой идиот, как другие мои родственники, — безразличное, — и не называйте его «дедом». Он троюродный брат моей бабушки по отцовской линии. Он мне даже не кровный родственник.

— Но ты близок с ним, — кивнула психолог, — так же, как и со своим другом. Грегори тоже плохой человек?

Озерфир расплылся в улыбке.

— Ла-адно, признаю, — дернул носком ноги в воздухе он, — люди делятся на два типа: дурачки, вроде Грега и Фиджез, которая, подставь ты ей ладонь, разорвет тебе сонную артерию на шее.

— Почему Грегори «дурачок»? — не понимала женщина.