— Ага, конечно! — всплеснула руками Фрея, — всё же так радужно! — едкий смех, — Мак, оно так только у тебя, понимаешь? А у остальных всё откровенно хреново! И если ты думаешь, что я всех под себя подбиваю, то ничего подобного. В пример вот тебе тот же самый Киприан, который живёт с бабушкой, потому что его не признал отец, а мать бросила. Что-то мне подсказывает, что его опекунша тоже имеет не сахарный характер, если на тех репортёров орёт, — хмык, — или ещё вот — его связка Зорий. Знаешь, что про него рассказали? У него вообще нет родителей! Он попал в эту школу как сирота из детского дома. Он тоже живет в нашем общежитии, к слову. И что я тебе скажу, журналисты съездили в тот самый приют, — она сверкнула глазами, — ты готова? Они, блин, не знают откуда он взялся! Представь, в точной и всё отслеживающей системе нашелся ребенок, которого не смогли отследить по ДНК! Ни одного совпадения! Интересно, да? Я в шоке. Он будто из воздуха появился у них! Его оставили у дверей приюта, представь. Подкинули младенца и сбежали! — она фыркнула, — и из-за этого возникли проблемы с его усыновлением — процентов девяносто разбирают, как сказали в интервью, а его нет, потому что они ему несколько лет только бумаги делали, чуть ли не до Королевы дошли. Но там такая странная штука — к каждому усыновляемому ребенку есть документальная расшифровка крови, генов, предрасположенностей, сама понимаешь. Обычно родители такое в первую очередь узнают. А ещё то, откуда были отказавшиеся родители, но тут этого не было! И когда его кто-то из перспективных опекунов выглядывал, то отказывался ещё на первых этапах изучения родословной. Так его никто и не усыновил, хоть ему и повезло попасть в эту школу, потому что он — связка высшего уровня. Вот государство за него и платит все эти годы. Ты, кстати, знала, что эта школа вообще не бесплатная? Тут почти каждый ученик целевой, то есть с самого начала выбравший себе какую-то профессию из списка, которая необходима Костне. Если выбрал, то платить будешь минимум, а если оставишь себе выбор после школы, то придется ну о-очень много башлять, — она вдруг вспомнила, — я, к слову, тоже про это подумала, когда королева приказала оставить нас учиться здесь, — на меня посмотрели её внимательные глаза, — Мак, ты давно заходила в личный кабинет? У меня там красное уведомление висит, что я… — она вздохнула, — сенату и короне нужно чтобы я стала к-хм… «сенатором прогрессивно-исследовательского содержания политики». Что это вообще значит? Хотя… мне плевать, я подписала всё, что им там нужно, — она насупилась, — лучше так, чем платить или возвращаться домой ни с чем. Мама не сможет мне и крошки выделить на учебу — она и так вчера наорала на меня за то, что я себе позволяю себе много трат! И я не хочу обратно. Не-а. И я счастлива только от того, что живу здесь с тобой, а не там, так что… — она удивилась, — как ты это сделала? Ты мне и слова не сказала, а я почувствовала себя так легко!

Я хмыкнула.

— Ты просто выговорилась, — ответила ей, встав и добредя до своей кровати, — и я вообще не знаю, что можно сказать плохого про твою семью, — вспомнила, — только то, что твой брат иногда вредничает.

Девушка закатила глаза.

— Иногда? — она хихикнула, — почему тебе повезло, и твои родители не завели себе второго ребёнка?

Я поджала губы.

— Мама очень тяжело родила меня, — напомнила ей, — и, насколько мне известно, больше детей они и не планировали.

Фрея усмехнулась.

— Можно я буду второй дочерью твоих родителей? Меня не надо рожать, и я требую совсем скромных средств на содержание! — она рассмеялась с кислым выражением лица, — иначе четвёртый мамин ребенок добьёт меня окончательно!

У неё был старший брат, съехавший от них несколько лет назад, младший лет двенадцати и мама была беременна — из-за этого они с Фреей последние несколько месяцев часто ругались.

— Я ещё надеюсь, что через эти три месяца, которые ей остались отходить, она станет спокойнее, но кому я вру, — она, наконец, поднялась, — посмотришь личный кабинет? Мне интересно кем вынудят стать тебя.

Я кивнула, потушив в голове мысль, что я вообще хочу домой, а не становиться кем-либо, кого видит во мне государство. В отличие от подруги, у меня и в самом деле всё было хорошо, а значит и стремиться к побегу в другую страну или построению грандиозных планов я не пяталась. В приоритете у меня было только спокойствие и размеренность, помимо нежелания делать то, что мне не нравится.

— И почитаю насчёт фрейменда, — вспомнила я, — потом расскажу тебе всё, что узнала. Ты точно не станешь интересоваться подобным.

Фрея закатила глаза и исчезла за дверью ванной, бросив безрезультатные поиски навсегда потерянного халата.

Мой же путь пролегал в архаичное государственное приложение под аватарку с моим строгим лицом на фото, информацию со статусом, социальным положением, возрастом и другими основными данными. «Сенатор внешней политики» ярко-красным и раздражающим. Не знаю как у Фреи, но у меня здесь даже ступень была прописана — старший сенатор. И две кнопки «подпись» и отказ.

— Привет, солнышко, — сразу же ответил на звонок папа, — я сегодня вечером заеду к вам в комнату. Привезу вкусняшек и… — он посмеялся, — отберу у тебя мамино кольцо, по которому она ворчит уже второй день.

Я не смогла сдержать улыбку.

— Я с тобой в магазин, так что забери меня у входа, ладно? — не стала говорить ему, что вкусы у нас разные и то, что он обычно покупает для меня, съедает сам, сделав вид, что так и надо.

— Через час позвоню, будь готова, — у него было отличное настроение, — можем заехать перекусить куда-нибудь. Помнишь, как мы с тобой в прошлом году заезжали в… как он там? Не помню… там была отличная картошка фри, помимо молочных коктейлей. Можем туда.

— Я хочу домой, пап, — вырвалось у меня.

Плаксивое и жалобное. Даже в самых тяжёлых ожиданиях такого не могло возникнуть, какое было сейчас.

— Ая, я тоже очень соскучился, — старался не показать беспокойство папа, — и я обещаю забрать тебя на следующие выходные. Ещё три дня, и я отвезу тебя домой. Даже два — в пятницу вечером устроим запойный просмотр сериала. Договорились?

Я шмыгнула носом. Он был прав, сказав, что я домашняя. Мне вообще не нравилось ночевать где-то вне дома. Я ощущала себя одинокой. Вчера почти написала маме, чтобы она позвонила мне в час ночи, сдержалась только благодаря храпу Фреи.

— Я люблю тебя, пап, — сглотнула с тяжестью в груди, — но я позвонила спросить о… мне пришло уведомление об обязательном согласии на профессию. Иначе меня выгонят из этой школы, или нужно будет выплатить… — взгляд на экран, — почти пятьсот тысяч за следующий год. Этот они сделали бесплатным из-за Фратрии.

Молчание в переговорнике будто усилилось.

— Посол? — только и спросил папа.

Я и не заметила, как кивнула. Не знаю, как он догадался об этом.

— Сорок две тысячи в месяц, — посчитал он, — Ая…

Я прикрыла глаза.

— Я знаю, что не получится, но… — хотелось плакать, — ты сказал, что узнаешь насчёт моего перевода обратно. Я хочу в мою бесплатную школу.

Снова тяжелая тишина.

— Солнце, это системное решение. Исправить его невозможно даже королеве.

Я рывком стерла слезу со щеки.

— Почему именно сенатор? — риторический вопрос в никуда, — знание соголдского делает меня единственной подходящей?

— Не только соголдского, — напомнил он.

— Система этого не знает, — пробурчала я, — вообще кроме тебя с мамой никто не знает.

Папа тяжело вздохнул.

— Ты дипломатична, корректна и умеешь поставить и отстоять себя, Ая, — похвалили меня он, — ты идеальный кандидат ещё и потому, что ты моя дочь.

Я хмыкнула и блеснула гениальной идеей:

— Давай возьмем на тебя кредит на сумму всех оставшихся лет обучения, а когда я пойду работать, то буду платить за себя сама? Разделим лет на десять и все.

Папа усмехнулся.

— Нам не настолько невозможно его выплачивать, чтобы ты платила его семь лет после выпуска, Ая, — он явно улыбался, — я поговорю с твоей мамой — мы оба знаем, что у неё есть небольшие накопления.