— У Леонида Борисовича дочь и внучка.

— Все можно сделать за деньги. Дочь у твоего хозяина от любовницы, хотя по документам она дочь безвременно погибшей законной жены.

— А куда делась любовница?

— А ты точно хочешь об этом знать?

— Леонид Борисович, конечно, тип мутный, но вы мне нравитесь ещё меньше. Поэтому, идите-ка вы отсюда.

— Ха-ха-ха, малышка нам угрожает — ведьмы переглянулись, синхронно разошлись в стороны и одновременно вытащили из сумочек два больших ножа, с знакомыми мне чёрными лезвиями.

— Что это такое, знаешь?

— Название не помню, ритуальный нож.

— Названий много, но дело не в названии, а в свойствах. Тебя сложно убить простым ножом, но если чёрное лезвие войдет в тебя, ты либо умрёшь сразу, либо получишь незаживающую рану. От нее ты, скорее всего, все равно умрешь, но значительно позже, помучавшись. А если не захочешь умирать, воя от боли, в луже мочи и гноя, то позвонишь вот по этому телефончику.

Из рук одной из ведьм на пол спланировал небольшой клочок бумаги.

— Ну конечно, я позвоню.

— Старшая сказала, что скорее всего, она соврет. Поэтому, если мы тебе не поверим, то велела нам ткнуть тебя ножиком слегка, чтобы время не тянуть. Захочешь жить, сама приползёшь и будешь делать всё, что скажем. А я тебе, почему-то, не верю.

После этих слов девчонки синхронно и буднично двинулись ко мне, одновременно из темноты комнаты, припадая к полу, выполз Арес. В глазах пса плескался ужас, он чувствовал, что за создания пришли в наш дом. Но в страхе прижав уши и хвост, ротвейлер продолжал неудержимо подползать к ведьмам сзади. Я выхвалила из корзинки у двери большую металлическую «ложечку» для обуви и, выставив ее перед собой, попыталась нащупать за спиной ручку входной двери. Левая ведьма скептически усмехнулась на мое импровизированное «оружие» и ловко перебросила клинок из правой руки в левую. В этот момент хорошо обученный моим покойным другом Старыгиным, пес прыгнул на руку, вооруженную ножом. Девица закричала, нож упал из терзаемой псом руки. Она попыталась вырвать руку из пасти пса, но черная туша, с упоением крокодила, продолжала, с утробным рычанием, пережевывать руку векового врага людей и собак. Вторая ведьма растерянно, топталась на месте, на зная, что делать и к кому метнутся.

— Помоги мне — заскулила ее подруга. Вторая бросилась к ней на помощь, я попыталась ударить ее обувной ложкой, но она, не глядя, размашисто отмахнулась ножом, а потом, ловко перепрыгнув через Ареса, ткнула его два раза ножом в шею. Я прыгнула вперед, в безнадежной попытке помочь своему защитнику, и даже попала второй ведьме узким краем моего оружия в голову. Через минуту диспозиция изменилась. Арес, оскалив зубы, лежал между нами в успевшей натечь луже крови. Я стояла в проеме распахнутой входной двери, выставив перед собой подхваченный с пола нож одной из ведьм и, показавшую себя совсем не плохо, лопатку для обуви. Одна из ведьм баюкала искусанную руку, вторая смахивала капельки крови, текущие из узкого пореза на голове.

— Ну и что будем делать?

— Да ничего. Мы сейчас отсюда просто уйдем, а чуть позже с тобой разберемся. Я этот плащ в Милане покупала, ты мне все возместишь, сучка.

И покусанная, здоровой рукой, вытащила из сумочки небольшой хромированный револьвер.

Я замерла, в меня еще ни разу не целились из пистолета. А довольная ведьма радостно тыкала в мою сторону оружием. Вдруг кто-то настойчиво потянул меня за шиворот назад, и я оказалась стоящей в подъезде, прислоненной к боковой стенке, а выход из квартиры был, в буквальном смысле, перекрыт немаленькой фигурой рассерженного Николая:

— О как, у нас все по взрослому. Ты, девочка, пистолетик брось, пока я тебе его в жопу не засунул.

— Да ты знаешь, кто мы? Сейчас пулю получишь, уйди с дороги, мудак — от неожиданности завизжала ведьма.

Николай передвинул на живот большую спортивную сумку, висящую у него на плече, и сунул руку в нее:

— Я не знаю, кто ты, но я отсюда вижу зеленые пули в твоем газовике, поэтому ты меня не убьешь. А остального я не боюсь. Я считаю до трех и захожу. Сломаю вам обоим руки и тебя твой газовик засуну, куда обещал. Раз….

— Они еще собаченьку убили — пискнула я.

— А за собаку спрошу отдельно, два…

— Все, все, мы уходим — раздался стук упавшего на пол металлического предмета.

Николай шагнул в сторону, и две твари, испуганно оглядываясь, побежали вниз, на улицу.

Я бросилась к собаке, пес редко, с хрипом, дышал.

— Зачем ты их отпустил?

— А что мне делать?

— Задержать.

— Люд, вот ты интересно живешь. Собаку твою зарезали, две девки в твоей квартире кровью перемазаны и поранены. Ножи у вас оригинальные, револьвер на полу лежит. Ты мне чем их задерживать предлагаешь, тем более в тесном коридоре. Меня бы или порезали, или застрелили.

— Ты же сказал, что там патроны зеленые и это газовик.

— Просто угадал.

— Но у тебя же пистолет в сумке.

— Нет у меня пистолета — Николай вытянул из нутра сумки руку, на меня с темной доски иконы с укором и прощением смотрел лик Богоматери.

— А зачем ты ее в сумке таскаешь?

— Да, ты понимаешь, я тут людям помог, и потерпевшая мне ее, считай насильно, подарила. Я ее знакомому показал, тот и говорит, что вещь старая, цены не малой, шестнадцатый век. А потерпевшие люди такие, неровные. Сегодня подарила, а завтра написала, что я у нее иконы забрал, или еще что. Вот я и подумал, что у меня хранить нельзя, а у тебя в доме будет в самый раз. Поэтому пришел к тебе, как оказалось — вовремя. Кстати, спасибо тебе.

— За что?

— За сон, когда ты сказала, чтобы я никого не убивал. Просто у нас какой-то псих женщин и двух девочек похватал, нарисовал какую-то пентаграмму, ну как в кино, и попытался заложников всех зарезать. Что-то там орал, свечи черные жег. До этого все иконы в доме в щепки поколол и на сковороде пожарил. Вот эту икону хозяйка только уберегла. Я в него резиновой пулей из ружья выстрелил, его в сторону отбросило. Так он ножами себе живот вспорол, и пополз к пентаграмме. Я его за ноги успел подальше оттащить. Он мне потом, когда его в больницу повезли, сказал, если бы он успел кровью пентаграмму напитать, то всех с собой в ад бы утащил. Так что спасибо. Все живы остались, с меня два выговора сняли. Правда, псих обещал скоро вернуться. Но это уже мелочи. Поэтому давай, рассказывай, что у тебя здесь произошло.

Я кивнула головой:

— Подожди, Ареса перевяжу и расскажу. Чувствую, что без твоих советов не обойдусь.

Через полчаса Арес был перевязан и отнесен в спальню, а Николай бегал кругами по кухне с криками:

— Бля… бля…., бля….

Мне это быстро надоело. Ну да, виновата, втягиваю его в истории. Но я же девочка, что он меня все время лядью называет.

— Ты че на меня орешь!

Мужчина, остановился на мгновение, недоуменно уставившись на меня, затем обидно щелкнул меня по носу, и опять забегал кругами, но уже молча. А я решила обидеться.

Гордо отвернувшись от мужлана, я, погрузившись в свои мысли, не заметила, как мой партнер бегать перестал.

— Ты губы не дуй, я не на тебя ругался, просто варианты отбрасывал, так как ничего путного придумать не могу — мужская рука попыталась повернуть меня к себе, но я гордая, не повернулась. Тогда меня подняли в воздух вместе с табуретом и развернули.

— Давай вместе думать, что тебе дальше делать.

— Говори.

— Первый вопрос — зачем ты им нужна?

— Не знаю. Сказали, чтобы я отступила.

— Ну не знаю. Сейчас так не делается. Если они тебя сильнее, то сначала тебя всю высушат до дна, только потом, может быть, живой отпустят, но не факт. А ты им всю схему поломала. Боюсь, он тебя заставят сделать что-то плохое, да еще и подставят.

— Может быть.

— Если главная ведьма — официальная жена Леонида Борисовича, пропавшая много лет назад, то никто из его семьи ей живым не нужен.

— Почему?

— Ну, сама подумай. Она официальная жена. Имеет право на половину его имущества. И на все наследство, если других наследников чудесным образом не станет.