«При несовпадении лексических объемов слов двух или большего количества языков различие обнаруживается лишь в распределении значения между звуковыми комплексами слов, а не в самих значениях…

…Ошибочные общетеоретические и философские выводы неогумбольдтианцев относительно роли языка в человеческом обществе порождены не ложностью исходных фактических данных, а методикой их рассмотрения и исследования, которая порочна и в своей сущности… представители неогумбольдтианства оперируют лишь элементами закрепленных в системе языка семантических полей, изолируя их не только от речевого процесса, но и от других участков системы. Поскольку именно в элементах семантических полей, закрепленных в системе знака, и воплотились семантические различия между языками, постольку делается вывод о различном видении мира у разных народов…

…Неоправданно преувеличенное выдвижение анализа на передний план, ведущее к изоляции единиц языка не только от речевого процесса, но и от языковой системы, мешает увидеть, что даже в рамках самой системы языка единицы одних участков могут возмещать отсутствующие, но необходимые для содержания единицы других участков. Как правило наблюдается замена недостающих грамматических средств лексическими средствами…

…Грамматические значения, разумеется, необходимы для языка, без них невозможно соединение лексических значений в предложениях и словосочетаниях, но для глубины познания явлений объективного мира, для концентрации внимания на них необходимо их отражение в лексическом значении или сочетании лексических значений… Грамматические значения выполняют строевую роль в семантической структуре языковых построений, и в этом состоит их основное значение…

…В общем и целом выразительные возможности системы любого языка весьма ограничены, но это не является препятствием для бесконечно развивающейся познавательной деятельности людей и быстро прогрессирующей практики, потому что познание, стимулируемое задачами, которые ставит перед человеком практика, и получающими благодаря успехам практики новые возможности проникновения в природу вещей, осуществляются и на базе закрепленной системы языка, и на базе бесконечно многообразной, гибкой и подвижной речи, лишь использующей средства языковой системы и создающей из ее единиц, благодаря безграничной возможности комбинирования, любое нужное количество новых единиц для удовлетворения потребностей познания и практической деятельности… Основная ошибка неогумбольдтианцев состоит как раз в том, что они не замечают этой исключительно важной истины… Содержание семантической сферы, закрепленной системы языка фиксирует лишь некоторые итоги познавательной деятельности народа, говорящего на данном языке, причем эти итоги в какой-то части, особенно в области грамматической семантики, могут относиться к довольно отдаленному прошлому, хотя лексика успевает зафиксировать и недавние результаты познавательной деятельности…

…Благодаря речи уравниваются познавательные возможности людей, пользующихся разными языками, поскольку речь снимает все ограничения в выражении мыслей, обусловленные набором семантических единиц, содержащихся в системе языка, содержащихся в системе любого языка в данное время»[215].

«Предикативное отношение и раскрывающийся через него процесс предикации, т.е. соотношение мысли с действительностью, порождаются не особенностями строя предложения в индоевропейских языках, а диалектикой процесса познания, отражения объективной действительности в мыслительной сфере.

Вторичность мышления по отношению к бытию, опосредствованный характер отражения бытия в мысли и, следовательно, опосредствованный характер отношения мышления к бытию определяют двучленность мысли, заключенной в предложении, и своеобразие отношения между ее частями. Эта мысль образует наименьший мыслительный акт, наименьший самостоятельный отрезок мыслительного процесса. Такую мысль мы называем логемой.

Являясь опосредствованным отражением действительности, логема не может относить свое содержание непосредственно к предмету. Поэтому в ней выделяется часть, которая не просто отражает предмет, а выступает в качестве его „представителя“ в мысли, его идеального „двойника“. Этой части противопоставляется другая часть, которая содержит то, что мы относим к предмету, раскрывая одну из его сторон. Вторая часть должна всегда противопоставляться первой так, как если бы она противостояла самому предмету. Благодаря этому первая часть и мыслится как „представитель“ предмета, как его „двойник“. Это значит, что мыслится и соответствие самому предмету и существование последнего. Так как вторая часть противопоставляется первой, словно самому предмету, то мыслится и наличие отнесенности второй части к предмету, а следовательно, наличие отнесенности содержания логемы в целом к действительности.

Именно в силу рассмотренных особенностей мышления и возникают процесс предикации и, следовательно, предикативное отношение, а не под влиянием строя того или иного языка. Поскольку предикация и предикативное отношение являются неотъемлемой принадлежностью любого мыслительного акта, они должны иметь место в содержании предложений любого языка… Логический строй мысли один для всех людей, ибо он вытекает из природы человеческого познания, обусловлен потребностями познавательной деятельности человека и в конечном счете потребностями практики… Формальные видоизменения, происходящие в мыслительной сфере под влиянием специфических структурных свойств конкретных языков, носят национальный характер и не являются необходимыми для познавательной деятельности людей»[216].

«Логические и семантические формы, по мнению П.В. Чеснокова, существуют в неразрывном единстве, как две стороны одного процесса организации мысли, протекающие в одной сфере языкового мышления»[217].

«ознакомление с работами Б. Уорфа показывает, что он, говоря о языке, в действительности имеет в виду только одну из его сторон, а именно семантическую. Его фактически интересует только совокупность „значений“, представленная в языке. И эту совокупность „значений“ фиксированных в языке, он совершенно неправомерно отождествляет с языком в целом…

…Когда Б. Уорф говорит о наличии в языках разных мировоззрений, реализующихся в несовпадающих системах „значений“, он совершенно не задается вопросом, откуда они берутся… Для того чтобы выявить причины становления различий в языках, необходимо иметь ясное и правильное представление о взаимоотношении трех основных величин, играющих основную роль при разрешении тех проблем, к которым относится гипотеза Сепира – Уорфа. Речь идет о взаимоотношении языка и действительности… С самого начала здесь чрезвычайно важно констатировать, что язык, включаясь составным элементом в единую цепь отношений, существующих между человеческим сознанием и объективной действительностью, является производным и от сознания (и его деятельности, т.е. мышления), и от объективной действительности. Язык отражает и состояние развития сознания, и направление его деятельности, и материальные условия (т.е. совокупность всех форм объективной действительности), в которых осуществляется эта деятельность»[218].

«Логически развивая тезис о лингвистически детерминированных нормах мышления и поведения, мы должны прийти к неизбежному выводу о том, что люди, пользующиеся неодинаковыми языками, должны вести себя различным образом в совершенно тождественных ситуациях.

Однако все данные человеческого опыта и психологии отнюдь не подтверждают того, что в своей массе люди разных языков ведут себя по-разному в одинаковых ситуациях… Но даже если, следуя Б. Уорфу, ограничиться одним языковым материалом и, оставаясь в его пределах, рассмотреть данный тезис, то и в этом случае возникают весьма существенные возражения против него. Исходным при этом будет общепринятое положение, в соответствии с которым на любом языке может быть выражено в большей или меньшей степени абсолютно все. Ясно, что здесь имеются в виду и описательные формы выражения, когда те или иные понятия, явления или события передаются в языке комбинациями его элементов. Даже слова, связанные с реалиями, не имеющими своих эквивалентов в материальных условиях жизни других народов, оказывается возможным передать описательно средствами других языков…

…Люди, разумеется, могут жить в несколько видоизменяющихся физических условиях, но, сколько бы они ни видоизменялись, различия составляют незначительную долю в сравнении с тем, что у людей нашего земного мира является общим. Именно поэтому в их языках фиксируется огромное количество общих понятий, хотя и разными языковыми способами. Б. Уорф разбирает в своих работах главным образом категории субстанции, времени, пространства, т.е. как раз те, которые являются общими для всех людей. В аспекте психологическом и логическом они, несомненно, также являются общечеловеческими. Поэтому когда языки фиксируют в своих элементах понятия субстанции, времени и пространства, они наполняют эти элементы общим и единым содержанием – как в соотношении с явлениями действительности, так и в соотношении с формирующимися на их основе логическими понятиями. Отсюда следует, что как бы ни видоизменялись способы их языкового выражения, эти категории остаются во всех случаях неизменными. Все сводится, таким образом, только к тому, что, включаясь в систему языка и тем самым в виде языковых „значений“ превращаясь к лингвистические элементы, эти категории с различной полнотой запечатлеваются в языке, получают различное членение и по-разному перераспределяются между элементами данного языка. В разных языковых формах люди мыслят об одном и том же»[219].