Каждый может легко понять, что, если бы не было лингвокреативного мышления, понятие законченности действия было бы непосредственно образовано в виде идеи его завершенности, а понятие будущего действия представлялось бы в виде плоскости, лежащей где-то в перспективе за пределами настоящего.
В процессах лингвокреативного мышления большую роль играют различного рода ассоциации. Они служат причиной образования различных переносных значений, когда на основании известного сходства название одного предмета или явления может быть применено к названию другого предмета или явления, ср. рус. рукав ʽчасть одеждыʼ и рукав ʽразветвление рекиʼ, тат. күз ʽглазʼ и күз ʽушко иголкиʼ, фр. punaise ʽклопʼ и ʽканцелярская кнопкаʼ и т.д.
Различные ассоциативные процессы в языках происходят постоянно и приводят к образованию новых слов, появление которых часто не обусловливается какой-либо надобностью. В древнегреческом существовали слова οικος ʽдомʼ и υλη ʽлесʼ. В новогреческом языке вместо них появились слова σπιτι ʽдомʼ и σασος ʽлесʼ. В появлении этих новых слов не было никакой общественной необходимости.
Лингвокреативное мышление может создавать совершенно нерациональную избыточность. Турецкое bizim evimiz ʽнаш домʼ букв. означает ʽнаш наш домʼ. В русской фразе вышел из города движение из чего-нибудь обозначено в языке дважды. Могут создаваться параллельные способы выражения чего-либо, ср. рыбачить и ловить рыбу, бороться и вести борьбу и т.п. Было бы неправильно думать, что лингвокреативное мышление зеркально и совершенно адекватно отражает окружающий мир.
Глагольное действие может иметь много характеристик. Оно может быть курсивным или длящимся, может прерываться и вновь повторяться через некоторый промежуток времени, совершаться мгновенно или протекать с незначительной интенсивностью, происходить в данный момент, предшествовать какому-нибудь другому действию или вообще не иметь отношения к какому-нибудь определенному моменту речи.
Любопытно, что ни один язык мира в своей морфологической системе не выражает всех возможных характеристик одновременно. В разных языках согласно принципу избирательности в грамматическом строе получают выражение какие-то определенные черты, характеризующие действие.
Вся оригинальность и сложность этого типа мышления состоит в том, что категории при создании языка как бы создаются вновь, несмотря на наличие в сознании их двойников, и по своему семантическому объему могут не совпадать с ними. Лингвокреативное мышление в каждом конкретном языке может по-особому членить континуум окружающего мира.
Авербально-понятииное мышление
Выше уже говорилось о том, что лингвокреативное мышление может создавать слова-понятия или формы, содержание которых может далеко не охватывать объема понятия, существующего в действительности.
Тем не менее у каждого говорящего на том или ином конкретном языке всегда имеется понятие чего-то целостного, рамки которого значительно шире того, что изображается в данном языке. Например, есть языки, где глагольный вид или совершенно не выражается, или выражается крайне нерегулярно и непоследовательно. Между тем носитель данного языка очень хорошо представляет, что означает действие законченное и действие незаконченное. Отсюда можно сделать вывод, что у людей существует какое-то авербальное мышление. Недостатки лингвокреативного мышления могут компенсироваться авербально-понятийным мышлением.
Понятие, изоморфное соответствующему объекту действительности, создается, по-видимому, еще в доречевой стадии. Такие понятия имеют большой объем по той простой причине, что его созданию не мешал материал какого-либо конкретного языка.
Таким образом, становится правомерным вопрос о разграничении авербальных и языковых понятий.
Поисковое мышление
Этот, еще мало исследованный, тип мышления обнаруживается у людей, играющих в шахматы, у ученых, работающих над разрешением какой-либо сложной научной проблемы, изобретателей, следователей и т.п.
Вполне очевидно, что процесс мышления здесь имеет определенные отличия от обычного типа мышления. Не исключена возможность наличия каких-то подсознательных скрытых процессов мышления. Не последнюю роль в этом типе мышления, по-видимому, играет авербальное мышление.
Возможность редуцированного мышления
«Понятиями, – замечает П.А. Сотникян, – мы мыслим лишь в научной области, в обыденной же жизни мы мыслим типичными образами»[193].
«При мышлении у нас образ вещи может сворачиваться и разворачиваться. Когда я в более или менее сложной форме мыслю обычную для меня мысль, то образ этой вещи бывает в свернутом виде, однако вполне достаточном для мышления; например, когда я говорю „мой отец помог мне получить среднее образование“, то образ моего отца мыслится совершенно сокращенно, так что лишь какой-либо штрих из его внешнего облика, например, его характерный взор, оказывается достаточным для мышления… Мы мыслим свернутыми образами, когда мысль для нас привычна… В обыденном мышлении мы не нуждаемся в развернутом образе, так как и свернутые образы или сгустки оказываются достаточными для мышления, или неточного привычного различения одной вещи от другой… Развернутый образ выступает у нас, когда мы нуждаемся в каком-либо доказательстве при объяснении»[194].
«Если же наше мышление не нуждается в таких объяснениях и доказательствах, то наши образы могут не всплывать в развернутом виде, они могут сократиться до минимального сгустка, вполне достаточного для понимания сказанного»[195].
«…содержание также может сокращаться, но тут сокращение будет состоять лишь в том, что вместо развернутого содержания появится сгусток этого содержания, или даже в сознании выступает не весь сгусток, а лишь часть его, да плюс к тому это выступающее в сознании содержание может не раскрываться, а оставаться как бы в скобках, оставляя в сознании то, что здесь мы имеем дело с чем-то определенным, отличным от других вещей»[196].
Существует два типа внутренней речи – развернутая и редуцированная. Развернутая – это говорение про себя. Приглушенные движения произносительных органов здесь возможны, но они носят следовый, рефлекторный характер и совершаются по инерции, не имея особых функций. Появление во внутренней речи образных и звуковых представлений может их прерывать. Степень интенсивности этих движений неодинакова. Она варьируется в зависимости от легкости или трудности содержания внутренней речи. Но существует и другая, так называемая сокращенная форма внутренней речи. Вот некоторые ее характеристики.
С синтаксической стороны эта форма речи крайне отрывочна, фрагментарна и сокращена по сравнению с внутренней речью. Для нее характерно упрощение синтаксиса, минимум синтаксической расчлененности, высказывание мысли в сгущенном виде, значительно меньшее количество слов. Эта речь производит впечатление чрезвычайной фрагментарности и недоразвитости. Во внутренней речи этого типа содержатся не столько слова, сколько трудноуловимые намеки на них, выражаемые в каких-то элементах артикулирования. Слова здесь представляют конденсированное выражение смысловых групп. Говорят, что в данном случае даже нет слов в их грамматическом значении, а лишь некоторые элементы артикулирования, которые являются носителями общего смысла[197].
Возможен такой путь мышления, когда человек обращает внимание главным образом на связи между понятиями, достаточно не раскрывая их содержание.
