Шоколад ухмыльнулся, надел берет с напуском на лоб.
— Извини, шеф. С детства сладкое люблю...
Барон насупил брови:
— Кому что, а лысому расческа... Дома наешься! А сейчас надо все обмозговать, ничего не упустить. — Он обвел всех долгим взглядом. — Итак, насчет хазы. Операцию назначаю на пятое мая. Сбор в роще у Зеленой горы в 23.00. Каждый добирается туда своим ходом. О лопатах и кирках я позабочусь. Одежда — темного цвета, ночью меньше заметно. Кроме «нунчаку», надо взять «пушки» с глушителем. Возможна встреча с фараонами...
— А если... если не пофартит? Если фараоны заметут? — бухнул Клоп.
— Надо, чтоб не замели! В любом случае мы должны выйти сухими из воды. Для того и собрались сегодня, чтобы обсудить все возможные варианты. Нужно предвидеть все!
— Все предвидеть, Барон, нельзя, — произнес молчавший до этого Тур — мордастый, усатый детина в темно-синем джинсовом костюме и кроссовках фирмы «Адидас».
— Это почему же нельзя?
— В милиции тоже не дураки сидят.
— До сих пор все обходилось, все шито-крыто! Даже с профессором... Не говоря уже о наших гастролях в Запорожье и Харькове! Поменьше надо каркать и побольше мозгами ворочать!
— Вот и я говорю об этом!
— Пра-авда? — с иронией протянул Барон.
— Правду говорят только пьяные и дети, — буркнул Тур.
— Что же ты предлагаешь? — недобро прищурил левый глаз главарь. — Не идти на хазу?
— Предчувствие плохое. Вчера сон приснился: будто снова лежу на нарах...
— Ну и что же ты предлагаешь?
Тур передернул широкими и покатыми, как у борца, плечами.
— А что тут решать, Барон? Куда ты — туда и я. Одна дорожка, одна судьба.
— Зачем же тогда мозги компостируешь, сеешь панические настроения?
— Ничего я не сею. Просто хочу, чтобы братия прониклась ответственностью момента, чтобы был порядок на всех румбах.
Барон глухо крякнул, потер ладонью красное ухо. Повернувшись к Валету, спросил:
— Как там Сверчок?
— На уровне требований эпохи, шеф.
— В тресте «Бурвод» ты был?
— Был, шеф. Все сходится. Сверчок действительно там вкалывает. В отделе кадров его хвалят.
— Передашь ему следующее. К 23.15 пятого мая он должен перерезать телефонные провода, которые идут к времянке сторожей на Зеленой горе, и отключить электроэнергию. Как — это уже его дело! Короткое замыкание, обрыв проводов — сие меня не касается. Свет должен потухнуть, а телефоны — не работать...
— А что делать со сторожами? Их там четверо! Пришить? — выпятил нижнюю губу-сосиску Клоп.
Барон отрицательно замотал головой:
— На мокрое дело надо идти лишь в крайнем случае. Хватит того, что было в Запорожье и Харькове!.. Сторожей закроем. Ключ у меня уже есть...
— Лихо работаешь, Барон! И это предусмотрел!
— Учитесь, чижики...
— Ну а окна? Как с окнами времянки, Барон?
— А никак! Там три окна. И на всех — железные решетки.
— Мышеловка, стало быть... Фартово! — распустил улыбку по прыщеватому лицу Шоколад.
— После того, как возьмем клад, Сверчка надо немедленно убрать, — продолжал Барон. — Только тихо, без применения «пушки». Перо в бок — и аут... Сделает это... Шоколад.
— Слушаюсь, шеф! Зачем нам лишние свидетели, лишние лапы под золотишко? Да и не внушает мне этот Сверчок доверия...
— Правильно мыслишь, Шоколад! Приятно иметь дело с таким самураем... Верить никому нельзя! Я, например, даже самому себе не верю...
Барон наполнил пластмассовые рюмки коньяком.
— Ну, чижики, давайте хлобыснем еще раз за успех операции «Аурум»... Прозит!
— Жаль, хороший коньячок был, — сокрушенно поглядывая на пустую бутылку, произнес Тур. — Можно было бы еще по стопке.
— А что, можно, — расплылся в ухмылке Клоп. — У меня есть бутылка «Столичной».
— Отставить! — резко бросил Барон. — Надо держать форму. Алкоголь — яд... Собирай шамовку, Валет!
— И то правильно. Выпили — и точка! Керосинить будем после пятого мая!
Валет быстро собрал остатки еды, сложил все в большой полиэтиленовый мешок. Шоколад вытрусил одеяло.
— Готово, шеф.
— Пошли. И побыстрее! Пока можно группой, а к электричке выходить по одному, из разных точек...
Они двинулись к железнодорожной платформе, что была километрах в трех от лесной полянки. Шли по едва приметной в молодой сочной траве тропинке. Пахло хвоей и грибами, где-то стучал дятел. А высоко над головой, сквозь зеленое решето деревьев проступало такое же синее, как и утром, высокое майское небо...
— Мы, Барон, сделали здесь... в Киеве... два сомнительных шага...
— Поясни, Тур.
— Во-первых, зря связались с этим Михеевым, то бишь Сверчком. Я, как и Шоколад, не верю ему. Чем меньше людей в нашей капелле, тем больше шансов уцелеть.
— Это не совсем так, братец Тур. Вспомни Харьков. Оттуда мы ноги унесли лишь потому, что пустили легавых по следу Гвоздя. Он был местный и из всех нас встречался только с Клопом. Верно?
— Что было, то было, не спорю...
— Вот видишь! А в Запорожье?! Мильтоны сидели у нас на хвосте, пахло жареным. И опять выручил местный — Слон. Этот тоже, как и Гвоздь, отдал богу душу в перестрелке с уголовкой, но зато сейчас ты, я, Клоп... все мы гуляем на воле. Слон знал только Шоколада. Теперь скажи: плохая это стратегия или нет?
— Может, и неплохая. Но береженого, как говорится, и бог бережет.
— Сверчок нам нужен! Знает он о нас немного. К тому же, повторяю еще раз, мы его сразу же, как возьмем «гуся», пришьем — пусть легавые думают, что промышляют местные... киевские мазурики...
— Мыслишка дельная, но как-то оно на самом деле будет...
— Конечно, в какой-то степени мы рискуем. Но без риска — фарта нет. Сэ ля ви, — Барон сделал паузу, искоса поглядывал на Тура. — Ну, а какой еще сомнительный шаг мы совершили?
— У тебя на работе... шухера не было?
— А почему должен быть шухер, Тур?
— Ну, ты же убрал этого... Волощука... Менты, небось, провели уже все анализы, знают, от чего он подох...
— Ну и что? Надо еще однозначно определить: Волощук сам принял яд или его отравили? Пока они раскрутят все и докопаются до сути — нас уже в Киеве не будет.
— Дай бог, дай бог...
— Мы пока опережаем ментов дней на пять-шесть... Возьмем хазу — и тю-тю. Аревидерчи, Рома!
Тур покусал задумчиво ус.
— Так-то оно так, только лучше было бы, наверно, повременить с этой акцией... в отношении Волощука. Фараоны теперь настороже.
Барон поморщился, сердито ударил туфлей но кочке.
— Опять ты, Тур, со своими пессимистическими настроениями. Тошно уже от этого... Какой шершень тебя укусил? Весь день мутишь воду... Не мог я не убрать Волощука, понимаешь?! Еще пара дней — и он бы побежал в милицию!
— Почему?
— А потому, что не верил он мне, по глазам я видел! Не верил, что топоплан Зеленой горы нужен мне исключительно для макета!
— А долг?! Хрен ему с маком! Он же проиграл тебе в преферанс почти восемьсот целковых! Коль нет сармака — делай работу, расплачиваться все одно надо... Или, может, он думал, что ты ему подаришь эти деньги за красивые глаза?
На продолговатом, с правильными чертами лице Барона появилась усмешка.
— Ничего он не думал, Тур. Просто я, наверно, немного сплоховал с той дурацкой старинной монетой...
— Но ведь Волощук мигом тебе ее достал!
— Достать-то достал, а что из того? Пришлось возвращать, чтоб шухера не было, — вздохнул Барон. — Волощук заартачился, почувствовал, что тут дело нечисто. С этого все и началось...
— Ты хоть морду набил этому вонючему коллекционеру — Пантюшкину? — воинственно сжал кулаки Тур.
— Дурень ты! Зачем же лишний шум поднимать? Если не нравится человеку диргем, силой не всучишь. Не тот барельеф, говорит, не та отделка. Ему нужен царь Скалиандр, а это Ромес, VIII век... Явно не то!
— А если понравился бы?
— Тогда бы за коллекцию в двадцать монет он бы выложил на бочку, не моргнув глазом, двадцать кусков... Такой гешефт.
