К р ы м о в. Неизвестно, кто от кого…
Л а р и с а. Ничего, ничего, ничего вы не поняли!.. Я однажды нарочно спросила, вернулись бы вы к своей жене, и дело не в том, что вы не ответили, а в том, что она позовет вас обратно, да, да!
К р ы м о в. А вдруг не позовет?
Л а р и с а. А вы, мучаясь, поедете туда, и для вас это будет дорога не во вчерашний день, а в день завтрашний, потому что вы иначе не можете, потому что для вас любовь — это что-то гораздо большее, чем вы сами, а я, кажется, вообще только сейчас, впервые в жизни, начинаю понимать, что это такое… Спасибо, что проводили меня. (Уходит.)
К р ы м о в. До свидания, Лариса… Ивановна… (И не уходит. И не знает, уходить или нет, потому что не знает, надо ли отвечать на это неожиданное, глубоко тронувшее его признание. Но, постояв так с минуту у крыльца школы, все же уходит. Он идет, весь во власти неожиданных для него дум и чувств, и останавливается внезапно только оттого, что видит перед собой Галку с чемоданом, в красивой меховой шубке.)
Г а л к а. Крымов… Я так соскучилась без тебя…
К р ы м о в. Галка!..
Галка бросается к нему, повисает у него на шее.
Г а л к а. Ну что ты?.. У тебя же все глаза мокрые…
К р ы м о в. Дай-ка я на тебя посмотрю… Какая же ты стала у меня взрослая!.. Совсем большая… Постой, постой, а как же твоя школа, учеба?
Г а л к а. Крымов, все ты перепутал! У нас ведь весенние каникулы, просто я приехала немножко раньше, но зато у нас впереди целых две недели, представляешь?
К р ы м о в. Целых две недели? Это же замечательно, Галка! Я тебе все смогу показать, всю нашу стройку, и всю Бурановку, и лес вокруг, и ты увидишь такую красоту, такую красотищу, что тебе вовсе не захочется уезжать отсюда!..
Г а л к а. А ты меня не агитируй. Я бы и сама никуда не уехала отсюда. Просто я еще не могу так, понимаешь?.. А мои письма ты все получил?
К р ы м о в. Конечно. Что бы я делал без них?.. Только вот ведь какая штука. Мне оно тоже понравилось — это твое слово. Пушистое, как котенок…
Г а л к а. Чао?
К р ы м о в. Но мне кажется, что по-итальянски это значит — прощай, до свидания.
Г а л к а. Нет, нет! По-итальянски пускай, все равно, а по-нашему с тобой это — здравствуй. Слышишь? Здравствуй, Крымов…
И вот они уже идут вместе. Он, положив ей руку на плечо и уже что-то рассказывая, но мы этого не слышим, потому что звучит музыка. Мы просто видим, как они идут рядом, Крымов и Галка, счастливая и радостная, а навстречу и мимо них проходят уже знакомые нам и еще не знакомые Галке люди, и каждый по-своему встречает Крымова с Галкой, и Крымов по-своему приветствует каждого, успевая хоть немножко сказать Галке о каждом. Вот проходит Степанида, пробегает Зойка; Савчук катит коляску со своим Юркой; понуро бредет Хомутов — в сопровождении милиционера; размеренно вышагивает Башкин Григорий Матвеевич, так любящий ходьбу; взявшись под руку, проходят Агеев и Маша; появляется и Лариса, останавливается, приветливо машет Крымову и Галке рукой, и Крымов отвечает ей тем же…
З А Н А В Е С.
ДОЧЬ
Пьеса в двух действиях
Действующие лица
М а р и й к а.
Б о р и с, ее брат.
В е р а П л а т о н о в н а, их мать.
Л ю д в и г а Л е о п о л ь д о в н а.
О л е г.
В и к т о р Г о р е л о в.
В а р я, жена Бориса.
Н е з н а к о м к а.
М а с т е р.
П а р е н ь.
П о ж и л о й ч е л о в е к.
П о л к о в н и к.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
1
Комната в старинном провинциальном особняке.
Среди мебели, отличающейся стилевым разнобоем, выделяется рабочий стол, на котором стоит швейная машина и стопкой лежат треугольные кумачовые вымпела с золотой бахромой и золотым шитьем букв.
Посреди комнаты стоят, целуясь, М а р и й к а и В и к т о р, курсант военного училища.
М а р и й к а (слегка оттолкнув Виктора). Мы просто сумасшедшие с тобой…
В и к т о р. Наоборот.
М а р и й к а. Мама может увидеть.
В и к т о р. А я прикрою дверь.
М а р и й к а. Только тихонько.
Виктор прикрывает дверь, возвращается к Марийке. Снова поцелуй.
Тебе уже пора?
В и к т о р (пропел негромко).
Эшелон уходит ровно в восемь,
Не на фронт дорога, но и все ж —
Сотни верст отсчитывать колесам,
А пешком и за год не дойдешь…
М а р и й к а. Почему каникулы всегда такие короткие?
В и к т о р. Не каникулы, а отпуск.
М а р и й к а. И песенки у тебя все новые какие-то, незнакомые.
В и к т о р. Боевой армейский фольклор.
М а р и й к а (не сразу). А ты что загадал на этот год?
В и к т о р. Не имею такой привычки.
М а р и й к а. Почему? Надо всегда заглядывать вперед.
В и к т о р. Все равно жизнь по-своему скорректирует.
М а р и й к а. А я загадала.
В и к т о р. Насчет отца?
М а р и й к а. Это само собой.
В и к т о р. Но ведь из Брянска ответ был отрицательным?
М а р и й к а. Что из того? А может, он там проездом был. Или в командировке. Главное, что он жив! Боря видел его своими глазами! Я всегда говорила маме, что человек не может пропасть без вести, если он остался жив. Рано или поздно он найдется. И вот видишь…
В и к т о р. А Борис не мог обознаться? Мало ли у нас полковников? Ведь только из окна вагона видел…
М а р и й к а. Он же помнит его! Он насколько меня старше!.. Нет. Боря не мог ошибиться. Это я представляю отца только по рассказам. У нас даже карточки его не сохранилось. И вообще… он даже не знает, что у него есть я. Дочь… И почему Борис не остановил тогда поезд? Ведь мог — в каждом вагоне есть тормоз!
В и к т о р. Стоп-кран.
М а р и й к а. Пускай, штраф мы бы заплатили, разве в этом дело? Нужно было остановить поезд, и все. Ведь такая у нас огромная страна, такая огромная!
В и к т о р. Найдут.
Входит В е р а П л а т о н о в н а, мать Бориса и Марийки.
М а т ь. Дети, о чем вы думаете? Уже без четверти!
В и к т о р. Ваши спешат, Вера Платоновна. Еще пять минут в резерве.
М а т ь (Марийке). Пойдешь провожать Витю, захвати мою работу, занеси в мастерскую, к Анне Николаевне.
М а р и й к а. Только на обратном пути.
М а т ь. Я понимаю. (Виктору.) Письма-то будешь писать?
В и к т о р. А как же!
М а т ь. Ну, ступайте, ступайте. Счастливого тебе пути, успешной службы. (Потрепала Виктора за волосы, села за швейную машину.)
М а р и й к а (матери). А Варя так и не приходила домой?
М а т ь. Придет.
Застрекотала швейная машина.
М а р и й к а (Виктору, негромко). На этот год я другое загадала. Про тебя.
В и к т о р. А что про меня?
М а р и й к а. Ну — про нас. Про двоих… Пошли!
Марийка и Виктор ушли. Мать остановила машину, задумалась. За стеной бьют старинные часы. Входит Л ю д в и г а Л е о п о л ь д о в н а.
Л ю д в и г а Л е о п о л ь д о в н а. Каков наш корнет, а?
М а т ь. Курсант он.
Л ю д в и г а Л е о п о л ь д о в н а. Как щелкнул каблуками передо мной! Будь я на полвека моложе, он с легкостью вскружил бы мне голову, да, да, уверяю вас. Я всегда была неравнодушна к военным. И вообще никогда не была рассудительной, как гроссмейстер. Моя жизнь катилась каким-то веселым кувырком! Правда, я была, помнится, дьявольски обольстительной. Один штабс-капитан называл меня богиней и играл мне на скрипке. Впоследствии, в революцию, он оказался в высшей степени мерзавцем. Почему люди не хотят быть хорошими — все? Я страшно люблю хороших людей, Верочка!
