К р ы м о в. А я и привык, и мне здесь очень нравится, и в центр меня почему-то не тянет…
Б а ш к и н. Словом, возьмите эту вашу страничку. Я тут не одни штаны просидел, наставляя людей на путь истинный. И кроме того, у вас еще не было инфаркта? А у меня уже был… Будете уходить, захлопните дверь. (Уходит.)
Л а р и с а. Все-таки добрейшая он душа. Ворчит-ворчит, а кому-то помогает, кого-то выручает…
К р ы м о в. Да… А знаете, Лариса Ивановна, мне удалось выяснить, где был Агеев в тот самый вечер.
Л а р и с а. Где же?
К р ы м о в. Он ездил в город, был на вокзале и пытался хоть что-нибудь разузнать о Маше. Я разговаривал с кассиршей, которая хорошо его знает.
Л а р и с а. Так что же вы молчали?
К р ы м о в. У меня тут все написано. Просто он не дочитал до конца.
Л а р и с а (взяла листок, читает). «В тот вечер Агеев был на вокзале и старался узнать что-нибудь об отъезде Маши Пастуховой…» Глеб Николаевич, дайте мне этот листок, я догоню Башкина… Нет, вы просто… невозможный человек! Просто невозможный!
12
Пустынная улица. Горит лампочка фонаря на столбе.
Идет К р ы м о в. Из темноты появляется Х о м у т о в, за которым маячат еще какие-то тени.
Х о м у т о в. Не спеши, Крымов. Поговорить надо.
К р ы м о в. Мне с вами не о чем говорить. Вы пьяны. Уйдите с дороги.
Х о м у т о в. Я на твоей, ты на моей — не разойтись… Последний раз спрашиваю: был ты тогда в комнате или нет?
К р ы м о в. Был.
Х о м у т о в. Ну, пеняй на себя…
Раздался свист в два пальца. Звякнуло, рассыпалось в темноте стекло разбитого фонаря и погасшей лампочки. В тусклом полумраке заметались черные тени. Они то сближаются, то расходятся, они тяжело дышат, ухают, падают, поднимаются. У этих теней нет рук, ног, голов, это просто тени, сгустки темноты. Вдруг снова свист, выкрики, мечущийся луч карманного фонарика, голос: «Четверо на одного, сволочи!» Затихающий топот… И вот мы видим А г е е в а, который помогает подняться Крымову.
А г е е в. Это был Васька, гад, со своими дружками…
К р ы м о в. Вы ведь тоже вроде его дружок.
А г е е в. Ну и вид у вас, Глеб Николаевич… Приложите вот сюда снег.
К р ы м о в. Обойдется.
А г е е в. Приложите, помогает… Но вы одному тоже врезали — будь здоров! Я видел.
К р ы м о в. Довольно боевых эпизодов. Не ахти какая слава… А как вы здесь очутились? Я вас что-то не заметил среди них.
А г е е в. А меня там и не было! Я вон оттуда, с угла бежал. Сперва даже не разобрал, кто кого, потом уж понял… Не терплю, когда четверо на одного!.. Еле-еле к вам пробился. Вы другой раз знайте: надо спиной к спине вставать, чтоб сзади не подошли…
К р ы м о в. Спасибо за консультацию. На будущее.
А г е е в. А Ваське этого никогда не прощу!
К р ы м о в. Раньше надо было думать.
А г е е в. Не раздевал я никакого трактора!
К р ы м о в. Вот и ступайте к Башкину, все ему расскажите.
А г е е в. Про это?
К р ы м о в. Да нет, не про это!.. Про историю с трактором. Про Хомутова. Где были в ту ночь… Про себя ему расскажите. Потому что речь, в самом деле, не о вас лично, а обо всем коллективе, о всей бригаде. Поняли меня?.. Ступайте.
А г е е в. А от Маши — ничего нет?
К р ы м о в. Ничего.
А г е е в. Мне без нее знаете как!.. Я ж вправду люблю ее!
К р ы м о в (улыбнулся). Так тебе и надо.
13
Дом, в котором прежде жила Маша.
К окну подходит С т е п а н и д а, стучит в стекло.
С т е п а н и д а. Дома, что ль?
К р ы м о в (открыв окно). Степанида Петровна? Письмо принесли?
С т е п а н и д а. А ежели нет — прогонишь?
К р ы м о в. Почему?
С т е п а н и д а. Ваську-то моего под суд подвел.
К р ы м о в. Это не я его, а он себя.
С т е п а н и д а. Мне-то разве легче? С кем теперича душу отвести? Не с тобой же.
К р ы м о в. Да, я вам компании, пожалуй, не составлю.
С т е п а н и д а. То-то и оно… И Леня чтой-то на меня вызверился… А ежели я тебе и впрямь письмецо принесла?
К р ы м о в. Давайте. Давно жду. Галка моя что-то заленилась в последнее время.
С т е п а н и д а. По такому поводу и выпить бы не грех, Глеб Николаич.
К р ы м о в. Чайку могу предложить.
С т е п а н и д а. Нате уж. (Отдает ему письмо.)
К р ы м о в. Смотрите-ка — от Маши!
С т е п а н и д а. Вот радость-то! И чего же она там сообщает?
К р ы м о в (читает про себя письмо). Оказывается, устроилась она в вагон-ресторан буфетчицей. Ездит через всю страну туда-обратно.
С т е п а н и д а. Опять же по торговой части, стало быть. Это завсегда хорошо. А уж в буфете и того милей. Тут тебе и бутербродик, тут тебе и водочка…
К р ы м о в. Ах, Маша, Маша!.. Вы только послушайте, что пишет…
На просцениуме — М а ш а.
М а ш а. Так и катаюсь взад-вперед, вроде бы все ищу-ищу чего-то, а чего — и сама не знаю. Наверно, себя я когда-то потеряла, вот теперь и маюсь, хочу обратно найти…
С т е п а н и д а. Не уразумела я чтой-то, Глеб Николаич. Чего она там потеряла-то?
К р ы м о в. Себя, Степанида Петровна. Себя самое. А теперь ищет.
С т е п а н и д а. Да нешто так можно? Это как же так? Надо пойти Лене про такое дело рассказать!
К р ы м о в. Нет, нет, не надо. Она просит ничего ему не говорить. Вот, пожалуйста…
М а ш а. Только ничего не говори обо мне Лене Агееву. Я его не забыла все равно, и боль у меня по нем такая, что хоть криком кричи. Не такой он, Глебушка, как ты думаешь, что хочешь со мной делай… Придет время, образумлюсь, сама ему все напишу. А пока пускай ничего не знает обо мне. И письма этого ему не показывай. Забудет если — значит, твоя правда была. Не забудет — сам найдет. А пока боюсь — не дай бог, пожалеет, назад позовет — ведь никаких сил не хватит удержаться! Я совсем не стойкая к их жалости, вот, наверно, главная моя беда…
С т е п а н и д а (всхлипывая). Это что ж они с нами делают, ироды?
Маши на просцениуме уже нет.
К р ы м о в (пряча письмо). Ничего, ничего, Степанида Петровна. Все теперь будет хорошо…
Вбегает А г е е в.
А г е е в. Где письмо, Глеб Николаевич?
К р ы м о в. Какое письмо?
А г е е в. От Маши. Мне на почте сказали!
К р ы м о в. Уже сказали? (Шутливо) Ну, раз так, то распишитесь в получении. (Отдает ему письмо.)
Агеев тут же, не сходя с места, читает письмо, улыбаясь до ушей.
К р ы м о в. Ну что, порядок?
А г е е в (выдохнул). Порядок…
14
У школьного крыльца.
К р ы м о в и Л а р и с а.
Л а р и с а. Я взяла тогда у вас эту страничку, перечитала, все поняла. Мне действительно хотелось помочь вам чем только можно… Да, да, именно вам, а не какому-то Агееву. Таких, как он, сотни вокруг, а вы — один… Для меня по крайней мере… И я попыталась что-то сделать, смешная и жалкая, а все уже было сделано. До меня и без меня! Агеев явился к Башкину, все рассказал. Возбуждено следствие против Хомутова… Вам, конечно, все это известно, потому что это и есть ваше дело. Ваше!.. А для меня это было еще одной глупой попыткой понравиться вам — и ничего больше!
К р ы м о в. Вы преувеличиваете, Лариса Ивановна…
Л а р и с а. До встречи с вами я смотрела на себя со стороны и очень себе нравилась. Вы заставили… нет, ничего вы не заставили! В том-то и дело! Просто вы жили рядом, со своими заботами и делами, а я почему-то должна была все время защищаться от вас!..
