— О чём задумалась, крошка? — Максим погладил запястье её руки.

— Так, ни о чём, просто любуюсь мелькающим за окном пейзажем.

— Да, красиво! — согласился Максим, — но ты красивее, — он взял её ладонь, поднёс ближе к лицу, рассматривая тоненькие, почти просвечивающие, пальчики с голубыми прожилками вен.

Сосновый бор сменился берёзовой рощей, затем потянулись засеянные золотые поля. Через какое-то время маршрутка выскочила в город и помчалась по пропылённым, изнывающим от жары улицам.

— Притормозите здесь! — крикнул Максим шофёру.

Маршрутка недовольно фыркнула, жалобно взвизгнула тормозами и замерла.

— Заранее надо говорить! — сквозь сжатые зубы, зло бросил через плечо водитель.

Максим не слушал его:

— Марго, идём! — он первым выскочил из маршрутки, подал руку Рите, — приехали!

Максим закинул свои и её вещи на плечо, взял Риту за руку и повёл во двор. Открыл дверцу автомобиля:

— Прыгай!

Рита послушно проскользнула внутрь автомобиля. Максим забросил их вещички в багажник. Сел за руль:

— Поехали! Не забудь пристегнуться. За городом, в полузаброшенной деревушке, автомобиль остановился около покосившегося от времени, потемневшего от непогоды, забора. Максим вышел из автомобиля, открыл ворота, загнал машину в большой хозяйский двор. Закрыл ворота, подошёл к автомобилю.

— Выходи, Марго! Приехали! — он открыл дверцу авто.

Рита вышла, удивлённо рассматривая деревенский дом:

— Я только в кино видела деревенские дома или на картинках.

— Видишь как интересно! — Они поднялись на крыльцо. Максим открыл большой навесной замок, толкнул дверь, — проходи, крошка, я за вещами.

Она вошла в дом, пахнуло сыростью, прохладой. На полу лежал деревенский полосатый половик, у окна стоял круглый стол, покрытый льняной скатертью с плотно приставленными к нему стульями из светлого дерева. Справа у стены стоял старомодный диван напротив него горделиво возвышался старинный буфет. Чистенькие ситцевые занавески весёлой расцветки создавали уют и игривое настроение. Максим тихонько подкрался к ней сзади, обнял за талию и поцеловал в шею, за ушко:

— Как тебе здесь? — прошептал он, ища губами её губы.

— Необыкновенно, непривычно. Откуда у вас этот дом?

— Родители по дешёвке купили. Приезжаем сюда иногда - набегами. Здесь есть второй этаж, ты не заметила?

Она помотала головой:

— Нет.

— Пойдём, покажу.

Они прошли через дверь, ведущую в смежное помещение, оказавшееся крошечной кухонькой, часть её занимала небольшая чисто выбеленная белой извёсткой печка - очаг, тут же стоял небольшой кухонный столик, покрытый клеёнкой со сложным орнаментальным узором, окно зашторено занавесками в тон клеёнки. Рядом со столиком стояли четыре небольших табурета, на стене две полочки для кухонной утвари - вот и вся обстановка. За печкой, вела вверх крутая лестница. Максим осторожно взял за плечики Риту и подтолкнул к лестнице:

— Поднимайся, только держись за перила.

Они поднялись на второй этаж. Две маленьких комнатушки, расположились друг напротив друга. В одной поместилась широкая двуспальная кровать, рядом с ней тумбочка. Во второй комнате - диван с множеством подушек (в восточном стиле) рядом с диваном стол, накрытый цветастой скатертью из плюша, на столе шкатулка старинной работы.

— Как здесь всё интересно! Я будто попала в прошлый век.

— Так и есть, здесь жили старики, дети перевезли их к себе в город, а дом продали. Мы специально ничего не стали менять?

Рита кивнула:

— Ага! А это что за шкатулка? Старинная?

— Открой, увидишь!

Она нерешительно взяла шкатулку тоненькими полупрозрачными пальчиками, осторожно открыла - зазвучала нежная музыка. В шкатулке, выстланной алым бархатом, стоя на одной ножке, танцевала под музыку, малюсенькая балеринка. Белая полупрозрачная пачка вокруг талии, на голове корона с крохотными блестящими камушками.

— Какая прелесть! Это музыкальная шкатулка!

— Да! Старинная! Она была неисправна, я почистил, отремонтировал и теперь она в полном порядке.

— Да ты что! Отремонтировал! Вот это да! Какая она! — Рита замолчала, подбирая слова, чтобы выразить восхищение, — необыкновенная, нежная!

— Шкатулка немецкая, посмотри, на дне указан изготовитель.

Максим закрыл шкатулку, перевернул её вверх дном, и, правда, на дне, на немецком языке был указан производитель шкатулки.

— Как она прелестна! — Рита ещё раз осторожно открыла шкатулку, вслушиваясь в нежнейшую музыку.

— Твоя! Забирай!

— Как забирай! Она же, наверное, очень дорогая?

— Ну, и что! Я хочу подарить её тебе, в знак нашей любви! — он закрыл шкатулку, обнял Риту за плечи, — спустимся вниз, откроем шампанское, поедим, в холодильнике должно быть полно продуктов. И положи шкатулку в сумку, чтобы не забыть.

— О, Максим! Спасибо! Спасибо! — Рита, совсем как девчонка, запрыгала от восторга.

— Не спасибо, а горячий, страстный и сладкий поцелуй, — он развернул Риту к себе за плечи и поцеловал её, с прижатой к груди шкатулкой, — всё! — выдохнул он, — спускаемся вниз, а то я за себя не отвечаю - ты такая сладкая, Марго, крошка моя!

Они спустились вниз. Максим быстренько накрыл на стол: разогрел замороженные котлеты с овощами, порезал сыр, достал шоколадку.

— Самое главное забыл! — он хлопнул себя по лбу - шампанское! — Достал запотевшую бутылку, два старинных гранёных фужера, открыл шампанское, налил:

— За нас с тобой! За нашу первую ночь любви!

Она чуть пригубила шампанское, ковырнула вилкой в тарелке.

— Что с тобой, крошка? Ты нервничаешь? Почему ничего не ешь?

— Да! Нервничаю! — призналась она, — у меня же это в первый раз.

— Всё будет хорошо, не переживай! Я же тебе обещал - так и будет! Почему не пьёшь? Невкусно? — он подвинулся ближе, подлил в фужеры шампанское. Подал ей фужер, — пей, крошка, это поможет тебе расслабиться, но только один фужер, больше не надо.

Она послушно, малюсенькими глоточками, выпила шампанское.

— Теперь поешь! — он разговаривал с ней точно с маленькой девочкой, и отчего-то ей было это приятно.

Она помотала головой:

— Не могу!

— Ну, и ладно, потом поешь, когда аппетит появится, — он встал из-за стола, сел на старомодный диван, — иди ко мне, крошка, — он распахнул руки, призывая её.

Она, на несколько секунд, замешкалась, разгладила несуществующие складки на скатерти, встала и подошла к дивану, не решаясь сесть. Он взял её за руки и потянул к себе, усаживая рядом.

— Марго! Всё хорошо! Расслабься, крошка! — Максим осторожно поглаживал её плечико, — ещё капелька шампанского тебе не помешает.

Он поднялся, налил в фужеры шампанского, сел рядышком с Ритой, подал ей фужер. Тоненькие пальчики коснулись стеклянной ножки фужера, перебирая её, точно лаская. Он придвинулся к ней совсем близко, левой рукой обнял за талию, прикоснулся губами к виску:

— За нашу любовь! — он выразительно кивнул, — пей, Марго!

Они выпили до дна. Он прикоснулся губами к её губам, прошептал, еле сдерживаясь, чтобы не начать её раздевать прямо сейчас, — до чего же ты сладкая, Марго! Ты меня сводишь с ума! «Терпение! Терпение! — внушал он себе, — не торопись, не спеши! Больше нежности!»

Она закрыла глаза, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Подожди, Марго, — он поднялся с дивана, поставил фужеры на стол, вернулся к ней, неистово и нежно прижал её к себе так, что у неё закружилась голова, — Люблю тебя! Как же я люблю тебя! — шептал он, еле сдерживая огонь страсти. «Не спеши! — твердил он себе как заклинание, — не спугни! — уговаривал он себя».

Чуть дрогнули ресницы, она глубоко вздохнула:

— Я тоже люблю тебя! Если бы не любила, разве я бы пришла сюда! — шептала она, зарываясь лицом в его грудь.

— Так что же мы ждём, Марго? Поднимемся наверх, там будет удобнее!

— шептал он, осыпая её поцелуями, — пойдём?

Она кивнула, он легко подхватил её на руки:

— Какая ты… — он помолчал, прижимая её к груди, — какая ты хрупкая! Я ещё ни одну девчонку не любил, так как люблю тебя!