— Марго! Ты что? Холодно?

— Да, — она натянула одеяло до подбородка, думая, что, наверное, её знобит от нервов.

Он шагнул в её сторону, сел рядышком, прикоснулся губами к её лбу - лоб прохладный, температуры нет.

— Мерзлячка! — протянул он, — мерзлячка и соня! Согрею тебя, — он обнял её поверх одеяла и крепко прижал к себе.

— Где ты был? — прошептала она, уткнувшись ему в шею, — я так ждала, а тебя всё не было и не было.

— В шесть утра подняли и отправили в город за лекарствами, — он неловко чмокнул её куда-то в макушку, — только что приехал, не смог дождаться утра, решил, всего на одну секундочку, взглянуть на тебя.

— Правда? — она подняла лицо и посмотрела ему в глаза, как бы пытаясь понять, обманывает он её или нет.

— Конечно же, правда! — он ещё крепче прижал её к себе, прижался щекой к её щеке и замер, наслаждаясь моментом, потом нашёл её губы и поцеловал. Она неумело ответила. «О, боже! — мелькнуло у него в голове, — она даже целоваться ещё не умеет!»

— Я не умею целоваться, — шепнула она, как бы извиняясь. Ей отчаянно хотелось, чтобы эта ночь продолжалась до бесконечности долго. Кружилась голова от их смешавшегося дыхания. «Целуй меня! Ещё! Ещё!» — мысленно просила она его. Но! Она девушка серьёзного поведения, а не какая-нибудь рыжая ехидна, поэтому, она легонько отстранила его, — дай отдышаться!

— Не дам! — ответил он так страстно, — что она почти перестала себе принадлежать.

Он осторожно, будто она фарфоровая балеринка, стоящая на одной ножке, опустил её на кровать и лёг рядом, укрыв её и себя одеялом.

— Не надо, Максим! — взмолилась она, — не сейчас! Я не готова!

— Ну, что ты, крошка! Я не настаиваю! Пусть всё идёт своим чередом, я просто хочу полежать рядом с тобой обнявшись, почувствовать губами, как пульсирует голубая ниточка - венка на твоём виске. Ни о чём не беспокойся! Ни о чём! Всё будет только так, как ты захочешь и тогда, когда ты захочешь. Ей, вдруг, вспомнилась её шутка Максимилиану: «Нарву букет полевых цветов и поставлю на подоконник - это и будет тебе знак». Она еле сдержалась, чтобы не захихикать.

— Устал? — она провела пальчиком по его щеке, — колючий!

— Не успел побиться, — оправдываясь, ответил он.

— А мне нравится!

— Что нравится? Марго? — шептал он, исступлённо целуя её.

— Всё! — закрыв глаза, выдохнула она ему прямо в ухо, оглушив его, — всё, абсолютно, всё!

Он, вдруг, резко поднялся:

— Всё! Не могу больше! Я пошёл или я за себя не отвечаю!

— Иди! — вскинулась она к нему, и пошутила, не удержавшись, — ты в окно?

— Она ещё шутит! — он наклонился к ней, впился губами в её губы, как будто хотел навсегда запомнить их вкус, с трудом оторвался, перемахнул через окно, чуть задержался, — до завтра, слабость моя! До завтра, сладость моя! — он спрыгнул. Она метнулась к окну. Он оглянулся - её лицо бледным пятном выделялось на фоне чёрного окна. «Закрой окно на щеколду!» — помаячил он ей. Она послушно кивнула, закрыла окно. Он кивнул и пошёл к себе. «Но, почему? Почему? — стучало её сердце, — что почему, глупое? — спросила она его, — почему мне нельзя, а другим можно? — наконец, чётко сформулировала она вопрос. — Потому что мне можно только по любви! Но, ты же его любишь? — вела она мысленный диалог сама с собой, — да? Да! Люблю, ну, или он мне очень нравится, что, наверное, одно и то же. И что дальше? «Пусть всё идёт своим чередом», — вспомнила она его слова. Она рухнула в кровать - теперь, уже точно, не усну до утра, — уверилась она и в ту же секунду заснула.

Утром она проснулась с ощущением безграничного счастья: «Я люблю! — хотелось ей кричать всему миру, — Он меня любит! Я самая счастливая на всём белом свете!»

— Отряд, умываться, причесываться и строиться на завтрак! — гаркнула она, стараясь беречь горло.

А сама метнулась в свою каморку, надела самый нарядный сарафанчик, чтобы быть перед Максимом, уже с утра, в самом неотразимом виде. Ах, да! Чуть подкрасить реснички, мазануть губы блеском, красиво распустить каштановые волосы по плечам.

Она и её отряд пришли на завтрак. Он был уже там, взглянул на неё, в восхищении поднял вверх большой палец правой руки: «Красота неописуемая!» — прочитала она по его губам. Ему было безразлично - кто что подумает. Были только он и она - его крошка Марго, остальное не имело значения, не имело ни какого смысла.

— У тебя сегодня днём будет личное время? — подошёл он к ней.

— Не знаю! — нерешительно произнесла она, — мы с Юлькой договорились во время тихого часа загорать.

— Я к вам присоединюсь, хорошо?

— Не знаю, как к этому отнесётся Юлька.

— Я не доживу до вечера, если не увижусь с тобой, — сказал он так искренне, что она поверила ему. Поверила и всё!

— Ладно, приходи на поляну, — она махнула рукой, показывая, куда ему надо прийти.

Он кивнул:

— Буду! А вечером пойдём на обрыв?

— Да!

«Ты меня любишь?» — безмолвно подняла она на него взгляд. «Люблю! — также взглядом ответил он ей, — или ты всё ещё сомневаешься?» «А как же рыжая ехидна? Она больше не интересует тебя?» «О ком ты? Ах, об этой! Нет, не интересует и никогда не интересовала! Просто, тогда я не знал, нужен я тебе или нет! Сейчас, когда я знаю, что нужен тебе - всё по-другому!» «Но, я не готова…» «Да, знаю я! Знаю! — он досадливо поморщился, — можешь не напоминать. Я не тороплю, и ты это прекрасно знаешь! Да? Знаешь?» «Да!» — всё также безмолвно ответила она.

Максим ещё издали увидел красный огонёк сигареты, кто-то курил сидя на крыльце корпуса. Сигарета, щелчком, отлетела в сторону. Долговязая фигура поднялась с крыльца:

— О! Макс! Откудова ты? — Максимилиан резким движением руки скинул капюшон, сунул руки в карманы и спустился с крыльца навстречу Максиму.

— Откуда! А не «откудова»! Учишь тебя грамотной речи, учишь - результат ноль! В город за медикаментами сгоняли меня сегодня с самого утра! Недавно вернулся. Умотался ужасно! Еле живой! Спать хочу! Умираю! — Максим поднялся на крыльцо, толкнул дверь, подошёл к своей кровати и, не раздеваясь, повалился на неё спиной.

Через несколько мгновений, вслед за ним, в дверном проёме появился Максимилиан. Он, не вынимая рук из карманов, небрежно привалился плечом к дверному косяку:

— Чё? У неё был?

— Макс! Не приставай! Говорю - устал, жутко спать хочу! — он поднялся с кровати, разделся и залез под одеяло. — Блаженство! — он вытянулся во весь рост, — потом повернулся в сторону Максимилиана, приподнялся на локте, как бы раздумывая отвечать ему или нет. — Да, — нехотя произнёс он, — ненадолго зашёл к Марго, поговорили, то-сё.

— Чё значит то-сё?

— То и значит, Максимилиан! Что это не твоего ума дело! Хоть ты мне и друг, но твоё дело - сторона! Это касается только нас двоих - меня и Марго. Я нравлюсь ей! Можешь не сомневаться!

— Ладно, врать-то!

— А, — махнул рукой Максим, и отвернулся к стенке, — с тобой разговаривать бесполезно! Слышишь только самого себя!

— Чё, так прям и сказала: «Люблю, — грит, — не могу!» — ехидно произнёс Максимилиан в сторону Максима, но тот уже не слышал - крепко спал, положив кулак под левую щёку.

«Чё лезет к Марго! Баб ему мало! Нет надо, обязательно, к той пристраиваться, что мне понравилась! Только, вроде, в мою сторону начала интерес мало-помалу проявлять, так нет же, лезет, куда его не зовут. Урод!» — выругался вслух Максимилиан.

— Кто урод? — донёсся сонный голос с кровати, стоявшей у той же стены, где кровать Максимилиана.

— Никто! — раздражённо буркнул Максимилиан, — спи, давай, не твоё дело!

На следующий день Ритка еле дожила до тихого часа. Часы, минуты тянулись бесконечно, и ей казалось, что долгожданная послеобеденная сиеста уже не наступит никогда. Приказала ребятам не шуметь, не высовываться из корпуса, переговариваться только вполголоса и уж, точно, не «ржать!» Метнулась в комнатёнку, надела купальник, сунула полотенце в сумку. Тихонько выскользнула из комнатушки, бесшумно прикрыла дверь, осторожно, чтобы не заскрежетал, повернула ключ в замке на два оборота - авось, ребята не услышат и будут думать, что она здесь в корпусе, через тонюсенькую перегородку от них. На цыпочках спустилась с крыльца и прямиком на поляну. На поляне никого не было, если не считать розовые и белые головки клевера, приветливо покачивающиеся ей навстречу, от лёгкого тёплого летнего ветерка. Она бросила полотенце на примятую, ещё со вчерашнего дня, траву и легла, подставив жарким солнечным лучам юное тело, едва тронутое золотистым загаром. Солнце яростно слепило, она, сделав правую руку козырьком, прикрыла глаза, стараясь не озираться по сторонам, отыскивая взглядом Максима. «Я не доживу до вечера, если не увижусь с тобой», — явственно звучал в её голове голос Максима. «Ну, и где же он? — она ждала его и в тоже время, боялась встречи с ним. Вдруг, всё то, что произошло между ними этой ночью - фальшь или бред её воспалённого воображения? Может быть, ей всё это просто почудилось? Привиделось во сне? «Совсем уже? — одёрнула она себя, — так и свихнуться недолго!»