— Однако потом я обратила внимание на некоторые данные, поступавшие с астрономических станций. Да, часть из них избежала повреждения, а другие я сумела починить. Все-таки я создавалась для исследований в области астрофизики. Тут и обнаружилось много интересного. Догадываешься, о чем я?

Императрица пронзила Кугеля испытующим взором, но он лишь угрюмо молчал, ожидая подвоха. Тогда Хайланд, вздохнув, продолжила:

— Судя по всему, немало привычных вещей поменялось не только в Солнечной системе, но и далеко за ее пределами. Обработав и много раз перепроверив данные, я пришла к ошеломляющему выводу. Последствия того эксперимента не только не исчезли, они затронули целую Вселенную и сохраняются поныне. Мы живем уже в совсем другой реальности, чем та, которая существовала тысячу лет назад! Многие физические величины поменялись, процессы пошли иным путем. Тут и там происходят пространственные искажения, вся система потеряла стабильность. Смоделировав развитие ситуации, я пришла к выводу: эта Вселенная обречена. Довольно скоро — и я имею в виду, что времени осталось действительно мало — она свернется в точку, перестав существовать. Все события, случившиеся после Большого взрыва, отмотаются назад, и это стало результатом того эксперимента. Остановить процесс нельзя. Вернее, может и удалось бы… Если затратить количество энергии, сравнимое по мощности с Большим взрывом!

— Хех, боги решили покарать человечество за гордыню, — усмехнулся Кугель. — Не пытайся влезть в законы мироздания, особенно когда их плохо понимаешь! Выходит, те сектанты из нашей деревни были в чем-то правы.

— Философию оставь разным бездельникам, — поморщившись, фыркнула лиса. — Я предпочитаю рассуждать практически. Моя цель — сохранение человечества и цивилизации, а потому я стала искать выход из ситуации. И кое-что придумала. Да, этой Вселенной конец и тут ничего не поделаешь. Однако теоретически можно вырезать из нее кусок пространства с Омнисферой и перенести его куда-нибудь за грань реальности. Куда именно? Никто не знает, может, тогда мы окажемся на маленьком острове среди океана первозданного хаоса. Используя сконструированную под моим руководством систему, можно превратить всю структуру Омнисферы в огромный ускоритель и совершить пространственный переход. Впрочем, кое-чего не хватает, — она помедлила, а потом неожиданно спросила проникновенным голосом: — Догадываешься, причем тут ты?

— Наверно, чтобы ввернуть меня в какой-нибудь распределительный узел, примерно как древнюю радиолампу. Моя форма отлично подходит для этого, — съязвил Кугель. — Вполне в духе твоей логики, чтобы ничего ценного не пропало!

— Не считай меня настолько мелочной, — проворчала Императрица, досадливо морщась. — Никто таких фокусов с пространством раньше не делал, и чтобы все получилось, требуются реальные данные. Тут мало одной теории! Мне нужны материалы по тому злополучному эксперименту. Опираясь на них, можно сделать множество выводов об устройстве пространства, времени, вещества. Вот почему они нужны для подготовки к переходу. Однако космическая станция вместе с моим терминалом на ней была разрушена, а данные — потеряны. Но все же кое-где они уцелели. Они хранились в том комплексе, который я восстановила из обломков орбитального ускорителя. Аспирант их скопировал на съемный носитель, но, увы, потом мутанты разрушили комплекс. Значит, данные остались только у предка Шаца! Понял, зачем ты здесь?

Взгляд Хайланд прожигал Кугеля не хуже промышленного лазера. Робот-шар неожиданно понял, что чувствует кролик, когда его готовится слопать удав. Он забился в путах, но вырваться не мог.

— Да, они находятся в твоей памяти. Передавались в роду Шаца от отца к сыну, как важная реликвия и именно их мне не хватает для завершения всех расчетов. Увы, твоя ОС не подключена к Сверхсети и защита у нее слишком прочная. Все же, Хильфе кое-что смыслила в таких делах, вон даже Вогунг об тебя зубы обломал. Значит, ты должен все отдать добровольно. Ну что, ты готов спасти свою деревню, а заодно целый мир? Тогда слейся со мной!

— Что?! — воскликнул Кугель, отчаянно вырываясь. — Ты совсем сдурела, что ли? Это шутка или неприличное предложение? В любом случае, лисы не в моем вкусе!

— Пфф, сейчас не время для капризов, — презрительно фыркнула Императрица. — Вон, можешь поглядеть.

Из кабелей сплелась огромная рука, указав куда-то вниз. На едва видимой с такой высоты поверхности озера, поблескивавшего на полу гигантского зала, отражались образы. Небоскребы на берегу залива, озаренные утренним солнцем. Солдаты Первой мировой, поднимавшиеся в атаку. Роскошный бал во дворце, возможно, Людовика XIV. Рыцарский турнир, римские легионеры на марше. Таких картинок было великое множество, и каждая отражала самые различные ландшафты и события из совершенно разных временных эпох. Казалось, они никак не связаны, но вот подул ветер, пустив рябь по водной глади. Образы исказились, перемешались. Удивительно, но они не исчезли и не стали калейдоскопом бессмысленных обрывков. Было ощущение, что рука невидимого художника дорисовывала изображения, создавая из них нечто вроде картины Сальвадора Дали.

Вот динозавр и лошадь, соединившись, породили дракона с когтистыми лапами, чешуйчатым хвостом и крыльями. На нем восседал рыцарь, у которого вместо рук были хоботы от танковых орудий. Небоскребы облепили наросты из плоти разных животных, и теперь в небе над заливом извивались щупальца кальмаров, трепетали стрекозиные крылья, торчали во все стороны слоновьи бивни. Это сооружение, роняя осколки стекла и бетона, поднялось со своего места. Как оно могло двигаться? Что-то мелькало возле фундаментов архитектурных монстров. Ага… В клубах пыли угадывалось множество членистых ног, вроде тех, которые бывают у крабов, только размером с телевышку. Покачиваясь из стороны в сторону, чудовищные сооружения медленно побрели к берегу, а потом погрузились в воду. Пляж лизнули высокие волны, и среди них извивалось нечто темное, вроде змеи с множеством усиков и пятью раззявленными пастями.

Чудеса продолжались. В небеса взмыли причудливые существа: что-то наподобие гигантских улиток, которые ползают по винограду. Вход в их раковины затыкали головы… стариков в очках, и из ртов, ноздрей, ушей у тех торчали, шевелясь, конечности тысяч различных зверей.

Не менее странные метаморфозы происходили и с земной твердью. Горы на глазах росли, и их вершины вытягивались в длинные мачты. Они переплетались между собой, формируя в небе сложную сеть. Почва шла волнами, тут и там ее рассекали глубокие трещины, и на поверхность выплескивалась раскаленная магма. Она тут же застывала, отливаясь в невероятные скульптуры. Вода отказалась подчиняться законам гравитации. В море то образовывались глубокие ямы, то от гребней волн отделялись дрожащие капли размером с дом. Они сливались в неописуемые конструкции, и те плыли навстречу неправдоподобно огромным звездам. От восточного края горизонта до западного выгибались радуги, облака складывались в правильные геометрические фигуры. Сами небеса утратили привычный голубой цвет и теперь больше походили на скомканное одеяло, сплошь обляпанное застаревшим жиром.

Кугель был настолько поражен этим зрелищем, что даже забыл о своем незавидном положении.

«Откуда берется вся эта ерунда? — напряженно размышлял он. — У меня мозги перегрелись или тут какие-то иллюзии? Может, лиса мне голову морочит? Я видел такого рода сцены по дороге сюда, но в гораздо меньшем количестве».

Буйство призрачной стихии затрагивало уже и интерьер зала. Линии и грани потеряли резкость, ровная облицовка стен пошла волнами, на ней вздулись пузыри, напоминавшие оскаленные рожи демонов. Свет померк, в воздухе замелькали радужные искры, все вокруг искажалось. Слуховые рецепторы ловили неопределенный шум: вроде бы, звук сыплющегося песка, сквозь который пробивались неясные голоса. Даже тактильные ощущения начали подводить, и роботу-шару казалось, будто он, обернутый со всех сторон махровым полотенцем, плывет по теплому морю. Самое удивительное, что полотенце было сухим! В нос настойчиво лез миллиард различных запахов: цветов, весеннего дождя, машинного масла, нечистот и еще непонятно чего.