А что с этим шариком? Он просто лежал под колесами согнутого кольцом вагона. В стороне торчал, будучи поставленным на попа, железнодорожный мост, а с другой высилась звездообразная конструкция, собранная из вагонов-цистерн. Неведомый скульптор не поленился прошить эту красоту для прочности не суровыми нитками, а самыми настоящими рельсами.

«Неужели…» — пронеслось в голове у Ричарда, пока он вертел в руках шарик с мини-вокзалом.

Воображение нарисовало обычное утро, когда люди спешат на работу, плотно набиваясь в электрички. Все идет своим чередом, пока в небе вдруг не зажигается полярное сияние, пространство начинает идти волнами, а потом… Чудовищная сила сжимает здания, машины и людей, сдавливает вместе атомы, загоняя это все в маленький кусок стекла.

То-то Лайонхарту показалось, что безделушка очень тяжела, прямо как гиря фунтов в девяносто! Хотя… реальный вокзал со всем барахлом весит неизмеримо больше. Выходит, эта сила выкинула значительную часть материи, оставив только каждый атом из сотни, а то и тысячи, но так, чтобы внешние очертания объектов не изменились? Аспирант представил, как из него методично, крошка за крошкой, выдирают куски, и его желудок сжался, а к горлу подкатил ком. Ричард едва успел зажать рот ладонью: не хватало еще потерять скудный завтрак! Он предпочел закинуть шарик куда подальше, а сам поспешил за профессором.

Несколькими часами спустя Лайонхарт, обливаясь потом, взобрался по последнему из цепочки изрезанных трещинами валунов. Вместе они создавали подобие лестницы, построенной титанами для себе подобных. Аспирант без сил рухнул на край известкового обрыва, удивительно гладкий и блестящий, точно кафельная плитка в ванной. Дул пронизывающий ветер, и кругом расстилалось полотно молочно-белого тумана. В сыром, промозглом воздухе дышать было тяжело, и, хуже того, Дика тут же начала колотить крупная дрожь.

«Не простыть бы, — с беспокойством подумал он, — Как теперь лечиться, если свалишься?»

Однако он не сдвинулся с места, ведь казалось, будто тело весило целую тонну, а лишь поплотнее запахнул борта изношенной куртки. Хорошо еще, что удалось найти ее в одном из домов, ведь штатный комбинезон давно обратился в лохмотья. Рядом послышался хруст мелкого щебня. Повернув голову, Ричард увидел Химмелькнакера. Тот, голый по пояс, скалой возвышался над измученным аспирантом. Ветер обдувал мускулистый торс профессора, а тому было нипочем. Он стоял подбоченясь, глядя с обрыва туда, где ниже слоя облачности голубела неясная даль.

— Помните, как мы обсуждали, что эта чертова гора растет? — начал он задумчиво. — С берега залива, она казалась высотой тысячи три футов. Мы бы забрались на нее от силы за пару дней. И что же? Мучаемся неделю, и только подошли к вершине. Пока мы лезем, она делается все выше! Я все не мог поверить в это, но гляньте туда, — он провел пальцем вдоль горизонта.

Там возвышалось еще несколько пиков, высоких и узких, больше похожих на фонарные столбы. И это были не единственные возвышенности. Несколько ближе громоздились другие горы и холмы. Странно, Ричард точно помнил, что их забросило на небольшой, всего миль пять длиной островок, формой напоминавший полумесяц. Неподалеку располагались еще острова, совсем маленькие, а дальше расстилался лишь безбрежный океан. Единственная гора располагалась в центре острова, да и то это был скорее холм меньше тысячи футов высотой. Откуда взялись эти вершины, пронзающие облака? И куда исчез океан: внизу виднелись лишь разбросанные тут и там озерца.

Раздумывая над этим, Лайонхарт пригляделся к горным пикам и ахнул. А ведь эти структуры лишь на первый взгляд напоминали горы! В действительности они не отличались от той, на которую они карабкались на пару с Химмелькнакером. Абсурдные нагромождения камней, деревьев и рукотворных сооружений. Ричард сел, яростно протер глаза кулаками, но видение не исчезло, хотя и расплывалось немного в облачной пелене. Ветер наполнил горло холодом: нижняя челюсть аспиранта безвольно отвисла.

— Дно океана поднимается на наших глазах и неизвестно что стаскивает сюда весь этот мусор, — Курт ответил на невысказанный вопрос и нахмурился. — Похоже, такое дерьмо происходит по всему миру. Я видел надписи в разных местах. Они на английском, русском, немецком, китайском, еще на куче языков. Интересно, кто или что творит такую гадость?

Неожиданный порыв ветра вспорол покрывало тумана. Заходящее солнце озарило ровное как стол плато, действительно вымощенное чем-то вроде блестящего кафеля. В некоторых местах были разбросаны камни, кое-где белел снег, но все это пара мужчин заметила лишь потом. Сразу их внимание приковало другое. Почти точно в центре плато возвышалась большая, с тысячу футов в диаметре, груда валунов. А вокруг нее, словно металлическая змея, кольцами свилось непонятное сооружение. Оно походило на домик гигантской улитки Широкая, так что по ней свободно мог проехать поезд, труба, собранная из полированных пластин, спиралью поднималась к цилиндрической башне. У той имелось множество пристроек, от которых в стороны расходились изогнутые балки. Они походили на руки, воздетые для молитвы, и на каждую из них, словно браслет, был надет мерцающий нимб. Высоко вверх, чуть ли не до купола небес, возносились шпили антенн, и от них крыльями бабочки расходились сполохи полярного сияния. Во все стороны от сооружения, точно ножки насекомого, расходились трубопроводы и пучки кабелей, исчезая в трещинах скал.

Лайонхарт за последнее время успел навидаться всякого, но тут он был настолько поражен, что не мог оторвать взгляда от загадочной конструкции.

— Невероятно! Кто построил эту штуку? Еще и здесь, в глуши, на горе?

Поднявшись на ноги, он двинулся к зданию и совсем забыл глядеть под ноги. А зря! Ступня зацепилась за кусок арматуры, торчавший из щели между «кафельными плитами», и аспирант, охнув, упал прямо на один из кабелей.

— Осторожнее, растяпа! — Химмелькнакер, будто котенка, ухватил его за шкирку, не дав коснуться проводов. — Лучше не касаться этой штуки.

Курт указал на кабель. В одном месте, как раз там, куда должен был ткнуться носом Лайонхарт, на обшивке протянулась длинная трещина. Сквозь нее виднелись металлические жилы. Некоторые из них были перерублены и торчали острыми концами в сторону, между ними то и дело проскакивали искры. Но если бы только в этом было дело…

Удивленно заморгав, Ричард пронаблюдал, как на одном из обрывков провода начал вздуваться черный шар. Он быстро рос, и когда достиг размеров теннисного мяча, оторвался. Плавно покачиваясь, мячик поплыл по воздуху, издавая легкое гудение. Ветер подул сильнее, и эта штука улетела куда-то за край обрыва. Но в трещине уже возникла еще одна. Она плавно опустился на кафель, и… в том образовалась лужица! Неужели шар расплавил камень? И это было только начало. На поверхности лужицы возник бугорок, он начал быстро расти, выпустил ветки, с сухим похрустыванием формируя подобие деревца.

Лайонхарт нервно сглотнул, а Химмелькнакер, все еще не выпуская его, пошарил в карманах брюк. Профессор выудил оттуда металлическую пластинку, а потом осторожно опустил ту на еще один шар, как раз набухший в трещине. Пластинка кувыркнулась, а потом приклеилась к черной, похожей на бархат поверхность этой штуки. Через секунду пластинка вдруг сложилась пополам, а потом еще раз, наискосок, потом снова… Что-то вроде фигурки оригами, тускло мерцавшей красным, со звоном упало на камни.

— Хотите, чтобы и вас так сложило? — ехидно осведомился Курт.

— Что это? — потрясенно выдавил Лайонхарт, барахтаясь в лапище профессора. — Шаровая молния? Но почему черная?

— Кто бы знал… Но теперь я не сомневаюсь в одном. Этот сарай как-то связан с той ерундой, которая творится вокруг! А значит, нам стоит заглянуть туда на огонек!

Опустив, наконец, аспиранта на землю, Курт зашагал к «улитке». Однако как попасть внутрь? Нигде ни лестницы, ни двери. Профессор, внимательно осматривая каждый дюйм конструкции, пошел вдоль нее. Вскоре обнаружилось нечто вроде пандуса, ведущего к широким воротам. Одна из створок была приоткрыта. Химмелькнакер хотел было подняться, но тут нагнавший его Лайонхарт изумленно воскликнул: