И в таких условиях она, видите ли, не могла придумать ничего лучше, чем наносить визит бывшему любовнику!

Михар гневался и досадовал. Он полагал Магрэнь умной женщиной, и столь демонстративное нарушение приличий виделось ему и вызовом, и прямым бунтом, и оскорблением.

Его раздражение только усилилось многократно, когда в его гостиную она вошла какой-то растрёпанной и взвинченной, да ещё и не снимая накидки — словно предполагала, что забегает лишь на минутку и сейчас пойдёт дальше по своим делам.

Не способный на выговаривание светских любезностей, он просто смерил её выразительным гневным взглядом.

Она закатила глаза.

— Не успела переодеться! — независимым тоном объяснила она свой вид, скинула накидку на софу и подошла к зеркалу, где принялась деловито и умело поправлять причёску.

Взгляд Михара невольно прикипел к платью — оно шло Магрэнь необыкновенно. Открытые белые руки изящно порхали в чёрных густых волосах, которые красивыми локонами спускались на сверкающую алым шёлком спину. Платье тонко подчёркивало стройную талию, ниже расходясь не слишком пышными, на красиво накладывающимися друг на друга юбками, напоминающими чем-то лепестки цветка.

Наконец, Магрэнь посчитала свой внешний вид приемлемым — ей по-прежнему, правда, царапала взгляд какая-то болезненность, но она решила не испытывать терпение Михара, — и она плавным шагом проплыла к софе, аккуратно присела, приняв позу, полную достоинства, и устремила на собеседника взгляд внимательный и спокойный.

Если бы речь шла о любовнице, Михар на этом месте посчитал бы, что та так хороша, что можно бы и свести претензии к минимуму, потратив время на более интересные занятия — платье, как это бывало почти со всеми нарядами в её гардеробе, вполне справлялось с задачей дразнить мужское воображение.

Но Магрэнь не была любовницей; и претензии его к ней, напротив, ещё разрослись.

— Куда же это вы ходили с утра в вечернем наряде? — тоном, в котором за светской любезностью слышалось железо, спросил он.

Магрэнь мило улыбнулась, опёрлась подбородком на указательный палец, приподняла брови и в притворном удивлении воскликнула:

— Как? Разве вам ещё не донесли?

Её игра усилила его раздражение; смерив её мрачным взглядом, он ответил:

— Так в том-то и дело, что, по моим сведениям, всё утро вы находились дома и никого не принимали.

Магрэнь изящно всплеснула рукой — мол, видите, какая незадача! — и не стала никак это комментировать. Его взгляд сделался совсем уж жёстким; она показательно вздохнула. Он лицом отобразил, что его терпению приходит конец. Она встала и развела руками, демонстрируя свою алую фигурку во всей красе, потом капризно заявила:

— Вот так стараешься, наряжаешься, чтобы произвести впечатление на жениха, и что получаешь в ответ? Сплошные претензии! — вздёрнула она нос.

— Магрэнь!.. — тоном, который говорил, что терпение его и впрямь уже закончилось, остановил её игру он.

Она, ярко отыграв досаду, села обратно, демонстративно потёрла лоб — мол, у меня от ваших претензий уже мигрень началась! — и устало проговорила:

— Да, вчера меня навестили мои друзья. Да, между нами произошло непонимание, из-за которого мы расстались в ссоре. Меня это огорчило, и я поехала поговорить с ними, чтобы примириться. Да, мне не стоило этого делать, да, я поддалась эмоциям и сглупила, да, вы вправе делать мне упрёки, но, всё же, Арни, вы будете очень милы, если сократите эти упрёки до минимума. Я не нуждаюсь в ваших выговорах, чтобы осознать, что сглупила, — досадливо морщась, завершила она.

Он смерил её взглядом, значение которого она не смогла распознать, и холодно отметил:

— Магрэнь, вы не ребёнок, чтобы я делал вам выговоры.

На самом деле, изначально именно выговор он и планировал сделать. Однако несколько нервный вид Магрэнь и её отдающее истерикой переигрывание подсказали ему, что она, и впрямь, находится в растрёпанных чувствах, и та самая ссора с друзьями, очевидно, изрядно выбила её из колеи.

Михару было бы выгодно, чтобы Магрэнь рассорилась с Дереком и Райтэном, поэтому он принял эту новость весьма благосклонно.

— Итак! — выразил свою благосклонность он, с довольным видом усаживаясь в кресло. — Значит, из-за меня вы поссорились с вашими друзьями, дорогая невеста?

Она смерила его любезную физиономию злым взглядом, про себя прикидывая, готова ли она променять выгоды брака с ним на возможность разодрать ему лицо ногтями. Пришла к выводу, что пока он бесит её не настолько сильно, но, если она решит порвать с ним, напоследок непременно нужно будет позволить себе это маленькое удовольствие.

Её кровожадный взгляд оказался вполне говорящим.

Он поднял руки в примиряющем жесте, соглашаясь с тем, что его язвительность была теперь неуместна.

— Уверен, — неожиданно мягко отметил он, — и господин Тогнар, и тем более господин Анодар вас вполне поймут. Мы с ними не враги, в конце-то концов.

Магрэнь изящным жестом поправила волосы, задумавшись об этой разнице восприятий. Они-то его считали, безусловно, врагом; а для него они были фигурами слишком незначительными, чтобы причислять к врагам.

— Вы меня сейчас утешаете, Арни? — вдруг сообразила она, вглядываясь в него с тревожным прищуром — ей не верилось, что он искренне может пытаться поддержать её.

Он выразительно поднял брови:

— Из-за брака со мной моя невеста поссорилась со своими друзьями. Вы полагаете, мне должно сохранять равнодушие в такой ситуации?

Откинувшись на спинку софы, Магрэнь очаровательным жестом положила руку на подлокотник, чуть склонила голову набок и сладким голосом уточнила:

— Разве такая ссора не была бы вам на руку, Арни?

Закинув нога на ногу, он почти скопировал её жест на собственном подлокотнике и непринуждённо принялся размышлять:

— С одной стороны, вы правы, Магрэнь. Если исходить из моих интересов — да, эта ссора была бы мне выгодна. Проблема в том, — с лёгкой насмешкой отметил он, — что брак предполагает необходимость учитывать интересы обеих сторон. Боюсь, — добавил он сокрушенно, — если мне вздумается методически и последовательно пренебрегать вашими интересами, мне придётся пожалеть об этом весьма скоро.

Она посмотрела на него взглядом, в котором ощутимо читалось: «Надо же, вы и впрямь умны!» — после чего мысленно прибавила ему очков своей симпатии.

Потом вспомнила, что его слова могут быть банальной манипуляцией, и очки эти отняла.

Потом подумала, что, хотя высказанное им мнение, со всей определённостью, является именно манипуляцией, оно при этом не перестаёт быть правдой, и вернула очки обратно.

Из размышлений её вывел его задумчивый голос:

— Сюда, определённо, требуются более богатые серьги, ведь так?

Осознав, что всё это время он пристально её разглядывал, она почувствовала некоторую неловкость; отстранённым тоном она описала те серьги, которые надевала первоначально.

Повернув голову направо и налево, чтобы посмотреть на неё сперва одним, потом другим глазом, он сделал уверенный вывод:

— И алая помада, да? — после чего обличил её: — Вы шли сюда воевать, Магрэнь!

Она чуть нахмурилась; недовольство её ещё усилилось от того, что она почувствовала, что покраснела. Под его пристальным хмурым взглядом ей было весьма некомфортно.

Постучав пальцами по подлокотнику, он пробормотал:

— И воевать, очевидно, за него. — Поднял на неё острый взгляд и спокойно сказал: — Давайте обозначим мою позицию чётко, Магрэнь. Ваши отношения с кем бы то ни было, включая господина Анодара, — это ваше личное дело, которое меня не касается, — сухо отметил он. — Однако и моя репутация, и моя личная честь для меня важны. Если в результате ваших действий пострадает первая — это незамедлительно приведёт нас к разводу, вы ведь понимаете? — уточнил он, и она кивнула. — Если же вам придёт в голову идиотская мысль мне изменить, то, заверяю вас, я просто его убью, — скучающим тоном заключил он и вдруг ошарашил её финалом: — Поэтому, если вы полагаете, что не сумеете справиться со своей сердечной склонностью к господину Анодару, то нам лучше завершить всё здесь и сейчас. — Он достал из кармана сигару, встал и подошёл к свече; прикурив, небрежно продолжил: — Я не испытываю ни малейшего желания ни соперничать с ним в борьбе за ваше сердце, ни сидеть на пороховой бочке в ожидании вашей измены.