Вампиры так и не узнали, что мы, дампиры, способны управлять ими. Люди Офортоса зачистили все улики. Для Шестиугольника была создана отредактированная версия, в которой Птолемей, используя исследования Кирилла, создал фабрику монстров. Он пытался обуздать дикость и самому стать вампиром. Для общественности была выбрана версия, что он не преуспел. Так оно и было на самом деле. Его убил не нож Дэна, а яд, текущий по его венам.

Конгрегация полностью поддержала версию Офортоса. Они заключили сделку, по которой скрыли всё, что было им известно, в обмен на умалчивание о собственном участии. Хотя Севастьян пытался торговаться. Его ненависть ко мне базировалась на его знаниях: дампиры способны управлять вампирами и создавать упырей. Это не было придумкой Кирилла. Он просто разобрался, как это работает, пусть и не до конца, ведь настоящие обращённые иные.

Я знаю это наверняка. Григорий – мой первый аль-верро. Так назвал его Офортос в нашем последнем разговоре. Мой будущий учитель и наставник ждёт меня в Греции. Я обязательно приеду к нему. Но позже. Когда начнутся майские грозы. Пока у меня ещё были дела в столице, хоть для их исполнения и пришлось напроситься к Савелию, ведь я не могла вернуться в Цитадель, несмотря на предложение Елизаветы присоединиться к её клану. Она даже пообещала рассмотреть моё желание обрести свой клан, если я помогу её сыну.

Но захочет ли он принять мою помощь?

– Что ты хотела, Дарья? – раздался голос позади.

Я сжала бутон в кулак, и сладость сменилась приторностью, да такой вязкой, что в ней проступили нотки гниения. Обернувшись, я увидела его. Совершенно невозмутимого, стоящего в тени раскидистого южного дерева. В белой рубашке и брюках, причёсанного, его руки в карманах брюк, волосы – почти красные в туманном свете раннего утра.

– Скоро состоятся выборы нового Потентата, – сказала я. – Твоя мать вновь предложит свою кандидатуру и, судя по всему, её поддержат. Ян слишком сильно был вовлечён в заговор Птолемея, поэтому нейтральные кланы склонились в её пользу.

– И?

– Он назовёт тебя диким. Потребует провести проверку аналогично той, что когда-то ты устроил мне, – продолжила я, неловко перебирая руками.

– Я знаю. Ян предупредил меня. Сказал, если я хочу жить, то мне стоит бежать из Руссии или же привести свои дела в порядок и приготовиться к казни. Разумеется, моя мать проиграет выборы и новым Потентатом станет кто-то лояльный Яну, – всё с той же бесстрастностью сказал он, выходя из тени дерева. – Спасибо за предупреждение, Дарья.

– Не говори так моё имя.

– Как?

– Будто хочешь сказать что-то другое, – разозлилась я. – Дарден, я не могу перед тобой извиняться! Просто не могу, так уж вышло. Я была брошена в гущу событий, я прошла через настоящий ад, чтобы выплыть наружу. Как я могу перед тобой оправдываться?!

– И не нужно, – растерялся он. Его глаза расширились от удивления. – Я всё знаю. Про Птолемея, про Ян, про всё, через что ты прошла. Ян рассказал. Пару дней назад он притащился с бутылкой виски и вытащил меня в одно из наших любимых мест. Мы напились, и он разоткровенничался. Про вас, про то, что любит тебя. Он просил меня отпустить тебя к нему. Что ты якобы знаешь способ, как спасти меня, но Ян считает это невозможным, и предполагает, что я могу повторить путь Розы. Я с ним согласен.

Следующие слова дались ему непросто:

– Учитывая все обстоятельства, я простил тебя за ложь. Но на этом всё.

Прикусив губу, я натянулась внутри как струнка, будто цапля, вытащившая ножку из воды, чтобы меньше соприкасаться со льдом. Дёрнешься – гладь пойдёт трещинами и всё выйдет наружу. Дэн давно уже не знает Яна так, как я. Всё что тот наговорил ему, – правда с двойным дном, в котором скрывается обескураживающая истина. Ян отпустил меня.

Медленно подойдя к Дардену, я осторожно взяла его за руку.

– Скажи мне, что не любишь меня, – тихо попросила я. – Скажи это и я уйду. Оставлю тебя с твоими демонами. Твоими раненными чувствами. С твоими потерями и обидами. С твоей обречённостью. Желанием избавиться от того чёрта, что сидит внутри. Давай – отпусти меня. Давай – оттолкни меня, ведь ты так боишься, что я буду и дальше ранить тебя, когда на теле уже не осталось живого места. Мы оба знаем теперь друг о друге всё. Так давай закончим эту пьесу, и я оставлю тебя среди этих дьявольских роз…

Я успела договорить, когда он за ту же руку притянул меня к себе, и наши губы соприкоснулись, а наши сердца вздрогнули, ускорились, забившись в едином ритме. Если он – дикий со своей краснотой в глазах и чернотой в душе, то я просто проклятая, раз разгораюсь как фитиль в этом первозданном огне.

Он целовал меня, посекундно отрываясь, чтобы говорить на вдохе:

– Как я могу выключить то, что внутри? Как я могу отказаться от тебя, когда ты – то единственное, что держит меня живым? Ты – и боль, и наслаждение. Ты – мой огонь, и мой лёд. Наверное, я сошёл с ума, когда увидел тебя в той комнате. Я был готов умереть, чтобы ты жила. О каком прощении может быть речь, когда я хочу, чтобы ты была счастлива?

И вот он с мучительным стоном отворачивается от меня, обхватывая себя за плечи. Даже отсюда я чувствую, как воспламеняется его тело. Как вздрагивает душа, которую душат оковы, держащие её в рамках.

– Уходи, Дари. Со мной всё кончено, – превозмогая боль, шепчет он.

А я скриплю зубами, ощущая, как отрастают клыки, а потом впиваюсь ими в своё запястье и выставляю руку вперёд. Дэн, почувствовав запах крови, вздрагивает и резко оборачивается. В немом ужасе он открывает рот и падает на колени, когтями пробивая кафельную плитку, чтобы удержать себя на месте. Его глаза так и спрашивают: «Что ты наделала?» И я отвечаю:

– Трансформация дампира начинается с крови родителя или возлюбленного. Твоя мать обратилась к Цифее, чтобы забеременеть. Та предложила попробовать технологию искусственного оплодотворения. Твоим отцом был человек. Ты уникальный дампир, Дарден. Мы превращаемся из человека в дампира, а ты из вампира. Вот почему тебе так тяжело было уживаться в своём теле. Поэтому пей же эту чёртову кровь и стань самим собой.

Здесь яркое полуденное солнце. С моря веет морской прохладой, по коже прогуливается лёгкий ветерок. Под зонтиком на мягком лежаке в ярко-красном купальнике лежать было просто здорово. Настоящий отдых для души и тела!

Мысли лениво бродят в голове, глаза закрыты – на них надвинуты солнцезащитные очки. Очаровательная шутка – вампир отдыхает на море под солнышком. Ну разве это не прелестно?..

– Я смотрю, ты, наконец-то, расслабилась, – донеслось сбоку.

Лениво открыв глаза, вижу Офортоса, разместившегося на соседнем лежаке. В белой футболке и шортах, босой и слегка взъерошенный от ветра, он напоминает богатого бездельника или бизнесмена, приехавшего в Грецию отдохнуть. Словом, ничто не выдаёт в нём вечное существо, прошедшее сквозь тысячелетний рубеж.

– Просто позволила течению подхватить меня, – расслабленно отзываюсь я, чуть приподнимаясь на локтях и вглядываясь в лёгкую морскую рябь.

Там, вдалеке, виднеется мужская фигура, заплывающая на километры вдаль от берега. Двигаясь брассом, корпус туловища Дардена скользит над водой, совершая мощные гребки. Потом он и вовсе нырнул, уходя на глубину. Дэн, как и я, отрывается по полной, компенсируя нелёгкую зиму и не менее тяжёлую весну.

– Я слышал Елизавета-таки выправила тебе индульгенцию на создание собственного клана, – заметил Офортос. – Зачем вообще тебе это понадобилось?

Я тихо хмыкнула, переводя взгляд на пляж, где у воды, в компании очаровательной женщины, сидит Олов. Вместе они строят внушительный замок и до хрипоты спорят, какой глубины нужно копать ров и стоит ли так укреплять ворота. Потом обернулась на виллу Офортоса. Там на веранде Грег и Алина играют в нарды. Почувствовав мой взгляд, бывший охотник оборачивается. Они махают мне руками.

К ним выходит Максим, держа в руках кровавые коктейли с разноцветными зонтиками. Грег тотчас подхватывает один из них, выпивая до дна. Ему пока тяжело даётся превращение в аль-верро.